Ad factum

– Не знаю, как вы, а я кому угодно могу подтвердить, что этот Винтер вёл себя до конца как настоящий герой, – заключил Айнбиндер.

«Смерть всегда нелепа и уродлива, в какие бы красивые одежды и слова её ни наряжали», – подумал поверенный. У него не осталось больше вопросов к Айнбиндеру, и он распрощался с хозяином, в одиночку доканчивавшим свои запасы виски, что явно не было для него ни в новинку, ни в тягость. А Сторджес, покинув его дом, почти дошагал до выезда, где оставил взятый в аренду автомобиль, но в последний момент свернул на дорогу к фехтовальному залу. Он ещё раз прокрутил в памяти картину происшествия, но, подойдя к входу в зал, не решился туда войти без разрешения хозяина. Он уже повернул было назад, но бросил взгляд на плиты дорожки, на которые, как он явственно помнил, стекали капли крови раненого, когда его переносили в машину. Сейчас ему не удалось обнаружить никаких следов. Если они и были когда-то, то их тщательно уничтожили.

Перед отъездом в Лондон он решил ещё посетить господина Драйдена по адресу, указанному в карточке, что передал ему Ларс.

***

Найти дом Реджинальда Драйдена оказалось несложным делом, так как он был хорошо виден с дороги и выгодно отличался от жилищ арендаторов. Колёса машины Алекса прошуршали до красивой кованой ограды, и звонок сообщил владельцу поместья о том, что к нему прибыли гости.

Драйден сам вышел навстречу. Он похвалил Сторджеса за то, что поверенный навестил эти места, чтобы «увидеться с добровольным изгнанником, проживающим в скучной глуши и уединении».

– Ну что вы, я бы никогда не решился нарушить ваш покой, если бы не дело… Ко мне обратился мой коллега, и по его просьбе… – Сторджес расположился в предложенном ему кресле. – Видите ли, я разыскиваю родственников господина Винтера. Речь идёт о выполнении некоторых его распоряжений.

– Закурите со мной? – Драйден раскрыл портсигар с дорогими сигаретами. – А я люблю побаловаться… Гарретт, принесите-ка, дорогой мой, нам ещё чаю.

– Слуги нынче и в правду очень дороги, – усмехнулся Драйден. – Так о чём мы?.. Да, насчёт родственников этого господина… Вы знаете, я с ним и знаком-то был очень недолго. Хотя, ко мне тут приходил недавно один человек, но меня не было дома. Вот, если позволите, записка от него.

Драйден достал листок бумаги из ящика комода. Прежде чем передать этот листок Сторджесу, Драйден поднес его близко к глазам, словно для того, чтобы удостовериться в том, что это именно то, что он искал.

– Да, это, кажется, она… Вот, возьмите, если хотите… Вы меня тоже застали совершенно случайно, я что-то в последнее время больше в городе предпочитаю проводить время.

– А мне нравится у вас. Чувствуются уход и рука хозяина. А что за скульптура у вас перед входом?

– Это там, где фонтан? Фигура ангела, да? Гарретт? – обратился Драйден к дворецкому.

– Сэр, это весенняя фея, по эскизу Артура Рэкхема выполнено, если позволите напомнить…

– Да-да, спасибо, именно это я и хотел сказать.

***

В Лондоне Сторджес вернулся к своему обычному распорядку жизни: принимал посетителей, получал и отправлял письма, выезжал на судебные слушания. Ничто не показывало, что данное дело его ещё как-то интересовало.

Однако, примерно через месяц, Сторджес наведался к своему хорошему знакомому – инспектору полиции Найджелу Сомсу. Разговаривали они долго и на разные темы. Но среди этих тем определённое время было отведено и недавней поездке Сторджеса в Рамсгейт, всем происшествиям, что её сопровождали, а также некоторым выводам и вопросам, оставшимся после неё.

Сторджес выражался при этом с осторожностью, кроме того, часть своих выводов он изложил в сослагательном наклонении, тем не менее ему удалось убедить инспектора принять участие в реализации одного плана.

Для этого Сторджес, но уже в компании инспектора, отправился вновь в Рамсгейт и посетил местное управление полиции Соединённого Королевства. Там он изложил свои версии случившегося, показал кое-какие бумаги, под конец в разговор вмешался инспектор Сомс, и в результате было выдано разрешение на проведение следственных действий.

