Хозяин Острова

– Лживый Пророк! Не будь этот мир раз и навсегда изменён в считанные минуты, то ты бы навеки вошёл в историю как предатель из предателей! – гневно прокричал в его сторону Саэтар и, безумно захохотав, раскрыл свою собственную книгу. Он намеревался провести заключительный этап тёмного ритуала.

– Постой, – вытянув руку вперёд, мягко попросил он.

Саэтар был Верховным Жрецом на протяжении почти всей его жизни, и молодой мужчина обоснованно считал, что хорошо его знает. Быть может, у него всё же выйдет объясниться с ним? Вдруг получится обойтись без сражений?

– Ты зол на меня, – продолжил говорить Пророк, – так почему не сказал ранее? Какие есть у тебя причины сомневаться во мне?

– Причины, – ехидно произнёс старик и вновь мерзко расхохотался. – Все мои дети, Пророк, все трое моих детей стали прислужниками. Я пытался остановить процесс для старших. Много лет провёл в попытках возродить тех, кого я когда-то в них знал. Но бесполезно! Судьба, как я тогда считал, мерзко насмеялась надо мной. Когда знаки на моей младшей дочери стали однозначны, я в отчаянии рыдал, как ребёнок, целую ночь. Но наутро без тени сомнений велел жене отвести её в Храм. Я испытывал надежду, что хотя бы часть смирения моих детей перейдёт ко мне.

– Стезя человека определена Судьбой. Она со Временем раскрашивает каждого из нас в свои цвета.

– Да, это была Судьба, что моя младшая дочь стала твоей личной прислужницей, – в глазах Саэтара запылал гнев. – Из-за этого я видел её каждый день, и каждый раз при взгляде на неё душа моя болезненно сжималась. Но ты, тот, кто назван живым воплощением Судьбы и Времени, даже не догадывался об этом! И тогда я осознал – это я избран. Я избран исправить ошибку прошлого.

– Ошибку? Мне суждено избирать пути, дарующее благо всему саду, а не единственному цветку, – по-прежнему ровно сказал Пророк, хотя ощущал, как начали дрожать его колени. Тайна Саэтара стала для него откровением.

– Всё, что я могу сказать – тебе удалось достаточно хорошо сотворить из неё подобие человека. Но становление всегда было неизбежным, и она всегда отвечала на все мои вопросы о тебе с надлежащей покорностью!

Сердце, казалось, остановилось С Лисичкой он всегда делился всем, но думал, что полностью защитил себя от возможных проблем. Без него она даже никогда не покидала его покоев! А входить в его комнаты, кроме него самого, мог только… Верховный Жрец.

– Ты, называемый воплощением Судьбы и Времени. Да. Ты! – Саэтар с обвинением указал на него пальцем. – Та самая Судьба, первым служителем которой ты должен являться, подсказала мне мой путь и рассмеялась тебе в лицо. В настоящем ничто не может вернуть мне моих детей, но я изменю прошлое! Уверен, когда ты не пройдёшь становление, когда Сотворивший мир обретёт иное воплощение, их Судьба тоже изменится!

– В тебе сейчас бьёт ключом великая сила, – спокойно произнёс Пророк. Он заставил себя забыть о сокрушительном ударе, нанесённым предательством Лисички, так как его собственные терзания не имели сейчас абсолютно никакого значения. Перед ним стояла иная цель – обязанность исполнить взятый на себя долг. – Однако ты стал слишком неуравновешен, и потому не можешь полагаться на свои рассуждения. Желая изменить существующее, ты разрушаешь его до основания. Покинь пределы Храма и посмотри, раз молчанием отвечает твоё внутреннее око. Часть небесных островов уже упала в Великие воды. Поднебесье гибнет!

– Не смей сомневаться во мне, лживый мальчишка! – рассвирепевший старик раскрыл книгу, которую держал в руках, и начал напевать слова, значение которых молодой Пророк почти не понимал. Древний язык песни Сотворившего мир лишь частично воспринимался им.

