Возлюби ближнего своего. Ночь в Лиссабоне

– Место солидное, – сказал Штайнер. – Месяца на три. До холодов.

Лило поставила на траве около вагончика колченогий стол. Она принесла большую миску с овощным супом и мясо и присела к Штайнеру и Керну. В воздухе чувствовалось легкое дыхание осени, день был ясный, на лужайке трепыхалось развешанное для сушки белье, в том числе несколько желто-зеленых клоунских балахонов.

Штайнер с наслаждением потянулся.

– Что значит здоровый образ жизни! А теперь пора в тир.

Он показал Керну, как заряжать ружья.

– Существует две категории стрелков, – сказал он. – Тщеславные и жадные.

– Как и в жизни, – проблеял пробегавший мимо директор Поцлох.

– Тщеславные стреляют по картам и номерам, – развивал свою мысль Штайнер. – Они неопасны. Жадные хотят кое-что добыть. – Он показал на несколько этажерок у задней стены тира, заваленных игрушечными мишками, куклами, пепельницами, бутылками, бронзовыми фигурками, предметами домашнего обихода и тому подобными вещами. – Им нужно дать выиграть. А именно то, что лежит на нижних полках. Но если такой стрелок подбирается к пятидесяти очкам, это значит, что он хочет взять приз с верхних полок, где призы идут по десять шиллингов и больше. Тут ты подсовываешь ему волшебные пули оригинальной конструкции директора Поцлоха. Они выглядят точно так же, как и остальные. Они вот здесь, с этой стороны. Клиент весьма удивится, когда выбьет всего лишь двойку или тройку. Немного меньше пороху, понятно?

– Да.

– Главное, никогда не менять ружье, молодой человек! – пояснил вновь оказавшийся у них за спиной директор Поцлох. – Ружье вызывает у клиентов подозрения. Пули – никогда! И потом – соблюдать баланс! Пусть люди получат свой выигрыш. Но надо же и заработать. Вот здесь-то и необходимо установить баланс. Если вы умеете это сделать, вы художник жизни. Не говорите лишнего. Если клиент приходит часто, он, конечно, имеет право на третью полку.

– Тот, кто просадил пять шиллингов, пусть выиграет бронзовую богиню, – сказал Штайнер. – Она стоит шиллинг.

– Молодой человек, – вдруг с патетической угрозой воскликнул Поцлох, – я должен обратить ваше внимание на одно обстоятельство: на главный приз. Его выиграть нельзя, вы поняли? Это частная собственность из моей квартиры: роскошная вещь.

Он указал на серебряную корзину для фруктов весьма почтенного вида, в которой помещались двенадцать серебряных тарелочек и приборов.

– Вы должны скорее умереть, чем допустить попадания в шестидесятку. Обещайте мне это!

Керн обещал. Поцлох вытер со лба пот и подхватил пенсне.

– Подумать страшно! – пробормотал он. – Жена меня убьет! Семейная реликвия, молодой человек, – закричал он, – семейная реликвия в наше безнравственное время! Вы знаете, что такое семейная реликвия? Бросьте, откуда вам это знать…

Он усвистал прочь. Керн посмотрел ему вслед.

– Не так все скверно, – сказал Штайнер. – Наши ружья все равно были изготовлены во времена осады Трои. И кроме того, если станет горячо, Лило тебя выручит.

Они прошли к «Панораме мировых сенсаций». Панорама представляла собой будку, обклеенную пестрыми плакатами. Будка возвышалась на трехступенчатом постаменте. Спереди была пристроена касса в форме китайской пагоды – идея Леопольда Поцлоха.

Штайнер указал на плакат с изображением мужчины, чьи глаза метали молнии.

– Альваро, чудо телепатии, – это я, крошка. А ты будешь моим ассистентом.

Они вошли в полутемное и душное помещение. Несколько рядов пустых стульев, расставленных в художественном беспорядке, напоминали привидения. Штайнер поднялся на сцену.