Из полиции Сторджес и инспектор Сомс вдвоём отправились прямиком к Ларсу Айнбиндеру. Им повезло – хозяин был дома, хотя и собирался куда-то отлучиться.

– Добрый день, сэр! Позволите войти? Мы с моим другом – инспектором Найджелом Сомсом – постараемся вас ненадолго отвлечь от ваших дел.

– К вашим услугам, господа! – Ларс пропустил гостей в дом и прикрыл за ними входную дверь.

– Если вы помните, я как-то заезжал к вам, и мы беседовали о господине Реджинальде Драйдене. Вы ещё говорили, что встретились с ним впервые в том самом поезде и никакие обстоятельства ни до, ни после рокового происшествия вас с этим господином не связывали…

– Господа, давайте присядем. Позволите мне предложить вам по стаканчику виски или доброго французского вина? Да, я припоминаю ваш визит ко мне. Но… кажется, я вам всё тогда рассказал…

– Уверен, что не всё. Если говорить коротко, то есть свидетельства – и свидетельства неоспоримые – того, что вы являетесь соучастником преступления…

Датчанин сразу же попытался запротестовать, но гостям удалось, погасив несколько бурных выражений с его стороны, уговорить Ларса встретиться с Драйденом. А за это инспектор обещал Ларсу всячески поспособствовать в смягчении наказания за его проступки.

Встреча должна была состояться один на один в уединённом месте, и в разговоре Ларс должен был произнести слова, которые ему продиктовали незваные гости.

***

Встреча произошла на одной из дальних аллей местного парка, там, где этот парк уже переходил в небольшой лес. Драйден согласился на встречу с Ларсом неохотно и не сразу, а только после некоторых уговоров. И, когда он появился в условленном месте, его лицо выражало плохо скрываемое неудовлетворение.

– Зачем вы меня вызвали? Мы, кажется, договорились, что больше никаких контактов между нами быть не должно! Вы получили оговорённую сумму сполна, чего вам ещё нужно?..

– Подождите шуметь, давайте отойдём ещё вот к этим кустам, здесь мы будем не на виду… И, прошу вас, говорите тише.

– Не хватайте меня, говорите тише сами, мне-то нет нужды в этом разговоре.

– А мне есть! И очень большая нужда. Реджинальд, или как вас там… Ко мне приезжали родственники этого самого Винтера. Мне нужно уехать, иначе они от меня не отстанут. Они на всё способны, они пойдут в полицию. Мне нужно ещё столько же денег, чтобы скрыться на континенте. И оплатите мой переезд, это же я из-за вас попал в такой переплёт…

– Я знал, что вы от меня не отстанете!.. Хорошо, у меня с собой есть деньги, подождите… – и Драйден сунул руку в карман.

Ларс обернулся по сторонам, и в этот самый момент в руке Драйдена сверкнуло лезвие. Он ударил Айнбиндера в бок, и тот начал оседать на землю. Но Драйден почуял неладное и взглянул ещё раз на кинжал, прежде чем отбросить его в сторону. В эту секунду его схватили за руки двое выскочивших из кустов полицейских, а неизвестно откуда взявшийся инспектор отобрал у него оружие.

– С вами всё в порядке? – спросил инспектор Айнбиндера.

– Хорошие у вас бронежилеты, – усмехнулся тот, поднимаясь на ноги. – Но синяк точно останется. С какой же силою он меня ударил! Будто хотел проткнуть насквозь…

– Вы ничего не докажете! – вдруг вскричал Драйден. Но, услышав, как защёлкнулись наручники, опустил голову и послушно поплёлся к полицейской машине.

***

Сторджесу всё-таки удалось доказать его вину. Каким образом – следует из показаний Алекса в суде. Вот они:

«Первое впечатление, которое у меня сложилось от знакомства с господами Винтером, Айнбиндером и Драйденом, – это то впечатление, которое они и хотели произвести. Никто из них не уклонялся от участия в разговоре, не выходил из игры. Поэтому Айнбиндер выглядел как вспыльчивый, упрямый честолюбец, Винтер как защитник поруганной чести, а Драйден как тот, кто на эту честь покушался. Классическое сочетание этих черт и соответствующее им распределение ролей на сцене, а также простое любопытство заставили меня стать свидетелем последовавшего за первой встречей поединка.

