Собрать пазл

Собрать пазл
Евгения Кенеке

Лана Март

Произошло несколько убийств. На первый взгляд, они не связаны между собой. Сумеют их собрать в единый пазл, чтобы увидеть картину в целом и найти настоящего виновного?

Лана Март, Евгения Кенеке

Собрать пазл

Глава 1

Следователь Михаил Иванович Кулдышов стоял недалеко от группы полицейских. Это был высокий мужчина тридцати пяти лет, с подтянутой фигурой и уверенной осанкой, что выдавало в нём человека, привыкшего к дисциплине. Его карие глаза изучали происходящеё вокруг с присущей ему внимательностью и вдумчивостью. Тёмные, густые волосы были аккуратно уложены, но на висках уже пробивалась седина. Снег тихо падал на его волосы, а он периодически стряхивал его легким движением руки. Михаил Иванович всегда отличался вниманием к деталям и способностью находить решение в самых сложных ситуациях, что делало его незаменимым в расследовании самых запутанных дел.

Сюда, на железнодорожные пути, недалеко от моста он прибыл после получения сообщения от оперативного дежурного. Была ранняя зима, начало ноября, на улице -10 градусов, а одет он не по погоде, в легкой куртке. Для передвижения по городу на машине – нормально, а вот для длительного стояния на улице – не очень. Осмотр места происшествия затягивался, и он всё больше ощущал, как холод проникает под одежду. Рука по привычке тянулась к карману, где обычно лежала пачка сигарет и зажигалка, но карман оказался пуст. Внезапно вспомнив свое решение бросить курить, принятое недавно, он почувствовал лёгкую досаду. Пытаясь справиться с нахлынувшим желанием, Михаил Иванович начал хлопать себя по всем карманам, проверяя, может, привычка взяла вверх, и он переложил их в другое место. Однако сигарет и зажигалки нигде не оказалось. Но минутная слабость прошла. Он дал слово себе, что бросит, а значит, точно бросит. Потому что слов данных себе, он никогда не нарушал.

«Как все это не вовремя, – подумал Михаил Иванович. – И вызов этот, и сигареты, да и, вообще, я сам. Холод собачий, а я одет как на пляж, – тяжело вздохнул он. – Как всегда самый неподходящий момент».

Увидев, как Михаил Иванович, характерными движениями хлопает себя по карманам куртки, один из полицейских, мужчина лет пятидесяти, окликнул его:

– Михаил Иванович, у меня есть, могу угостить.

Предложение прозвучало просто и по-дружески, но Кулдышов решил держать себя в руках. Он выпрямился и ответил с уверенностью:

– Нет, Вадим Петрович, не надо… Я бросаю и тебе советую. Здоровье, прежде всего, а здоровье на нашей работе надо беречь.

– Да какое тут здоровье! И работа такая, что не позавидуешь. Много ли радости смотреть на такое.

Тут полицейский махнул в сторону, где на железнодорожных путях лежало нечто, что раньше было человеческим телом, а сейчас напоминало груду кровавого тряпья. В воздухе ощущался тонкий, но характерный для таких ситуаций металлический запах крови, смешанный с холодным воздухом.

– Кто на что учился…, кто на что учился, Петрович, – ответил Михаил Иванович, повторив дважды фразу об учебе и развел уже синеющими от холода руками.

– И я говорю, – сказал тот, кого назвали «Петрович». – А сам как? Как жена?

– А…, – произнес Михаил Иванович, махнул рукой, и неожиданно для себя сказал то, о чем думал. – Разводимся, похоже.

– То есть? Хотя, не объясняй, мне тоже жена часто говорит, что я женат на работе, а не на ней, – сокрушенно покачал головой Петрович.– Помиришься ещё.

– Может ты и прав… посмотрим, – ответил Михаил Иванович. – Ладно, давай осмотрим все, наконец. Криминалист там готов?

– Прибыла. Идёт к нам, сегодня – Ольга Дмитриевна – сообщил Петрович, предварительно связавшись с кем-то по рации.

Михаил Иванович вздохнул с облегчением, когда он услышал это имя. Ольга Дмитриевна была известна своим профессионализмом и вниманием к деталям, она часто находила неочевидные улики, которые были незаметны для других.

– Хорошо, что Ольга Дмитриевна, нравится мне её подход к работе, – констатировал сухо Кулдышов.

– Это точно…, не поспоришь с её выводами, – согласился Вадим Петрович.

Михаил Иванович кивнул и пошел к железнодорожным путям. Там лежали останки попавшего под поезд человека. Ничего приятного или интересного в этом зрелище не было. И Петрович был прав, говоря, о том, что мало радости на такое смотреть. Её, этой самой радости, вообще не было. Смотришь на тот мрак, что творят одни люди с другими, и понимаешь, что тяжело это все. И если не выстроить стену между собой и тем, что происходит, то в собственном уме остаться сложно.

