Хозяин Острова

Не должно… Но оно было! И, будучи лишённым детства из-за предназначенного ему долга, он не мог спокойно смотреть, как отбирают этот бесценный дар у кого-то ещё. Стать прислужником или прислужницей – это единственная доля, которую он считал хуже своей. Вынужденные исполнять любую прихоть и работу, да и не способные существовать иначе, эти безропотные создания служили прочнейшим столпом, на котором держался мир и его порядок. Они не имели никаких прав… И неважно, что эти права становились им с возрастом не нужны! Яркие красные волосы и чёрные глаза – словно зловещее клеймо высасывали всю жизненную силу, призывая своих обладателей к марионеточной покорности и отсутствию любой самостоятельной мысли…

Да. Это девочка с жалобным испуганным лицом по итогу станет такой безупречно послушной куклой, но пока в её серых глазах кипит жизнь, зачем нужно отбирать её заранее?

– Вы видите, что её Судьба иная? – вдруг оживился Саэтар.

– Нет, но для неё было бы лучше, если бы она приняла свою Судьбу позже. Почему она здесь?

Этот вопрос он имел право задать. Ему дано было зреть вероятное будущее, а не свершившееся. Прошлое Пророки не зрели.

– Её привела в Храм мать, – ответила встревоженная жрица.

Уточнение говорило лишь о том, что девочку не скрывали. Бывало, что в попытке сохранить таких обречённых детей при себе, несчастные родители прятали их. Однако, по итогу, большинство из них всё же самостоятельно приводили детей в Храм. Когда они понимали, что от жизнерадостного малыша не осталось ничего кроме знакомых черт лица, их сердца не выдерживали. Невероятно покорное, молчаливо исполняющее все просьбы создание казалось им подделкой на жизнь.

Пока он обдумывал это, жрица с тревогой переглянулась с Саэтором и последний счёл за лучшее сказать.

– Пророк, я знаю, что вашими устами говорит Судьба. Конечно, для самой девочки было бы лучше вернуться к родителям и подождать, когда Знаки проявят себя в полную силу. Но эти люди страдают. Они знают, что года через три Храм призовёт девочку силой, и самостоятельно сделали выбор не ждать.

– Избранный жребий уже указал на то, что жизнь и служение сей девочки должны пройти в этом дворце. К чему тянуть время? Пусть так и будет, – добавила жрица.

Голос её звучал мягко, хотя никакого сострадания она не испытывала. На памяти этой женщины детей часто приводили раньше срока. И слёзы как детей, так и их родителей её уже давно не трогали. Ей просто не хотелось заниматься хлопотами, связанными с возвращением девочки в семью.

Мальчику было мерзко слышать такое, но внутри него уже загорелась некая идея.

– В таком случае будет вернее, если она заменит мою нынешнюю прислужницу.

– Но, Пророк, девочка ещё не готова! – попыталась воспротивиться жрица.

– Этого требует Судьба и Время, – привычно произнёс он, напоминая о своём ранге, на который его юный возраст никак не влиял.

Только сам мальчик знал, что он не является настоящим Пророком. Точнее он являлся им не до конца. Истинный служитель с лёгкостью должен был предвидеть растянутые во времени и пространстве цепочки событий. Он бы выстраивал их в направлении сохранения пути равновесия. Не имеющий собственных эмоций и предпочтений, Пророк не зря становился для Поднебесного мира гарантом покоя и величия. И вот отчего его воля исполнялась беспрекословно как наивысшее благо.

Увы, сам мальчик оказался слишком живым для истинного служителя. Имеющий слишком много собственных чувств, порой тонущий в своих глубоких желаниях, он даже был нагл настолько, что периодически бессовестно исполнял их! И, хотя окружающие этого не знали, из-за этого он не был Пророком. Судьба и Время лишь на краткие моменты приоткрывали завесу будущего перед ним. У него не получалось разглядеть все вероятные развилки и возможные переплетения путей…

Однако только что произнесённые слова дали ему понять, что принятое им решение действительно являет собой поворотный момент в истории мира. Он что-то изменил. Кардинально. Основательно. Вот только к чему именно бы его поступок привёл, Пророк не предвидел.

Уже не обращая внимания на встреченных им людей, мальчик пошёл в сторону моста. При этом он безрезультатно старался приподнять завесу будущего, он пробовал снова и снова! Даже пот выступил на его лбу от напряжения и сосредоточенности.

Всё зря. Лишь Верховный жрец Света – Саэтар, стал недовольно коситься на него и по итогу даже подозрительно поморщился. Его поведение заставило юного Пророка остановить усилия. Он насторожился – из-за такой ерунды его тайна могла быть раскрыта?

Но нет, лицо жреца безмятежно расслабилось.

… Пожалуй, не стоило видеть в этом человеке для себя угрозу.

Во всяком случае, не сейчас.