Я театрал, и мне интересно наблюдать за действием, даже если оно только претендует на то, чтобы быть настоящим. И, как театрал, я зафиксировал только то, что господин Айнбиндер слегка переигрывал, стремясь любой ценой завершить спор дуэлью.

И сам поединок (тут я не специалист, должен предупредить) не вызвал у меня каких-то сомнений и подозрений до того момента, когда он так внезапно и трагически завершился. Не в том дело, как повели себя участники в этот момент, их поведение можно считать почти безукоризненным. Но вот незадача: ранение мне показалось не таким уж значительным, а вызванное им кровотечение было очень серьёзным. Дело в том, что нанесённая рана не могла вызвать столько крови, так как укол пришёлся в мышцу, а не в артерию. Я вспомнил об этом обстоятельстве позже, когда увидел, что следы крови на дорожке у выхода из фехтовального зала исчезли. Наверное, подумал я, от этих следов избавились, так как не хотели, чтобы кто-то эти следы исследовал.

Но всё бы это забылось благополучно, если бы сэр Винтер выжил. Но он скончался, причём в то самое время, когда рядом с ним находился господин Драйден. Зачем Драйдену было убивать Винтера, если тот публично извинился и причина ссоры к тому моменту была исчерпана? И от чего тогда умер Винтер, если рана, нанесённая ему, была несмертельной?

За ответом на этот вопрос я и отправился сначала к Айнбиндеру, а затем к Драйдену. И я всё-таки получил этот ответ. Я попытался разузнать про прошлое господина Винтера у господина Айнбиндера, и тот уверил меня, что с Драйденом до встречи в поезде знаком не был, но был знаком с Винтером, который приехал в Рамсгейт к родственнику или к родственникам, сам не будучи родом из этих мест. Дальше я побывал у Драйдена, и тут меня заинтересовали несколько моментов, связанных с его поведением. Во-первых, я заметил, что хозяин чем-то взвинчен, хоть и старается скрыть это, и явно не в своей тарелке. Он не помнил, какая фигура у него возведена над фонтаном. Он ссылался на то, что любит жить в городе, а не в деревне, и разрывается между своими домами, хотя люди, показавшие мне дорогу до его дома, уверяли меня что он изрядный домосед. Но главное даже не это. Я заметил, что Драйден недостаточно хорошо видит, хотя при мне раньше очков не носил, даже во время поединка ими не пользовался. При этом у него на переносице во время моего визита я различил характерный след, который бывает от ношения очков.

Такой же точно след был на переносице у Винтера, который очки как раз носил!

И тут меня осенила догадка, что, возможно, в ту роковую ночь в госпитале скончался не бедный господин Винтер, а бедный господин Драйден. Как такое могло произойти? Например, Винтер мог напасть на Драйдена, когда они были одни, и нанести ему удар кинжалом в то же место, в которое получил укол Винтер, но на этот раз уже удар смертельный. После чего Винтер поменялся с Драйденом одеждой, наклеил ему свой парик, нацепил ему очки и выдал Драйдена за себя, Винтера. Это объясняет и все странности в последующем поведении лже-Драйдена, и скоропостижную кончину лже-Винтера.

Догадка поначалу показалась мне фантастической. Ведь тогда и Драйден без очков и парика, и Винтер без очков и парика должны выглядеть абсолютно идентично! Возможно ли такое? А главное, мотив – зачем понадобилась такая перестановка? Ответы на эти вопросы мне, разумеется, не могли дать оставшиеся в живых участники драмы. Требовалось расширить область поисков и вывести на сцену новых персонажей, до того скрытых от публики.

Я разыскал в архивах всё, что хоть как-то касалось прошлого господина Драйдена. Я должен был найти свидетелей, которые, помимо Ларса Айнбиндера, знали Барта Винтера и могли рассказать о нём. Я выяснил адреса и связался с теми людьми, которые приезжали на похороны Винтера и оставили записку Драйдену. Зачем Драйдену было отдавать эту записку мне? Это оплошность? Не совсем. Думаю, Драйден хотел убедить меня в том, что у Винтера есть прошлое, весьма далёкое от места действия последних событий. Но это оказалось не так.