Михаил Иванович уже давно стал махровым циником и перестал доверять кому-либо. Из-за этого и проблемы в семье начались. «Ты стал другим, с тобой невозможно говорить», – говорила всё чаще его жена Мила, – «тебя все время нет дома, тебе наплевать на меня и на детей». Эти слова, как заевшая пластинка, повторялись с угрожающей регулярностью.

Поначалу это действительно ранило. Он возвращался домой, надеясь на тёплый приём, а вместо этого сталкивался с ледяной стеной непонимания и раздражения. Михаил Иванович верил, что выполняет свой долг, защищая общество, и что его работа – это вклад в безопасное будущеё их семьи. Но со временем он привык, его реакция притупилась к подобным речам, и он начал замыкаться в себе.

Всё чаще он замечал, что стал избегать дома, как стал оправдывать лишние часы на работе: ещё одно дело, ещё одна важная улика, ещё один запутанный узел, который нужно развязать. Он понимал требования жены, но каждый раз перед ним стоял выбор – семья или работа. И хотя семья была ему важна, сам факт необходимости выбора разрушал его изнутри. Мечтам из юности по созданию дружной семьи, где семья – это тыл и поддержка, грозила опасность просто исчезнуть в постоянных недопониманиях и ссорах.

Участились претензии Милы даже из-за того, что Михаил Иванович категорически возражал, чтобы жена выкладывала их совместные фотографии в социальные сети. Видите ли, она желает всем показать своего мужа, а то как будто живет одна и у неё есть только дети. Сам он профиля в социальных сетях не имел, дети тоже были предупреждены, что фотографии с папой ни в какие соцсети попадать не должны. Михаил Иванович объяснял супруге, что все эти вопросы связаны с безопасностью, в том числе её самой и детей. Кто знает, а вдруг с ним решат свести счеты те, чьи дела он расследовал.

Но разве же она хотела слушать? Ей надо, она хочет, она так видит, он её обесценивает. «Обесценивание» – вот слово, возникшее в её лексиконе как ответ на все его старания и заботу. Он до конца не понимал, что именно она вкладывает в это понятие. С его точки зрения, он продолжал делать всё, что мог, но каждый его жест, воспринимался искаженно. А она его, Михаила, не обесценивает? Но он отчего-то считал, что поговорит жена и успокоится, что она уже привыкла, что их отношения все это выдержат, но это оказалось не так.

Михаил Иванович чувствовал, что с каждым годом между ним и женой будто бы возводится невидимая стена из недопонимания, ожиданий и обид. И вот, не смотря на очевидную логичность ситуации, все равно, как гром среди ясного неба, для него прозвучало вчерашнее объявление жены о том, что она подает на развод, а Михаил может и дальше работать на своей любимой работе. Глядя на его опешившеё выражение лица, жена добавила, что он, скореё всего, этого и не заметит. Да как ей вообще в голову такое могло прийти, что он не заметит? Семья была отдушиной от того, с чем он сталкивался на работе.

И сейчас, глядя на то, что осталось от человека, Михаил Иванович, задумался, а ведь этот человек тоже имел планы на жизнь. «Как же можно так не ценить жизнь свою или чужую?» – в очередной раз задался вопросом Михаил Иванович. Сейчас он пытался понять – был ли это роковой несчастный случай или скрытый акт чьей-то зловещей воли.

Свидетельские показания, собранные у машиниста электропоезда, добавляли всё больше туманных слоёв к этой загадке. Как сказал машинист электропоезда, погибший шел вдоль железнодорожного полотна, а потом резко упал на рельсы почти перед самым поездом. И машинисту показалось, он не уверен, но как будто рядом с погибшим мелькнул темный силуэт. Но это не точно. Затормозить машинист уже не успевал. А сейчас все смотрят на останки того, что раньше было человеком. Так сам или не сам? Если силуэт, то точно не сам. Но без записи регистратора не разберешься.

Михаил Иванович стоял немного в стороне, наблюдая за тем, как судмедэксперт Ольга Дмитриевна, со своей привычной деловитостью, уверенно работала с останками тела. На её лице не было ни тени волнения, только сосредоточенность профессионала, который много раз сталкивался со смертью. Тем не менее, внутри Михаила Ивановича шевельнулся вопрос: «Какой ценой даётся такая отстранённость».

«Эти дела не закончатся никогда», – внезапно подумал Михаил Иванович. – «Всегда будет что-то происходить, и я буду ездить, осматривать и расследовать. Я – следак и больше ничего не умею. Увольняться, чтобы перейти в службу безопасности какой-нибудь компании или банка? Не мое, не хочу».

