Великий и Ужасный – 1

И уснул.

* * *

Просыпалось тяжело. Мало того что солнце из разбитого окна напекло голову, так еще и в дверь кто-то ломился, и звук был такой, будто по ней лупили железным ломом!

– Откройте! Полиция!

От такой побудки я мигом вскочил и закрутил головой в тщетных попытках сориентироваться: где нахожусь, когда и почему. Осознание пришло спустя мгновение: я – там! Там, куда меня зашвырнула шаровая молния! Огромные лапищи, черные ногти и длинные черные волосы были тому самым прямым доказательством, а раздолбанная комната вокруг – дополнительным косвенным подтверждением.

Но на кой хрен я нужен полиции? Пришли расследовать убийство Резчика? Или – трёх съеденных снага? Ни в жизнь не поверю! Тут, похоже, на подобные мелочи блюстителям закона откровенно наплевать. Но реагировать на стук было нужно, потому что долбежка в дверь не прекращалась.

– Полиция! Откройте! Это обязательная регистрация черных уруков, вы подписывали бумаги! Мы выбьем дверь и депортируем вас… – Куда они могли «нас» депортировать, за дверью явно задумались.

И это тоже стоило запомнить.

– Иду, иду! Спал я! – пришлось проорать в ответ. – Не ломитесь, сейчас открою!

Замок накануне ломали дважды, так что дверь была заперта на обычную щеколду – открыть ее много времени не заняло.

– Р-р-разрешите?! – В дверь шагнул высокий седой человек в явно видавшем виды, но чистом и выглаженном синем мундире.

Какой, однако, примечательный персонаж! Во-первых, он был первым пожилым мужчиной, которого я тут увидал. Во-вторых – полицейский совершенно точно являлся киборгом! Ну, вот как обычно представляют себе киборга? Наполовину человек (или не человек), наполовину – робот. Таким он и был: вместо левой ладони из рукава высовывался сверкающий хромом протез – явно самого высокого качества, в левой глазнице подмигивала зеленым огоньком некая приспособа типа монокуляра, тут же от виска и до затылка располагались импланты – несколько штук, разного размера, тоже – хромированные.

Похоже, этот служака гордился своими искусственными деталями, даже начищал их – точно так же, как пуговицы на мундире, пряжку ремня и медаль на груди. «Za vzyatie Karash-Severina» – прочитал я. Караш-Северин – это вообще где? И что это такое?

– Вахмистр Перепелка, – с явным чувством собственной важности представился киборг и пригладил хромированной рукой пышные усы.

У них тут, похоже, мода такая у служивых – усы носить! Ну, стильно смотрится, да. Антуражненько. Как будто в фильм про белогвардейцев попал. Но усы усами, а другой рукой вахмистр Перепелка продемонстрировал мне значок со всё тем же двуглавым орлом и надписью «Municipal’naya policiya San-Sebast’yana».

– Очень приятно, – сказал я. – Бабай…

– Бабай? – удивился он, извлек из кожаного футляра на поясе плоский, тонюсенький планшет и потыкал в него пальцем – мясистым, не хромированным. – Та-а-ак… Тут у меня что записано? Садзынар Резчик и Сархан, ученик. Два представителя народа урук-хай, вид на жительство оформлен в муниципалитете Сан-Себастьяна… Ага, месяц назад. А ты у нас кто?

– Бабай Сархан, – тут же сориентировался я. – Ученик.

В голове неприятно кольнуло – Сархан обозначало не что иное, как полукровка. С наречия урук-хай на русский это слово можно перевести и по-другому: выродок, дворняга, неполноценный, даже – имбецил.

– А! Это вы! Почему тогда личное имя в базе не значится? Хотя – мне похер на ваши орочьи заморочки. Сейчас и запишу, – бормотал в усы вахмистр Перепелка, который прохаживался по комнате и разве что не обнюхивал всё кругом. – Но в прошлый мой визит вы в углу сидели, помалкивали. А теперь… А теперь, я смотрю, тут многое изменилось? У вас были проблемы?

– У нас были проблемы. У Резчика были проблемы, – в тон ему проговорил я.

– «Были»? – Он развернулся на каблуках и глянул мне в глаза.

Мы с ним оказались практически одного роста, так что у полицейского даже получилось произвести на меня впечатление. Не каждый день в глаза киборг заглядывает.

– Были. Резчик – умер, теперь я – сам по себе. – Мне стоило больших усилий не добавить про Добби и свободу, но я вовремя сообразил, что жутко серьезный и сердитый вахмистр меня не понял бы.

– Как – умер? – удивился Перепелка.

