Собрать пазл

Затем, и Ольга Дмитриевна приступила к осмотру тела погибшей девушки. Она аккуратно наклонилась к телу, стараясь соблюдать все необходимые меры предосторожности. И вновь Михаил Иванович удивился ловкости обращения с телом Ольги Дмитриевны. Она переворачивала, ощупывала, сгибала конечности и смотрела, комментируя. Он слышал знакомые слова: черепно-мозговая травма, ушиб, кровоизлияние, пятна Лярше, ригор мортис, зубы целы, глаза открыты, сине-багровые темные пятна, бледнеющие при надавливании, запаха алкоголя нет, реакция зрачков и так далеё. Этот процесс был не просто механическим действием; каждый её жест был продуман, а движения – плавными, и в них чувствовалась не только профессиональная сноровка, но и глубокая вовлеченность в работу. Каждый её вывод основывался на фактах, логике и опыте, составляя картину, которая могла бы помочь в дальнейшем расследовании. Михаил Иванович аккуратно фиксировал свои заметки, и не мог не замечать, как Ольга Дмитриевна концентрировала своё внимание на каждой детали, с единственной целью – установить истину.

Ольга Дмитриевна, привлекла внимание следователя к области шеи пострадавшей. Она наклонилась ближе, позволяя себе болеё детально проанализировать травмы. «На шеё имеются следы» – произнесла она, аккуратно указывая на них. Михаил Иванович внимательно присмотрелся, продолжая записывать, похоже на то, как будто с шеи что-то сорвали. На руках и на плече было несколько синяков. Но под ногтями следов крови не нашли. Примерное время смерти Ольга Дмитриевна назвала тридцать шесть часов назад.

Затем все проследовали в подвал, где из сейфа был изъят телефон умершей. Осмотр закончился, вещёственные доказательства упакованы. Михаил Иванович получил оставшиеся собранные со свидетелей объяснения и сейчас пролистывал их. Он сидел в холле усадьбы, разложив документы на журнальном столике. Кроме него в холле находилась вся следственная группа.

К Михаилу Ивановичу подошел владелец усадьбы Миньков и резко потребовал:

– Когда из моего дома будет убрано это?

Михаил оторвался от документов и взглянул на Минькова, стараясь определить его намерения.

– Что «это»? – уточнил он, слегка нахмурившись.

– Это – тело. Оно создает моему дому плохую ауру, – так же резко говорил мужчина.

Михаил Иванович несколько секунд выдержал паузу.

– Это – не так давно было живой, красивой девушкой, которая приехала к вам в эту самую усадьбу, заплатила свои деньги за ваши услуги, а сейчас лежит наверху мертвая. Не скажете как так получилось? И что вы лично предприняли для того, чтобы этого не произошло? Она заслуживает уважительного отношения. Это чья-то дочь, сестра, любимая женщина, может, даже мать, – устало ответил Михаил Иванович.

Миньков явно не ожидал подобного ответа и слегка растерялся, но продолжил настаивать:

– У неё не было детей, я посмотрел в её анкету, – вс? так же, на взводе требовал он, будто это что-то меняло.

Михаил Иванович бросил на Минькова пристальный взгляд.

– И что? Что это меняет? Имейте уважение, скоро приедет спецтранспорт и увезет тело, – так же устало ответил Михаил Иванович.

Миньков словно не слышал его ответ и продолжал настаивать:

– Я настаиваю, чтобы её забрали немедленно, – раздельно повторил Миньков. – Каждая секунда её пребывания в моем доме рушит мой бизнес сильнее и сильнее. Да я сам бы ей заплатил, чтобы не приезжала, если бы знал, чем для меня закончится её приезд. Мне не нужны такие клиенты.

– А вы не делайте свое поведение все болеё и болеё подозрительным. Вот, сейчас у меня могут появиться к вам дополнительные вопросы, – с намеком сказал Михаил Иванович. – Ваша настойчивость заставляет меня обратить пристальное внимание на вас.

От этой реплики у Минькова перехватило дыхание от возмущения.

– Я ни в чем не виноват! Я её не убивал и ничего не делал. А вы! Вы! В чем вы меня сейчас обвинить хотите? – практически выкрикнул он, теряя выдержку.

– А у меня есть повод вас сейчас обвинять и подозревать? – стараясь сохранять невозмутимость, спросил он, внимательно смотря в глаза Минькову.

Миньков размахивал руками, явно накручивая себя все больше.

– Вы специально! Вы нарочно! Вы провоцируете меня, – продолжал разговор на высоких тонах Миньков, размахивая руками. – Я требую, слышите, требую, чтобы вы убрали тело этой девки из моего дома. Немедленно!

Михаил Иванович, осознавая, что ситуация требует более решительных мер, сдержанно, но жестко ответил:

– Сбавьте громкость голоса на два тона ниже. Вы разговариваете со мной, как с должностным лицом, я вам не подчиненный, держите себя в руках. Объясняю вам ещё раз, скоро приедет спецтранспорт и заберет тело. Точка.