– Ну, слушай внимательно! Один из зрителей прячет у кого-то некий предмет; обычно это пачка сигарет, коробок спичек или, как ни странно, французская булавка. Бог знает, откуда эти люди всегда извлекают булавки! Я должен их обнаружить. Заинтересованному зрителю полагается выйти на сцену, я беру его за руку и начинаю шустрить. Либо этим зрителем оказываешься ты, тогда ты просто ведешь меня куда надо, сжимая мне руку тем сильнее, чем ближе мы к спрятанному предмету; легкое похлопывание средним пальцем означает, что предмет обнаружен. Это просто. Я ищу, пока ты не просигналишь. Движение руки вверх или вниз означает, что искать надо выше или ниже.

Директор Поцлох с грохотом возник в дверях.

– Усваивает?

– Мы как раз репетируем, – отозвался Штайнер. – Садитесь, господин директор, и спрячьте что-нибудь у себя. Есть у вас булавка?

– Разумеется! – Поцлох схватился за лацкан пиджака.

– Разумеется, у него есть булавка! – Штайнер отвернулся. – Спрячьте ее. Теперь, Керн, подойди и веди меня.

Леопольд Поцлох с хитрым видом взял булавку и воткнул ее в подметку своего ботинка.

– Давайте, Керн, – сказал он.

Керн приблизился к сцене и взял Штайнера за руку. Он подвел его к Поцлоху, и Штайнер начал искать.

– Я боюсь щекотки, Штайнер, – прыснул Поцлох и зашелся визгом.

Через несколько минут Штайнер нашел булавку. Они повторили эксперимент еще несколько раз. Керн усвоил сигналы, и время, за которое Штайнер обнаруживал у Поцлоха коробок спичек, становилось все короче.

– Очень хорошо, – сказал Поцлох. – Потренируетесь еще, после обеда. Ну а теперь главное: выступая в качестве зрителя, следует робеть, понимаете? Публика не должна учуять подвоха. Поэтому извольте робеть! Давайте попробуем, Штайнер, я покажу ему, как надо!

Он уселся на стул рядом с Керном. Штайнер поднялся на подмостки.

– Итак, я прошу кого-нибудь из почтеннейших господ, – провозгласил он трубным голосом, заполнившим пустую будку, – подняться сюда, на сцену! Только через соприкосновение рук, без единого слова, произойдет передача мыслей, и спрятанный предмет будет обнаружен!

Директор Поцлох подался вперед, как будто собирался встать и что-то сказать. Потом он начал робеть. Он ерзал на стуле, сдергивал с носа пенсне и смущенно оглядывался. Потом он, как бы извиняясь, улыбнулся, немного приподнялся со стула, снова быстро сел, наконец собрался с силами и сосредоточенно, смущенно, колеблясь и сгорая от любопытства, двинулся к изнемогавшему от хохота Штайнеру.

Перед помостом он обернулся.

– Теперь скопируйте это, молодой человек! – самодовольно подбодрил он Керна.

– Это нельзя скопировать! – воскликнул Штайнер.

Поцлох польщенно ухмыльнулся.

– Играть застенчивость – я имею в виду настоящую застенчивость – довольно трудно, верьте старому театральному волку.

– Он застенчив от природы, – объявил Штайнер, – он справится.

– Отлично! Мне пора на лотерею.

Поцлох ушел.

– Вулканический темперамент! – одобрил шефа Штайнер. – Ему ведь за шестьдесят! Теперь я покажу тебе, что делать, если ты не сумеешь робеть, а робеть будет другой. У нас десять рядов. В первый раз ты проводишь рукой по волосам, показывая номер ряда, где спрятан предмет. Просто числом пальцев. Во второй раз сигналишь порядковый номер стула, считая слева. Потом незаметно хватаешься за то место, где он примерно запрятан. А уж я его найду…

– И этого достаточно?

– Достаточно. Человек феноменально неизобретателен в таких вещах.

– Мне кажется, это слишком просто.

– Жульничать надо просто. Сложное мошенничество почти никогда не удается. Сегодня после обеда порепетируем еще. Лило тоже подсобит. Теперь я покажу тебе этот гроб с музыкой. Настоящая музейная редкость. Сооружен в доисторическую эпоху.