Горизонтальная война. Снимая маски

– Эм, Саш, не стоит, – покраснела я.

Давно я не слышала подобных разговоров. Сестра Ромы всегда грешила подобной лексикой, за что её постоянно ругала тётя Алиса. Прошла минута, прежде, чем Рома сдвинулся с места, и опустил руки. В его глазах сверкали злость и ещё что-то. Что-то, что я не могла распознать.

Как во сне, я протянула подрагивающие пальцы к нему и коснулась шеи. Складка искусственной кожи легко поддалась, поэтому я без труда смогла поднять её. Сначала показались губы и твёрдый подбородок с маленькой ямкой. Потом открылись загоревшие гладко выбритые щёки. Крылья носа трепетали и были уже, чем в силиконе. Когда оставалась только верхняя часть, он резко поднял руку и убрал остатки грима.

– Никита?

Несколько секунд я просто смотрела, не веря своим глазам. Ноги подкашивались и не желали держать вдруг ставшее очень тяжёлым тело. Опустившись на сухую землю, покрытую рваными островками травы, я вцепилась в неё, как последнюю опору, и подняла голову.

– Что же это, ха-ха… не может быть, – на глаза навернулись слёзы. Прижав тыльную сторону руки ко лбу, я улыбнулась и расплакалась. – Актёр, ха-ха-ха, – смех получался каким-то вымученным и истеричным. – Психотерапевт. Парень, от которого я не смогу отказаться. – Смахнув с подбородка солёные капли, я поднялась на ноги, и сделала шаг назад.

Вся компания стояла в полном молчании. Домогаров даже бровью не повёл. То есть, он-то как раз и знал, кто скрывается под маской или кто носит маску? Саша вытащила пачку сигарет и нервно щёлкая зажигалкой, попыталась прикурить. А вот Рома, или Никита, смотрел прямо на меня, выжидая.

– Обманщик, – смогла, наконец, выдавить я. – Ты мне врал столько времени. Целый год водил за нос, – я громко рассмеялась. – Боже мой… я такая дура, что поверила в тебя, в эти отношения. Наверное, на мне с рождения висит какое-то проклятье. Интересно, в моей жизни была хоть капля правды?

Я чувствовала, что ещё немного и всё, больше не смогу ни стоять, ни смотреть, даже говорить не смогу. Подбородок предательски задрожал, и когда он наклонился, я инстинктивно схватила пистолет и направила прямо на него.

– Н-нет. Пожалуйста, – я улыбнулась сквозь слёзы. – Не двигайся.

– Мелания! – испуганно вскрикнула Саша.

– Не делай этого! – Виктор опустил руку с зажатым телефоном и уставился на нас.

Но ему было как будто всё равно. Равнодушно посмотрев на дуло, он сделал шаг вперёд, почти упираясь в оружие.

– Не надо, – скривилась я, с трудом держа руки ровно. – Не двигайся, не заставляй меня это делать. Пожалуйста.

– Я не боюсь тебя, – тихо сказал он. – Прости.

– Н-нет, – я отвела глаза. – Невозможно. Я устала. Отпустите меня. Я так больше не могу.

– Нет. – Он провёл пальцами по моей мокрой щеке. – Прости, Мелания. Я знал, что тебе будет больно и не хотел показываться. Прости.

– Все лгут. Вокруг меня все лгут. Ненависть даже просто дышать мешает. Я будто тону. Каждый грёбанный день барахтаюсь в этой зловонной яме. Больше не могу. Хватит. Отпусти.

– Нет.

– Как ты не понимаешь. – Я пошатнулась. – Я пустая. Просто оболочка. А-а-а-а! – мой крик разнёсся по округе. – Ненавижу, я всех вас ненавижу!

– Знаю. Прости. – Рома аккуратно освободил мою руку от пистолета и прижал к себе, гладя по волосам. – Прости, малышка. Я думал, что смогу сдержаться и доиграть роль до конца. Так было бы лучше, но рядом с тобой невозможно оставаться равнодушным. Это больно.