При этих словах Михаил Иванович посмотрел на Минькова, как бы давая понять, что все дальнейшие попытки давления окажутся безуспешными. За годы работы он уже насмотрелся таких истерик вдоль и поперек. Бывали случаи, что крикуны и скандалисты от слов переходили к делу: кидались с кулаками. У всех разная реакция на стресс. По лицу Минькова словно судорога пробежала, сначала он побледнел, затем покраснел, и, выдохнув сквозь зубы, произнес:

– Я этого так не оставлю! Я подам на вас всех жалобу!– слова вырвались из него не столько как угроза, сколько как отчаянная попытка доказать самому себе, что он ещё хоть что-то может контролировать.

Михаил Иванович даже ни на секунду не отвёл взгляда, который только сильнее выводил собеседника из себя.

– Это ваше законное право, вы вправе так поступить, – как по учебнику, подтвердил Михаил Иванович.

Возникла короткая пауза, по лицу Минькова пробежала новая судорога – то ли от унижения, то ли от ярости. Он сделал шаг вперёд, затем резко отступил назад, словно не доверяя самому себе.

– Прошу пока не покидать город, так как в ближайшее время вам нужно будет явиться в отдел полиции, – добавил Михаил Иванович.

Эти спокойные, выверенные слова добили Минькова.

– Я приду туда только со своим адвокатом!

– Это тоже ваше право, – снова лаконично ответил следователь.

Миньков отошел он него, было видно что мужчина едва сдерживается, чтобы не наброситься на него с кулаками. Михаил Иванович проводил его взглядом.

«Ну, что же, драки не будет, уже хорошо, а может и нет, – подумал Михаил Иванович. – А если бы он меня кинулся, то часть негатива я бы определенно слил от сегодняшнего дня. И этот деятель из тех, кто точно жалобу подаст, а мне за него ещё и отписываться придется. Хорошо, что свидетелей полно».

Ну вот, бумаги проверены и аккуратно сложены в стопочку.

Сейчас Михаилу Ивановичу нужно было изобрести предлог, чтобы подняться наверх, в комнату, где все ещё лежал труп Ирины Котовой. Но это было излишне, потому что вся группа сейчас активно обсуждала «выступление» Минькова, поэтому Михаил Иванович без лишних слов вышел из холла, поднялся наверх и бумажной салфеткой, аккуратно собрал немного засохшей крови с поверхности ворса. Эту салфетку он так же поместил в пустой зиппакет. Его действия напоминали те же, что он сделал несколькими часами ранеё, на железной дороге.

Спустившись вниз, Михаил Иванович перекинулся парой слов со следственной группой. В это время приехали за телом, чтобы увезти его в бюро судмедэкспертизы.

– А они быстро, – сказал вездесущий Слава, проследив за поднявшимися с черным мешком на второй этаж мужчинами.

– Повезло, – немного равнодушно ответил оперуполномоченный Иван Тимашов. – Может, хозяин дома успокоится. А очень нервный какой-то.

– Ну что, кто куда? – спросил Михаил Иванович.

– Мы дежурные сегодня, катаемся туда-сюда, – ответил Тимашов.

– А я в контору поеду, если кого подвезти, то давайте ко мне, – предложил Михаил Иванович.– Я тоже дежурный сегодня.

Но все отказались, а Ольга Дмитриевна решила уехать вместе с телом в бюро судмедэкспертизы. Сопроводить, так сказать, потому что у неё вызовов пока больше не было.

Михаил Иванович попрощался и пошел к выходу. На улице он столкнулся с Миньковым, он что-то бурно обсуждал с женой.Женщина, хмуря брови, пыталась его урезонить, явно стараясь говорить тише и спокойнее.При виде следователя они замолчали и внимательно посмотрели на него. Михаил Иванович им кивнул в знак прощания, но Миньков отвернулся, а его жена просто продолжила смотреть как Михаил Иванович покидает территорию Усадьбы «Глаза души», никак не реагируя на его кивок.

Когда Михаил Иванович отошел на достаточное расстояние, он невольно усмехнулся. «Вот они какие, эти глаза души, слепо-глухо-немые», – тихо сказал Михаил Иванович, оценив поведение супругов Миньковых.

Сев в машину, он хотел завести мотор, но вдруг остро захотел услышать голос жены. Пока ещё жены. Михаил набрал номер, вслушиваясь в гудки – ответит или нет.

На пятый гудок его жена сняла трубку.

– Привет, Мила, это я, – сказал Михаил.

– Зачем ты звонишь так поздно? Тебе стало скучно на твоей важной работе, и ты вспомнил о семье? – прозвучал недовольный голос жены. – Я тебе уже все сказала.