Снова в мыслях всплыли недавние разговоры с женой, она устала быть второй по значимости в его жизни, уступая первое место непрекращающемуся потоку дел. «Принять решение супруги и остаться одному, превратившись в воскресного папу? Или даже не в воскресного, а вообще непонятного какого, если жена найдет другого мужика? Но все же, нет, разводиться я не желаю. Нужно ещё раз поговорить с женой. Не может быть, что все годы нашей жизни можно так просто перечеркнуть. А сейчас нужно сосредоточиться на работе», – одернул себя Михаил Иванович и усилием воли заставил себя думать о том, что происходит здесь и сейчас – о работе. Михаил вдохнул глубже и временно отодвинул личные переживания на второй план.

Не так все и плохо, в ходе осмотра нашли документы погибшего. Как минимум можно будет установить личность. Паспорт был на имя Романа Андреевича Губарева одна тысяча девятьсот девяностого года рождения. Регистрация по месту жительства так же была читаема, хотя и с трудом. Погибший был местным и проживал в городе в доме номер 88 по улице Ленина. Судя по адресу – это были старые дома в центральной части города, где «сталинки» хранили в себе истории поколения за поколением. Дома, построенные в пятидесятые годы, с высокими потолками и большими площадями, были настоящими жемчужинами, поэтому квартиры здесь стоили на вес золота. Больше в паспорте ничего разобрать не удалось.

«Получается, что погибший был мой ровесник, если это его документы – сделал вывод Михаил Иванович. – Как все же скоротечна жизнь».

Телефон погибшего так и не обнаружен. Хотя это многое бы упростило. В итоге оперативная группа была отправлена по адресу, указанному в паспорте, чтобы выяснить что-то ещё о погибшем на месте и сообщить родным о случившемся. Так же нужно было запросить запись с регистратора переговоров машиниста и дежурного по станции, запись с ж/д видео-регистратора, а ещё расшифровку кассеты регистрации параметров в железнодорожном депо. А Михаил Иванович вынужден ехать на очередной осмотр следующего места происшествия. Сегодня он дежурный следователь.

Но перед отъездом он все же украдкой сделал то, что если бы остальные участники осмотра места происшествия заметили, то задали бы ему вопросы, на которые не был бы готов отвечать. Осмотр уже закончился, и сейчас все стояли одной группой примерно в метрах трехстах: пятеро мужчин и женщина.

– Мужики, я, похоже, ручку потерял, пройду вдоль путей. Может, найду, иначе новую заезжать покупать в магазин придется, – сказал Михаил Иванович, обращаясь к остальным. – Ольга Дмитриевна, если вы сегодня на выездах, то могу вас подвезти, только дождитесь меня. Моя машина стоит у дороги, рядом с продуктовым магазином. А, вы, мужики, отправляйтесь по адресу погибшего, надо сообщить.

– Дождусь, я тогда пойду к вашей машине, её номер и марку я знаю. Мне ещё нужно зайти в магазин, хочу что-то перекусить, – ответила Михаилу Ивановичу Ольга Дмитриевна и пошла в сторону автомобильной дороги.

Остальные в мужской компании махнули рукой Михаилу Ивановичу в знак прощания. Михаил Иванович бодро развернулся и пошел к железнодорожным путям, ему нужно было взять со снега каплю крови погибшего. Был у него один способ задать несколько вопросов, который он никогда и никому не афишировал. Но без крови он сделать ничего не мог. Так что он дошел до первого кровавого пятна на снегу, быстро наклонился, как будто завязывал шнурки и быстрым движением руки вытащил бумажный платок, в который схватил пригоршню кровавого снега. Затем встал и упаковал его в целлофановый зиппакет. Теперь можно идти к своей машине, где его ждала Ольга Дмитриевна.

Когда Михаил Иванович шел обратно, то Петрович вновь окликнул его:

– Что, уже нашел ручку? И как ты это в темноте разглядел?

– Нашел, Петрович, нашел, – махая рукой, ответил он и пошел в сторону дороги, где стояла его машина.

Через пятнадцать минут он подошел к своей машине, стоящей на парковке у небольшого продуктового магазина. Его черный внедорожник, хотя и далеко не новый, производил впечатление надежного средства передвижения. Мало ли куда ехать придется. Да и личный досуг никто не отменял: Михаил Иванович любил выбираться с семьей на природу, но особенно ему нравились экскурсии по заброшенным местам в области: деревням, поселкам, церквям. Эти экскурсии организовывал его знакомый, но добираться до места приходилось самостоятельно. Это развлечение супруга тоже не разделяла. Так что чаще всего на эти экскурсии он ездил один. Так что, машина эта его выручала не только по работе, но и во внерабочей жизни. И вот, сейчас, стоя рядом со своей машиной, Михаил Иванович ждал, когда из магазина выйдет Ольга Дмитриевна.

Наконец, вышла и она, улыбнувшись ему, спросила:

– Ну, что, едем?

– Поедем, садитесь, Ольга Дмитриевна.