Нарисуй мне любовь

– Не знаю. Она про отца и не вспоминала никогда. Погиб на фронте и все. Она вообще скрытная. Но я рада, что у меня есть сестра!

– Я тоже. Тебе сколько, тридцать два?

– Ну да. А тебе?

– Мне двадцать. А кем ты работаешь?

– Я медсестра.

– А я учусь в педагогическом. А ты замужем?

– Нет. Был один человек… Но он родителям не нравился, я и отступилась. А теперь думаю, не надо было их слушать. А ты? У тебя есть кто?

– У меня…

Инна вдруг вспомнила, что с ней случилось, и заново ужаснулась. Тамара, увидев, как изменилось лицо сестры, взволновалась:

– Инночка, ты что?

– Тамар, послушай… Мне надо кому-то рассказать. Посоветоваться. Мы же сестры, правда? Ты меня не выдашь?

– Ни за что, – твердо сказала Тамара.

Инна торопливым шепотом рассказала свою историю и с надеждой уставилась на сестру:

– Что ты думаешь? Я, конечно, сама во всем виновата, но я просто не знаю, как маме сказать, тем более, сейчас!

– Так, слушай меня. Ты, конечно, немножко наивная, но просто у тебя никакого опыта отношений нет. И ни в чем ты не виновата, даже не смей так думать!

– Но… я же… Он меня не принуждал, понимаешь? А я не сопротивлялась! Почему я такая дура? Не могу… Как вспомню, меня аж тошнит…

– Перестань. Конечно, ты не виновата. Он же взрослый, опытный, умелый. Он прекрасно знает, что и как делать, чтобы таких вот дурочек с ума сводить. Это ж все физиология. Нет, но какая ж сволочь! И главное, ничего не боится, мерзавец. Знает, что ты не станешь шум поднимать.

– Наверно, не стану… Не знаю. Я вот думаю: может, ничего и не рассказывать своим? Папе так точно нельзя. Я-то как-нибудь переживу… А мама расстроится и тетя Люся…

– А если ты забеременеешь?

Инна, растерянно моргая, смотрела на Тамару – она об этом даже не подумала!

– А разве можно? С одного раза?

– Можно. Когда, говоришь, это было? Три недели назад? И потом ты сразу под душ пошла? Ну, может, и пронесет…

– А если не пронесет?! Ой…

– Знаешь, давай будем решать проблемы по мере их поступления, ладно? Сначала надо провериться. Сходи к гинекологу.

– Ты что, я не могу! Мама же в поликлинике работает, ей сразу донесут!

– Ладно. Тогда приезжай ко мне в больницу. Я договорюсь, тебя посмотрят. Позвони мне дня через три-четыре.

– Спасибо, спасибо тебе!

– Да не за что… сестренка. Так странно это произносить…

Дядя Лёва, похороны и внезапная влюбленность

Через три дня Инна медленно брела по Садовому кольцу, приближаясь к дому Шитиковых. Она была в полной растерянности: беременность подтвердилась, и Инна не знала, что делать. Тамара сказала, что в случае чего поможет с абортом, но советовала хорошо подумать и обязательно поговорить с мамой, а к Евгении Александровне было страшно и подступиться: отец был совсем плох. Зачем ее принесло в этот район Москвы, Инна и сама не знала.

«Наверно, надо сказать… ему, – уныло думала она, не в силах даже мысленно называть своего совратителя дядей Лёвой. – Или не надо? Но он же… отец как-никак…» Ноги тем временем сами привели ее к знакомому подъезду, потом к лифту и к двери квартиры. «Может, его и дома-то нет», – понадеялась Инна, но Лев Анатольевич сам открыл дверь. Все это время он почти не вспоминал о происшествии с племянницей – такая была у него счастливая особенность: не зацикливаться на неприятностях. До сих пор он всегда выходил сухим из воды, обойдется и сейчас. Вряд ли девчонка посмеет кому-нибудь рассказать! Поэтому, увидев «девчонку», он был неприятно удивлен, но не показал виду.

– О, Инночка! – приветливо сказал он. – Что привело тебя под сень, так сказать…

Под сень чего, он не знал – все-таки волновался, поэтому нес всякую чушь.

– Нам надо поговорить, – опустив голову, сказала Инна.

– Поговорить – милое дело. Проходи, проходи! Сейчас я чайку соображу…

Они прошли на кухню. Лев занялся чайником, а Инна мрачно на него смотрела, думая: «Почему он мне нравился раньше? Он же насквозь фальшивый! Все время играет. И трус – вон как испугался!»

– Я беременна! – решительно произнесла она. Лев окаменел у раковины – вода давно перелилась через край чайника, а он не замечал, лихорадочно соображая, что делать и какую линию поведения выбрать. Он завернул кран, включил газ, поставил чайник и, наконец, повернулся к Инне. Она не поверила своим глазам: у него было отчужденное и слегка насмешливое выражение лица:

– И почему ты решила сообщить эту замечательную новость именно мне? – надменно спросил он.

– Как – почему? – растерялась Инна. – Вы же…

– Я, конечно, твой дядя и несу определенную ответственность – так же, как и Люся, потому что все это время ты жила в нашем доме. Но ты вполне взрослая девушка и, мне казалось, осознаешь последствия своих поступков. Если ты вступила с кем-то в интимные отношения, не дожидаясь их официального оформления, то это твоя проблема. И твоего молодого человека. Или ты не знаешь, кто именно тебя осчастливил? Ничуть не удивлюсь. Нынешние нравы…

– Вы что говорите такое! – не выдержала Инна. – Как вы смеете! Это же вы! Вот тут, на этом месте!

Она красноречиво указала рукой на диванчик, где совершилось ее падение. Лев невольно взглянул на диван и поморщился:

– Ах, вот оно что! Ты решила таким образом обелить себя? Оклеветав порядочного человека, к тому же, твоего родственника? Да как у тебя только язык повернулся, дрянь ты эдакая!

Лев Анатольевич, что называется, разыгрался и совершенно искренне пылал негодованием. Инна молча на него смотрела. Потом встала, подошла ко Льву Анатольевичу и со всего размаху ударила его по щеке:

– Будь ты проклят, подлец!

Лев ахнул и схватился за щеку. А Инна повернулась и вышла. Ее всю трясло от гнева. «Значит, так? – думала она. – Значит, ты так?!» Но дойдя до метро «Парк культуры», она остыла. «Никто мне не поверит, – думала она. – Особенно тетя Люся. Я только внесу раздор в семью. Может, и правда, сделать аборт? Тамара обещала помочь…» Она думала всю дорогу, но так ни до чего и не додумалась. А дома ей стало и вовсе ни до чего: Владимир Алексеевич умер.

Лев Анатольевич на похороны не поехал, отговорившись нездоровьем, так что Людмила Александровна прибыла вместе с сыном, который специально прилетел из части. Увидев Виктора, Инна испытала смешанные чувства: конечно, она была ему рада! И в то же время она настолько внутренне изменилась, что этой новой Инне возмужавший Виктор показался чужим. И разве можно теперь вернуться к тем доверительным отношениям, что были прежде? Виктор, увидев Инну, нежно ей улыбнулся, обнял за плечи и тихо спросил, склонившись с высоты своего роста к самому ее лицу:

– Как ты, Инночка?

Инна так же тихо ответила:

– Ничего, держусь. Отойдем.