Но это тоже не имело сейчас значения.

Пророк в абсолютном спокойствии и умиротворении сел на трясущийся от изливаемой в пространство силы пол и, прикрыв глаза, положив томик Тайн себе на колени. Ему не особенно нужны были древние книги для изменения хода событий. Справился бы сам. Время, конечно, не та материя, что легко пустила бы его в прошлое, но потому жизнь и продолжалась в настоящем. Судьба всегда подчинялась только что свершаемому. И поэтому он не стал перекрывать дорогу Саэтару. Этого не требовалось и для этого было слишком поздно. Он лишь перенаправлял поток в иное, нужное для сохранения равновесия этого мира русло.

Пророк – не просто живое воплощение Творца, Сотворившего мир. Он словно вентиль. Только он мог остановить сокрушающий поток воды.

Вот только в простоте заключалась и сложность. Поверни вентиль в одну сторону – и он перекроет струю, дабы ни капли не проникло на эту сторону. Но если ошибиться. Или повернуть в другую…

– Он сделал всё, как ты предрекал! Останови разрушения, жрец!

Полнейшая сосредоточенность вдруг прервалась из-за резкой и сильной боли в районе груди. Пророк распахнул глаза и увидел, как рука самого юного из Владык вытаскивает из его тела меч с навершием, украшенным сверкающими драгоценными камнями. Остальные восемь стояли неподалёку и с презрением смотрели на него своими холодными серыми глазами.

«Предательство свершилось до конца», – пришло понимание.

– И пусть реальный мир навеки поглотит фантазию! – произнёс Саэтар чужим голосом на древнем языке.

Пожалуй, Верховный жрец не понимал смысл сказанного. Сам Пророк тоже не воспринял бы его, но оно вдруг стало ясным для его угасающего сознания, как если бы предстоящая смерть вновь сблизила его разум с разумом Сотворившего. Но этого было мало. Теперь, полностью осознавая истинное предназначение ритуала и собственную беспросветную глупость, он мог только моргать и смотреть, как по белой тунике растекается алая, такая яркая алая кровь!

Верховному Жрецу удалось соединиться за Гранью с творцом, желающим вернуть своё могущество любой ценой. И теперь они действовали воедино. Их связка удалась. Демоны – незримые пожиратели вымышленного бытия вот-вот получили бы подходящий облик для набивания своей ненасытной утробы этим миром. А после они вскормили бы своими телами Сотворившего, вернули ему утраченную им силу.

Глубокая злость вдруг наполнила молодого мужчину так, словно вместе со смертельной раной к нему вернулось полноценное ощущение жизни.

Владыки не смотрели на него. Их полные надежды взгляды были обращены к Верховному жрецу, и это вызывало в нём такое отвращение, что вкупе со злостью оно пробудило в нём совершенно новые возможности. Ведь он ещё не умер, он по-прежнему оставался чрезвычайно могущественным существом!

… Как Пророк, он был наделён бессовестно огромной властью.

Покуда с ним происходили перемены, покуда его сотрясало от переизбытка эмоций, всё вокруг тоже менялось. Стены Храма медленно осыпались по крошечным кусочкам, и эти многочисленные обломки были красными по краям, как оно бывает у сожжённой бумаги. Из образовавшихся щелей возникли размытые силуэты. Владыки и всё же дошедший до Храма мальчишка-послушник замерли в испуге.

– Что это, жрец? – успел ещё выкрикнуть один из Владык, как вдруг силуэты, словно туманные змеи, окутали тела людей и мгновенно изменили их.

Не было больше Владык и мальчишки-послушника. Вместо них перед Пророком и Верховным жрецом стояли чудовища, по облику которых едва различались те, кем они ещё недавно были. И так было не только здесь, в Храме.

Привычное менялось до неузнаваемости.

Порядок нарушился, стал хаосом.

