Лес на семи холмах. Сборник рассказов и пьес

– Ну вот так, родной, ты как думал, предателей уже использовали, у них нет ни одной козырной карты в рукаве, и вы уже никому по-сути не нужны- Войчич насмешливо бросил в ответ, – вот будет тебе урок…

– Но вы же обещали отпустить?

Войчич словно бы не услышал последнюю фразу. Заместо этого он махнул рукой солдатам и те принялись чистить стволы. Погрот скис, хотя и пытался бодриться. На него был наставлен ствол Войчича, который вдруг резко отвернулся, словно что-то заметил за холмом на опушке.

Словно в пустоту он зашипел:

– Беги, беги сволочь… быстрее! Да не забудь передать там что надо!

Погрот сорвался, и перемахнул разом через несколько, поваленных ветром березовых стволов.

Уже через несколько часов, весь запыханный и взъерошенный, в расположение народного ополчения прибыл посол из города. По его виду можно было заподозрить, что его использовали заместо вола при вспашке. Впрочем, новость, которую тот с собой принес, позволила позабыть про внешний вид посланца. Его сразу же доставили к Отрониксу, в ставку.

– Чтооо? – кричал всегда внешне спокойный военначальник.

– Да, -ещё раз повторил Погрот, взял со стола стакан воды, и тут же разом осушил.

Суть рассказа Погрота заключался в следующем. После того, как бравые ополченцы покинули город, пришло время южных ветров, и на берег поспешили местные рыбаки, начался праздник, тем более, что местная селедка, в красном соусе, считалась одним из излюбленных деликатесов, которые так любили готовить повора в местных кабачках и пабах.

Праздник буквально разлился по городским улицам, вначале была вынесена огромная бадья черной икры, потом у местных дам случилась потасовка, видимо какая-то неосторожная леди, толи руководимая старыми обидами и желанием отомстить, либо по недомыслию и неосторожности, ухитрилась попасть икрой прямо в самую выпуклую форму соседки. После чего началась ужасная потасовка между слабым полом, закончившаяся сильной дракой, в итоге разнимать бушующий слабый пол пришлось рыбакам.

В итоге многие из дам пригласили своих спасителей в качестве благодарности на домашний ужин… И многие согласились. В итоге домой рыбаки вернулись только засветло.

Все это настолько возмутило ополченцев, что многие тут же начали стрелять в воздух из своих новоприобретенных ружей, и требовать возмездия, из-за чего помещение складского ангара наполнилось дымом и матерными криками.

Те, кто был поближе к выходу выбежали и продолжили феерию с выстрелами и криками уже на улице. После этого было решено оставить по дороге в лес засаду, а самим выдвигаться обратно в деревеньку, чтобы разобраться с обидчиками-рыбаками. План сработал, но, по правде говоря, это была лишь половина плана. В момент общей суматохи из помещения выскользнул и Погрот, который, помня то внушение, которое произошло с ним по дороге, не рискнул своей жизнью, и поспешил в горную долину, расположившуюся невдалеке от богатых ранчо. Там он дал знак рукой некоему старичку, который сидел на белом шезлонге, поглаживая копну шерсти, которая в приближении оказалась белой афганской борзой. Это был пенсионер. Но не простой пенсионер, синьор оказался бывшим начальником отдела спецопераций в правительстве Сатарпа. И знак, поданный ему, буквально означал «Отряд выдвинулся обратно. Можете начинать».

Синьор неспешно забрал свою газету и отправился на задний двор, где его ждали уже два гонца, один из которых направился в штаб, второй же в сторону поселения.

Надо сказать, что в городе действительно проходил фестиваль, и оставшиеся жители деревни, в том числе и рыбаки, лесорубы и крестьяне были на площади.

И прибывшему гонцу надо было только дать сигнал уже подкупленному шпиону, чтобы тот вышел на стихийно организованную для празднества и поздравлений сцену, и начал свою речь.