– А?

– Саш, Виктор Алексеевич, я заберу Меланию ненадолго. Вы пока можете обсудить детали.

– Без вас? – удивилась Саша.

– Да. Времени мало, так что нужно всё подготовить до того, как они вернутся.

– Понял. – Домогаров печально улыбнулся. – Мелания, я надеюсь, что ты найдёшь в себе силы поговорить со мной. Мне бы этого очень хотелось.

Я лишь сильнее вжалась в Рому и зажмурилась.

Ничего не вижу.

Ничего не слышу.

– Чёрт. – Рома поднял меня на руки и встряхнул. – Как же всё это не вовремя. Только попробуй ещё раз ударить. – Он гневно на меня посмотрел.

– Отпусти. – Я заёрзала, дёргая ногами. – Сама дойду!

– Нет уж, – хмыкнул Рома. – Я должен убедиться, что ты больше не совершишь никакой глупости. Тебя из виду-то выпускать нельзя, постоянно влипаешь в неприятности.

Зайдя в дом, он захлопнул дверь ногой и опустил меня на стул в кухне. Воздух был полон напряжения, и я всё ещё не знала, как себя вести и что делать. Силы закончились разом, так что я просто опустила голову на спинку стула и стала следить за Белоярцевым… Лебедевым. Как теперь к нему обращаться?

– Ты сменил имя, и теперь Никита Лебедев, или это была фикция?

– Второе, – бросил он, вытаскивая из шкафа две чашки и пачку с какао. – Горячий шоколад сделать не могу, но какао сойдёт.

– Мне на молоке.

– Нет молока, – он проверил холодильник и вздохнул. – Чай?

– Давай.

– Слушай, – начал Рома, не оборачиваясь. – Я… ах, чёрт, как же сложно объяснить.

Я промолчала. Ну сложно и сложно. Мне теперь всё равно.

– Ты не спрашиваешь. – Он скосил на меня глаз и вернулся к заварке.

– Да мне в общем-то плевать. – Я подтянула колени к подбородку, и уткнулась в них лицом. – Можешь придумать очередную байку, запереть меня в комнате или даже привязать.

– Ты… – Он замер на мгновение и вернулся к приготовлению. – Заслужил. Баек больше не будет, смысла скрывать нет, раз уж ты всё видела. Да и мне врать не нравится, чтобы ты там себе не думала.

Ну да. Хмыкнув, я уставилась на его широкую спину, и мелькающие руки. А ведь когда-то этими руками он обнимал меня и дарил спокойствие. Теперь вот, чай заваривает, а до этого в этих же руках был пистолет, направленный на меня. Однако, какая интересная у меня жизнь получается.

– После гибели родителей, нас вывез из России друг отца, англичанин. Мы получили новые имена, паспорта и шанс на жизнь. Саша всерьёз увлеклась компьютерами, в этом ей помог сын того человека. Я же решил начать всё с нуля. Около пяти лет назад Саша впервые наткнулась на сообщение о тебе в прессе. После этого она с упорством маньяка начала следить за жизнью твоей семьи и Домогаровыми. Мы видели сообщения о свадьбах и расставаниях, а также о том, что тебе в женихи пророчат Глеба. Вот после этого она и заставила меня дать слово вернуться в Россию.

– Для чего? – равнодушно спросила я, покачиваясь на стуле.

– Она решила, что взрыв в доме подстроил Домогаров-старший. Я же был склонен верить, что это твоя семья постаралась.

– Вот как.

– Дело в том, что наш отец был партнёром Сергея Владленовича, и общая сумма его акций превышала пятьдесят процентов. Логично было считать, что нашу семью убрали для того, чтобы завладеть холдингом.

Я не знала этого. Мне всегда казалось, что отец имеет больший вес в «Мерисе», чем кто-либо из акционеров.