Оскар

Благодаря вилке – отмычке, Оскар несколько раз прокрадывался в спальню к маме, чтобы посмотреть, из-за чего его запирали, когда приходили взрослые дядьки.

Посмотрел. Так, ничего интересного. Потные подскоки, влажная тряска и вскрики.

Мама спала, подперев щеку рукой. Струйка слюны стекала изо рта на ладошку. Из ее шиньона торчали шпильки. Припухшее лицо даже во сне выглядело усталым, но красивым.

Мама?

Оскар приблизился. Протянул руку и дотронулся до маминых губ, определяя крепость сна. Они были сухими и горячими, как нос ничейной собаки Пальмы. Вечно сонная дворняга подкармливалась во дворе их пятиэтажки, но под настроение могла с невероятной скоростью помчаться за проезжающим мимо велосипедом или автомобилем, с остервенением лая на колеса.

Он наклонился и чмокнул маму в губы, ударившись носом о ее нос (по-настоящему целоваться, Оскар научится через 12 лет, но первую попытку будет помнить всегда).

Почему ты это делаешь? Зачем пьешь?

Он знал: ни о чем подобном спрашивать нельзя.

Подрастешь и поймешь.

Оскар это слышал. Только не мог припомнить от кого.

Шторы взлетели вверх. Мама зашевелилась.

– Налейте мне тоже, – пробормотала она и в следующую секунду захрапела.

* * *

Он смутно слышал падение капель крови на пол – капель жизни с опущенной руки. Его лицо напоминало лицо манекена из витрины универсального магазина; глаза были пусты, но он не потерял сознания, а как бы медленно плыл по течению, дрейфовал в окружении странного, наэлектризованного спокойствия. Мысли тоже плыли, смешиваясь с восхитительным потоком облегчения.

Ее Величество Боль, ворча и огрызаясь – отступила.

За долгие годы они полностью переплелись, стали сиамскими близнецами со сросшимся позвоночником, но Оскар этого не понимал (или не хотел понять) и до сих пор не оставлял жалких попыток выгнать Королеву из дворца.

Да, ей приходилось подчиняться и исчезать в тайных коридорах, которые были прорыты после того, как она поселилась в голове Оскара; прятаться в «берлогу», где она наслаждалась страданиями человечка. Но, ты ошибаешься, Оскар. Нельзя изгнать Ее Величество из королевства безнаказанно. Вот посиди и подумай, кто здесь главный!

Он знал ответ, но предпочитал не углубляться в подробности. Одно дело – знать, а другое – вникать в скрытый смысл. Вникать не хотелось потому, что все казалось слишком мрачным.

Оскар пошевелил окровавленными пальцами.

Это началось в шесть лет.

Оскар сидел в своей комнате на кровати. Просто сидел, уперев локти в колени, уткнув подбородок в грязные ладошки, и смотрел, как за окошком танцевал и кружился снег. Глаза малыша были пустыми, как у человека, который вот-вот упадет в обморок: он находился между явью и сном, но соскользнуть в объятия Морфея мешали смех и вопли.

Орал телевизор. Играла радиола. Пьянка достигла апофеоза.

Множество вечеров мальчик лежал, накрыв лицо подушкой, и слушал затяжные концерты, пытаясь уснуть – иногда это помогало. Но сегодня яростные звуки доносились до его ушей и через нее.

Хриплый, скотский от выпитого голос прорычал:

– Сука. Сука, вонючая, сейчас ты огребешь!

Оcкар вскочил с кровати, подкрался к двери и приложил ухо. Его сердце колотилось как у кролика. Так и есть. Опять начинается.

Послышался шум борьбы и звон посуды.

Малыш выбежал из комнатки и, путаясь под ногами взрослых, попытался остановить побоище.

– Пожалуйста, перестаньте драться! – закричал он, похныкивая от страха. – Не надо. Не делайте этого!

Его призыв не услышали. Собутыльники, тяжело дыша и ругаясь, сцепились в клинче.

В пылу драки, Оскара случайно ударили. Мальчик отлетел к стене, больно треснулся затылком и потерял сознание.

В реальность он вернулся, лежа на полу.

Рядом валялся стул, раздернутые шторы вкривь и вкось свисали со сломанного карниза. Голова раскалывалась. Оскару показалось, что она стала больше. Он потрогал затылок – там выросла огромная шишка.

Он кое-как добрался до кладовки, что примыкала к спальне (надежный, дружеский мир, куда малыш проскользнул хорьком) и спрятался среди маминых пальто. Вдохнул грустный запах нафталина и блеванул. На свои коленки.

В чулане было темно и тесно как в гробу, зато, кроме нафталина, пахло мамиными духами, она душилась ими из гранатового флакончика и утешала полоска света под дверью.

Вскоре, возня и крики прекратились. Все что могло сломаться и разбиться, сломалось и разбилось. Силы противников иссякли и они, не сговариваясь, повалились в полной отключке. Под песню Николая Сличенко: « Сицилия моя – мой остров синий».

Оскар посидел в кладовке еще немного, слушая тупой звон в ушах, сквозь который пробивался шелест вращающейся вхолостую бобины магнитофона.

Теперь можно пробраться на кухню, где иногда кто-то из взрослых спал прямо за столом и поесть. Если удавалось что-то найти. Еда редко гостила в их доме. Водка с папиросами, – мама курила «Беломор» и сигареты «Дымок» – да, а кому нужен горячий суп или тонкие, вкусные до одурения блинчики?

Оскар с особой нежностью (и слюноотделением) вспоминал, как их готовила бабушка.

Чугунная сковородка, бабуля называла ее «артельной», раскалялась на печке и смазывалась топленым маслом. Инструментом для смазки служило куриное крылышко: Оскар играл с ним в индейцев. К блинам баба Тася подавала варенье в стеклянной вазочке и сметану из корчажки. Бабушка снимала ее остатки с горлышка крынки ловким движением пальца и облизывала.

А, еще был дивной пахучести мед. Оскар наматывал его золотистыми косами на ложку.

Видения из другого мира.

В ТОТ роковой вечер Оскар дождался тишины и прокрался в кухню. В животе урчало от голода. Группа тараканов при появлении ребенка даже не потрудилась изобразить испуг.

На полу среди мусора и пустых бутылок лежал кусок ливерной колбасы: кто-то наступил на него, превратив в коричневую массу, похожую на пластилин.

А потом его взгляд упал…

Знакомая рука. Мягкая, безвольная.

Нет, нет, нет…

Мама лежала за газовой плитой, там, где раньше стоял холодильник «Бирюса».

Месяц назад мама продала его за восемь бутылок водки.

В морозное, кружевное от инея на окошках утро она растолкала Оскара чуть свет и еще сонного, одела как на Северный полюс: гамаши, свитер, бурки, щипнула крючком шею, пока ставила цигейковый воротник пальто, сверху под горло повязала шарф.