– В то время, как мы, легковерные, доверили Комитету решать проблемы простых людей, в то время, как мы собрали средства на подготовку мятежа, снабжали их продовольствием, скрывали от служб диктаторского контроля, наши бывшие соратники обманывали нас, они украли деньги, предназначенные для общего выступления, посмотрите, они наверняка набили все свои закрома золотишком! А вот этот уважаемый гражданин, -он указал на Погрота, – решил, что не может больше терпеть это предательство и воровство по отношению к собственному народу. Он убежал из лагеря Комитета, чтобы рассказать нам всю правду! Встретим товарища…

На сцену пробрался Погрот, все ещё запыхавшийся с дороги.

– Соплеменники! – окинул он мрачным взором толпу, – Друзья! Комитет нам врал, что он планирует добиться равных прав для нас, всем им нужно лишь одно, стать элитной гвардией короля и получить свою вотчину, налог на ввоз и вывоз продуктов из нашего региона, и именно это они обсуждали после захвата складов с оружием, я был тому свидетель… А ещё они планируют выступить в наступление на вас, перебить вас всех, потому что не делиться добычей. Вот увидите, они скоро вернутся, чтобы принести нам погибель.

Народ недовольно загудел. Некоторая часть схватилась за вилы, другие пошли за топорами. Третие стали готовить бочки, чтобы давить ими нападающих, или наполнять их порохом.

Тем временем действительно, с восточной стороны послышался звук быстро приближавшихся шагов. С факелами бежали самые отважные и хорошо вооруженные солдаты ополчения, они быстро сломали первую преграду, небольшую баррикаду посреди улицы, их почти что не достали стрелы, выпущенные жидкой цепью охотников, которые были тотчас же снесены наступающими, которые понесли минимальный ущерб, человек пять было ранено, из них три вполне могли продолжать нападение. Далее, в нападающих покатились горящие бочки, два человека загорелись и побежали в фонтан, чтобы сбить пламя, где их и настигли крестьяне с вилами.

Нападающие рассредоточились по бокам улицы, и тут, внезапно, окна открылись, и кипящее варево полилось на ополченцев. Многие обварились, после чего начали беспорядочную стрельбу по окнам. Надо заметить, что гвардия, подчиняясь приказу, сознательно не вмешивалась в конфликт. Дальше начался штурм зданий, в ход шло все, топоры, вилы, сетки, бочки.

Погрот же заперся на одном из самых верхних этажей собора, нашел келью поуютнее, и зажег керосиновую лампу в углу. Посреди ночи, в соседней келье послышался шорох.

А на улице уже вовсю шло сражение, обороняющиеся крестьяне уже подтащили старую пушку, что давно стояла на берегу, и пытались зарядить старым же ядром, ядро всё-таки полетело, но вторым же выстрелом разорвало саму пушку, и человек шесть полегло тут же. Так что на фоне таких вот разрушений и чудовищного шума Погрот и не заметил, как за ним прокрались два человека, и он тихо так испарился, словно бы его и не было. Не нашли среди горы трупов и военачальника ополчения.

За два дня протестующие с одной стороны города перебили ополченцев с другой стороны города. Войска Сатарпа, фактически, уже собирали тяжелораненых и контуженных, чтобы рассадить по тюрьмам и разослать по лазаретам. Начались пытки и гонения. Под пяту репрессий попало все население страше шестнадцати, население младше шестнадцати попало под учительский надзор, который был ничуть не менее строг, чем военный комендантский. Учеников не выпускали домой с уроков, они жили практически в зданиях школ, оцепленных жандармерией. Так государство, взяв детей в заложники, страховало себя от грядущих беспорядков.

– Вот так-то, – Сатарп отхлебнул холодного гранатового сока, – стравить две стороны, и дело сделано.

Он рассмеялся, так заливисто, так ярко, что стало понятно, что смерть людей и их мучения вызывают у Сатарпа только радость.

В это время на терассу к Сатарпу поднялся смуглый человек в сером костюме с отличной военной выправкой, и вручил тому желтый конверт.

Эг отвернулся, не желая мешать государственным делам. Наступал вечер, и зрелище заката особенно радовало глаз.

Между тем Сатарп спустился в свою комнату и сел за стол, на котором находились его шикарные письменные приспособления.

Дело, изложенное в письме, которое ему было прислано от мэра, касалось необходимости выделить из бюджета некоторую сумму на то, чтобы отремонтировать водоснабжение старого города, и, помимо того, личная просьба мэра о выделении денег на обустройство его секретарши, которой нужны были личные апартаменты в черте города.