Сознание снова неожиданно вернулось к Инге. Она обнаружила себя также созерцающей прекрасный сад, освещённый яркими лучами восходящего солнца. Девушка встряхнула красными волосами, стараясь прийти в себя. Резкое возвращение в собственное тело, которым можно было управлять, привело к лёгкой боли в голове. Ноги и руки напоминали вату. По мышцам пробежал ток, как если бы они затекли.

– Я не понимаю, – протянула Инга.

Увиденное воспоминание, ничего не объясняло на её взгляд. Только вызывало уйму новых вопросов, а те и так беспощадно увеличивались с геометрической прогрессией. Показанные краткие фрагменты памяти никак не желали стыковаться в единую картину событий.

– Тогда обернись, – мягко посоветовал Хозяин Острова.

Девушка сделала медленный поворот, и её сознание снова потерялось в глубинах иного существа. Она словно ныряла в бассейн, задержав дыхание, и погружалась всё глубже и глубже, не думая о том, что без возвращения на поверхность, ей больше никогда не сделать новый вздох…

День седьмой. Тем временем

Морось усилилась вплоть до настоящего дождя, и оттого лицо Остора нахмурилось ещё сильнее. Не то, чтобы осадки на Острове были такой уж редкостью, просто в свете недавней бури они воспринимались им только с тревогой. Разочаровывать обнадёженных туристов стало бы рискованно для собственных измученных нервов…

В дверь робко постучались.

– Пошёл прочь! Я до сих пор не простил тебя за эту выходку! – громко выкрикнул он.

В доме кроме Риевира никого не было, а потому догадаться, кто решил его потревожить, являлось делом элементарнейшим.

– Ну и сердись! – послышался раздражённый голос. – Можно подумать, что ты всегда поступаешь исключительно правильно.

После своей речи брат зло лягнул дверь ногой и, громко топая, ушёл восвояси. Остор же задумчиво посмотрел на массивное фамильное кольцо на своём мизинце. Когда их с Риевиром мать приняла путь жрицы, она оставила его в семье. Она вложила кольцо в ладонь старшего сына, а он… он так и не нашёл женщину, чью руку оно могло бы украсить.

Остор с тоской посмотрел за окно. На дорожке перед домом образовывались лужицы. В свете фонарей они отблёскивали чёрным глянцем. Новые капли волновали их гладь, заставляли её пузыриться. Пожалуй, если бы кто-то вышел из дома на улицу, то промок бы насквозь в считанные минуты, и потому Остор, спустившись по лестнице в прихожую, прежде чем начал свою прогулку накинул длинный плащ и раскрыл зонт.

Он шёл стремительным шагом, и оттого его силуэт казался случайным прохожим зловещим. Они замирали на миг и задумывались – быть может, лучше вернуться в гостиницу? Сомнений в том, что встреченные оказались туристами, у Остора не возникало. Островитяне знали, что ночь принадлежит Хозяину Судьбы и Времени и совсем не спешили знакомиться с ним. Наверное, Владыка тоже привычно остался бы в доме, если бы не ощущал волнение и страх. Сейчас его чувствами владели крайне неприятные хлопоты.

– Откуда это вы в такую ночь? – прокряхтел Арьнен, с недовольством разглядывая вошедшего Владыку.

– Именно откуда, а не куда и зачем? – с подозрением осведомился он, когда не менее мрачно чем сам Арьнен взглянул на старика, и стряхнул с уже закрытого зонта капли дождя. Они тут же впитались в ковёр, ворс которого отчего-то всегда оставался сухим и чистым. Остор намеренно, пока вешал плащ, осмотрел место, где стоял ранее. На ботинки комьями налипла слякоть, но холл гостиницы грязь никак не потревожила.

– Так ясное дело, что к Инге вознамерились. А для чего спрашивать не стану. Зачем оно мне, коли вы не ответите? – хитро усмехнувшись, пояснил Арьнен и, уже хмурясь, добавил. – Вот только спит она уже. А моих гостей будить совсем не дело. Я против.

– На этот раз придётся вам со своими принципами поступиться.

– Ну-ну, разошлись-то вы как. А здесь, между прочим, мой дом, – с угрозой упёр руки в бока владелец отеля.

– Вы мне не помешаете.

– Нет, помешаю. Будь ваше дело важное, я бы слова супротив не сказал. Но у вас оно совсем не такое. Пшик, а не дело.

– Да вам никак известно всё и вся, Арьнен, – сарказм в голосе Остора усиливала личная неприязнь. Он сам не мог объяснить отчего так недолюбливает Арьнена, но раздражал его этот старикан и всё тут! – Даже странно, что в совете Владык состою я, а не вы.

– Ничего странного не наблюдаю. Для вас участие в нём важно, а для меня вот нисколечки.

Они уставились друг на друга. Холодные серые и голубые, как лёд, глаза столкнулись враждебными взглядами. На миг. Доли секунды хватило, чтобы в ясных глазах старика промелькнула смешинка.

– Оставьте вы девочку в покое, – мягко попросил он. – Ей за эту неделю многое пережить пришлось. Ваши советы только разбередят её старые и свежие раны.

– Уверены, что советы?

– Уверен! Были бы приказы, так кого-нибудь другого направили.