Нити строения мира лопнули.

Пророк убрал ладонь с раны. Кровь потекла из тела в разы быстрее, но ни капли её не упало на пол. Вместо этого она багряными пузырьками взмыла в воздух – ещё один знак, насколько нарушились законы сущего.

«Миру суждено умереть», – с грустью подумал он, прежде оглушительно закричал. В его крике звучали нечеловеческая боль и отчаяние, так как он видел, знал, как может не дать Сотворившему мир осуществить его подлый замысел! Выход был только один – уничтожить всё самому.

И да, как же немыслимо больно было крушить всё то, что ему всем сердцем хотелось сберечь!

Смертельная рана не дала ему унести с собой больше, чем хотелось бы, но у пожирателей он смог отобрать очень многое. Поднебесье исчезло во тьме и пламени. Не было больше и Пророка. Не стало мальчика, юноши, мужчины, кем он был когда-то. Всё существующее перестало существовать для него, оно сжалось до одной единственной мысли. До одного короткого, самого последнего и отчаянного желания!

«Я буду жить!» – только эти три слова остались от него.

«Будешь», – как будто уверил его кто-то и протянул руку помощи.

Беспросветно чёрное небо вулканической планеты. Насколько видно, повсюду реки лавы, лишь изредка то здесь, то там возникают тёмные островки остывающей горной породы. Бесконечно алое пространство и его сознание, запертое среди этого огненного ужаса.

… Его сознание и её, вдруг оказавшееся вместе с ним.

Безмолвный созерцатель. Ни на что неспособный Пророк! Не своими глазами Инге дозволено было наблюдать за происходящим и воспринимать его, но именно так она постигала чужие невероятно тяжёлые мысли. А Пророк, не зная об её присутствии, молчаливо стоял и удивительным образом ощущал в себе смесь непоколебимого спокойствия и удушающего отчаяния. Он видел этот мир. И как бы видел себя в нём со стороны.

Реальность и грёзы несовместимы. Они не могли существовать друг без друга, но их первозданные материи слишком различны, чтобы при столкновении мягко соединиться друг с другом. Как прожорливый демон не может иметь свой собственный облик в мире мечты, так и человек из фантазии никогда не станет живым существом в реальности.

Ставшая серо-бурой кожа создавала ассоциацию с горящей, лопающейся пузырьками фотографией. Искажённый рот не мог определиться с местоположением на лице, и он то растягивался, то уменьшался. Волосы обуглились, превратились в колючие конусообразные наросты. Даже глаза и те как будто затянулись плотной нефтяной плёнкой! И при этом всё сморщенное тело выглядело двумерно.

Наверное, должно было быть больно, но реальность воспринималась им урывками. Пророк ещё не существовал в настоящем мире окончательно, так как колебался. Его сил хватало, чтобы создать более совершенный облик и в будущем поддерживать его. Он бы не исчез, он мог стать настоящим полностью…

… Но можно было сделать кое-что другое.

Он ведь мог исполнить свой долг. Мог стать Столпом, мог создать Мир. Новую Фантазию.

Круг замкнулся.

– Теперь ты знаешь, – спокойно проговорил Хозяин Острова и повернул красивый синий цветок, что держал в своих руках, так, чтобы ему было видно сердцевину.

Инга молча уставилась на растение, а затем пристально посмотрела на мужчину. Его волосы немного потемнели. Или же так только казалось из-за пасмурного неба и изменившейся обстановки.

Озеро исчезло, как и всё остальное. Они теперь находились на Запретном Небесном Острове, а именно на вершине каменистого холма. Температура пришла в норму, но растительность так и осталась пожухлой. Ветер играл в золотистой листве деревьев, закрытые бутоны синих цветов, растущих здесь повсюду, источали нежный аромат. Хозяин Острова сидел на краю обрыва, спиной к девушке, и наблюдал, как робкие лучи восходящего солнца настойчиво пробиваются через облака.