– Погиб от нападения вчера ночью. Пояснить ничего не могу, я очнулся уже после того, как всё окончилось. Местные думают, что в деле принимали участие маги…

– Маги убили кого-то из урук-хай? Но это бред сивой кобылы Маги терпеть не могут колдовать рядом с черными уруками, это каждому известно! – сделал недоверчивый жест полицейский. – Это вы убили его? Как я понял во время прошлого визита, Садзынар Резчик был суровым учителем.

– Нет, – спокойно ответил я. – Это не я убил Резчика.

– Верите: мне похрен, – пожал плечами вахмистр. – Сдох и сдох, одним орком меньше. Нужны только доказательства того, что он не проживает больше на территории действия сан-себастьянского сервитута, вот и всё.

– Ну, пойдемте во двор. – Этот его откровенный бытовой расизм был довольно милым. – Наверное, гоблины еще не убрали пепел, мы сожгли тело…

– Это подойдет, – кивнул полицейский. – Давайте уладим дело еще и с ревизией оружия.

– Оружия?

– Ну да, у меня тут написано: по адресу хранится холодное оружие, элемент национального костюма урук-хай, кард – одна штука. Я и сам помню, где оно лежит. Может, на ваш взгляд это не совсем оружие, но… – Он наклонился, нажал ладонью на какой-то пластиковый квадрат, который я при беглом осмотре посчитал розеткой, дождался, пока фальшпанель отойдет в сторону, и сноровистым жестом достал самый натуральный меч. – Ну вот! Всё на месте. Сейф для хранения исправен. Следов применения не по назначению на клинке не обнаружено. С этим – порядок. Пойдемте, я возьму образцы материала…

Он сунул меч обратно в нишу в стене, закрыл панель, распрямился и вышел за дверь. Я поспешил за ним.

– Какие у вас планы на будущее? – уточнил он. – Вы остаетесь на территории действия сан-себастьянского сервитута?

– Видимо, да, – замялся я. – Всё произошедшее – большая неожиданность, и я…

– Да мне похер на твои переживания, орк. Работа есть? – Он был довольно прямолинейным, этот Перепелка.

– Есть, – кивнул я.

– Где?

– У Фрица Дюрхден… Дюрхрен… – Не запнуться на фамилии гнома было невозможно.

– У Хуеморгена в закусочной?

– Ну да.

– Проверю. Жить будешь тут? – Он сменил официальный тон с условно-официального на очевидно-высокомерный довольно неожиданно: – Если не тут – до конца месяца должен сообщить мне, куда переехал, чтобы я не носился по всему району. Я тут на Маяке поставлен участковым приставом, на сайте управления полиции легко найдешь, как со мной связаться… Или ты в Сети не того? Ой, да мне похер, если честно. В общем – если не сообщишь, лишим вида на жительство и депортируем… за пределы сервитута! А там к вашему брату-уруку совсем другой подход! Живо в бараний рог согнут!

Я криво усмехнулся. Согнут, как же!

– Не скалься мне тут, весельчак! Пошли косточки твоего учителя перебирать!

Вахмистр Перепелка за пару секунд нашел во дворе среди груды пепла пополам со жженой резиной то, что его интересовало, упаковал какие-то куски костей в полиэтиленовый зип-пакет, погрозил кулаком прячущимся по углам гоблинам: мол, «вот вы все где у меня» – и зашагал к выходу.

– Если это не Резчик – так и знай… – обернулся в последний момент полицейский.

– Лишите вида на жительство и депортируете, я понял. Скажите, вахмистр, а тут так со всеми? Регистрация, проверки вот эти?

– Нет, – отмахнулся он. – Только с теми, у кого кожа крепче кевлара, вместо ног и рук – гребаные домкраты, в башке нет ничего, кроме жажды убийства, а вместо сердечка – гранитный камушек в груди, ять! Какого хрена я вообще тебе это объясняю?.. Короче: родиться уруком – тяжкое бремя. Ты в дерьме по праву рождения! Вот был бы ты сексуальной белокурой авалонской эльфийкой – торговал бы своим распрекрасным хлебалом, и греб деньги лопатой, и все бы тебя любили. Но – увы и ах!

Полицейская машина вахмистра Перепелки напоминала скорее бэтмобиль – огромная, черная, с орлами на дверцах, красно-синими проблесковыми маячками на крыше и мощным бампером-кенгурятником. В здешнем Государстве Российском стражи порядка явно не бедствуют! Водил усатый киборг-полицейский лихо: стартовал с пробуксовкой и умчался вдаль по Проспекту, разогнавшись до первой космической скорости секунды за четыре.