Рабы Парижа

Автор

Эмиль Габорио

Год написания книги

1868

<< 1 ... 177 178 179 180 181 182 183 184 185 ... 198 >>

На страницу:

Перейти

181 из 198

Настройки чтения

Размер шрифта

Высота строк

Поля

– Но люди могли подумать…

– Каждый судит по себе, господин де Беврон.

Теперь покраснел граф.

– А как относились к этому ее родители? – спросил он.

– Она приходила тайком. Родители не пустили бы ее сюда.

– Вы не имели права подвергать опасности репутацию девушки.

Андре покаянно склонил голову.

– Я принимал от нее эту жертву. Мало того, я на коленях умолял ее приходить. Иначе мы вообще не смогли бы встречаться…

– Каковы же ваши планы на будущее? – поинтересовался маркиз де Беврон.

Художник вздохнул.

– Мы любим друг друга, но в глазах общества нас разделяет пропасть. Она – единственная наследница богатой и знатной семьи. А я…

Андре сделал паузу. Он надеялся, что граф ободрит его, но де Мюсидан молчал.

Художник собрался с силами и приступил к самой рискованной части разговора.

– Знаете ли вы, кто я? Несчастный найденыш, подкинутый в Вандомский приют для сирот какой-нибудь бедной девушкой, которую обольстили и бросили. Когда мне исполнилось двенадцать лет, я однажды утром сбежал оттуда. Через некоторое время я с мелочью в кармане пришел в Париж. С тех пор живу здесь и борюсь с нищетой. Пока довольно успешно. Для этого я, художник, работаю скульптором-орнаментщиком на строительстве. Посмотрите на мои руки.

Андре раскрыл перед графом ладони.

– Они покрыты мозолями от работы резцом и молотком. Бог не обидел меня талантом и я верю, что. впереди ждет успех. Но надо жить и учиться. Поэтому мастеровой кормит художника, платит за его уроки у лучших живописцев Франции, покупает ему краски, кисти и холсты.

Господин де Мюсидан был восхищен услышанным и одобрительно улыбнулся.

– Все это она знает, – продолжал Андре. – И, несмотря ни на что, любит меня и верит в мою судьбу. Когда, бывает, я отчаиваюсь, она требует, чтобы я не терял мужества. Если терпение и воля могут сделать художника гением, то своим успехом я буду обязан ей. В этой комнате она поклялась мне, что никогда не будет женой другого. И я верю ее клятве. Не так давно один из самых знатных кавалеров Парижа просил ее руки. Она пошла к нему и рассказала историю нашей любви. Он поступил так, как подобает благородному человеку, и с тех пор он мой самый близкий друг.

Андре умолк, задыхаясь от волнения.

Несколько минут двое мужчин собирались с мыслями и приводили в порядок свои чувства.

Затем художник спросил:

– Желаете ли вы теперь увидеть портрет этой девушки?

– Да, – ответил граф. – Я очень благодарен вам за такое доверие.

Андре подошел к зеленой занавеске, взялся за нее рукой – и замер.

«Граф подумает, что я солгал и на самом деле показываю портрет каждому встречному», – обожгла его внезапная мысль.

Художник обернулся.

– Простите, но с моей стороны было бы нечестно продолжать притворяться.

Де Мюсидан побледнел. Взволнованный Андре не заметил, что его слова могли иметь и второй, гораздо более страшный для графа смысл.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил обеспокоенный отец Сабины.

– Только то, что я вас узнал, господин де Мюсидан. Вам было угодно назваться маркизом де Бевроном и я уважал ваше желание. Но я не могу отодвинуть эту занавеску, не предупредив вас о том, что…

Граф прервал объяснения Андре благосклонным жестом.

– Я знаю, месье, что увижу портрет моей дочери. Прошу вас открыть его.

Художник повиновался.

Картина привела графа в восторг, и он долго рассматривал ее.

– Да, это – Сабина, – бормотал он. – Ее улыбка, ее выражение глаз… Замечательный портрет!..

Граф шептал еще какие-то похвалы, но Андре не расслышал их.

Наконец господин де Мюсидан отошел от картины и сел на стул.

Было заметно, что он успокоился.

Несколько недель тому назад он бы пожал плечами и презрительно рассмеялся, если бы ему предложили выдать дочь за художника, к тому же никому не известного.

Тогда он мечтал о бароне Брюле-Фаверлее.

Теперь же приходилось думать о маркизе де Круазеноа…

Вспомнив это имя, граф вздрогнул.

Если бы можно было выбирать между маркизом и художником, то де Мюсидан, не колеблясь, выбрал бы Андре.

Молодой человек говорил о клятве, которую дала ему Сабина… Известно ли ему, что девушка выходит замуж за Генриха?

Граф принялся расспрашивать художника и вскоре убедился, что тот знает если не все, то очень многое.

Аристократ и найденыш подробно обсудили предположения, планы и надежды Андре.

Уже было около полудня, когда де Мюсидан собрался уходить. Он еще раз подошел к портрету дочери и несколько минут любовался им. Потом подал художнику руку и взволнованно проговорил:

– Господин Андре, я даю вам слово, что Сабина будет вашей женой, если нам удастся спасти ее!

Бедный влюбленный едва удержался от радостного крика. «Сабина – моя!» – пела его душа.

– День свадьбы уже назначен, – грустно прибавил де Мюсидан.