Надо сказать, что это был всем известный стиль работы мэра. Чтобы быть полностью уверенным в своих сотрудниках, он их привязывал к себе таким вот образом: покупал им квартиры, строил дачи, за которые тот или иной чиновник должен был расплачиваться долгие годы, естественно ни о каком неисполнении его приказов, или уж тем более о неповиновении не могло идти и речи.

Айра не была исключением. И так как она в течении двух недель уже показала свою сметливость, расположив тем самым мэра, он решил, что пора сделать последний шаг и привязать свою секретаршу к себе ещё более тесными узами.

Ну а между тем, как только на небе взошла луна, в окне у лодочника Ангрина зажегся свет. На пороге стояла незнакомка, довольно красивая женщина азиатской внешности, которая попросила его доставить посылку на северную пристань. В обход гвардейской стражи, окольными протоками, чтобы никто не заметил, и тем более не конфисковал груз. «Это простое письмо, но о нем никто не должен знать! Стоит только кому-то открыть мою тайну, и мне конец. Кроме того, письмо стоит доставить немедля, я заплачу сколько нужно…»

И вот, чертыхаясь, и матерясь про себя, лодочник уже поднимался по винтовой деревянной лестнице, чтобы собраться в дорогу, и предупредить жену, которая между тем недовольно поглядывала на дверь, мечтая погрузиться в обьятия Морфея, а может быть, если повезет, и в объятия своего супруга.

Лодку сносил сильный ветер. Ивы хлестали по щекам. Эти небольшие протоки были известны лишь особо упертым в своем деле рыбакам, да ещё местным мальчишкам, которые бегали сюда, чтобы пускать кораблики из старых консервных банок.

Вот он уже почти у цели. Как назло, река в конце его пути заканчивалась косой с непредсказуемыми течениями, и выдающимся далеко молом, с каменистым дном.

– Черт побери! – ругнулся старый лодочник, и было отчего.

Днище лодки со скрипом прорезал острый камень. Кроме того, лодка запуталась в чужой сети, которую пришлось перерубить, чтобы вытащить суденышко на берег. Благо для этого в кармане посыльного всегда был острый короткий нож.

Но пакет, уже изрядно подмоченный нужно было доставить. Заказчица пообещала компенсировать все расходы.

И он выбрался на берег, привязав лодку к белесому, потрескавшемуся дереву, выброшенному на берег прибоем. А на освещенном лунным неярким светом побережье его уже ждал немного сутулый, сухой силуэт. Именно так его описывала заказчица.

«Хоть в этом не обманула, а то какого же лешего я перся бы на такое расстояние… Ничего, я тебя найду и стребую с тебя всю сумму ещё и за лодку…» – думал лодочник, хотя и сам, наверняка отлично понимал, что найти эту сеньорину будет довольно проблематично, а денег она дала предостаточно, чтобы не только лодку отремонтировать, но и жене купить долгожданный атласный костюм.

Глава 3. Чиновническая благотворительность, и как из неё выбраться?

На 2 дня раньше.

Айра сегодня встала пораньше, чтобы успеть принести отцу кувшин холодного молока, теплую тряпочку для рук, осибори, и мягкие хлебцы, которыми тот заедал теплый мутный суп, который грелся на большой глиняной печке.

Сегодня был первый день её вступления в должность, и она не должна была подвести.

Она просто не могла подвести ни своего отца, ни свою большую семью, о существовании которой наверняка не догадывался её работодатель.

За окном было мокро, теплый утренний дождик пролился на землю, лишь только первые лучи солнца легли на старую черепичную крышу, которая хорошо виднелась из окна на втором этаже, дом извозчика был построен по образцу древней пагоды.

Именно поэтому перед этим окном Айра так любила проводить чайные церемонии, из него же был виден небольшой красивый парк на углу. Деревья там были с такими причудливыми ветками, что казалось, что это и не ветки вовсе, а некие пальцы древнего чудовища, которое застыло от чар древней магии, в ожидании того, кто сможет разглядеть его истинную сущность.