Страсть и приличия. Благородные сердца: Книга один

Ханна.

Тайно в своих мыслях он позволял себе называть ее христианским именем. Нравилось звучание, а еще он восхищался его владелицей. Ему следовало настоять, чтобы она ушла, как только прибудет его новый помощник, но он практически умолял ее остаться. Сейчас Уильям был еще далек от выздоровления, и Ханна утверждала, что она единственная, кому можно доверить давать ему лекарства – отвратительные смеси – и лечение быстро заживающей раны. До тех пор, пока у него будет подходящий помощник для удовлетворения личных потребностей, он не видел никакого вреда в ее присутствии. Во всяком случае, он не хотел этого признавать.

В процессе беспокойного ожидания возвращения дочери викария, тело Уильяма дало о себе знать одной из тех известных природных нужд. После употребления твердой пищи один бог знал, через какое время активируются пищеварительные процессы. К сожалению, сейчас Уильям сомневался в своей способности добраться до тайной комнаты в дальнем конце чрезвычайно длинного коридора за пределами покоев. По правде говоря, он даже сомневался, что сможет добраться до двери спальни. Очень жаль, что за время его отсутствия так и не отремонтировали современную комнату для купания, расположенную рядом со спальней, сейчас она пришлась бы весьма кстати. Почему вместо отреставрированных стен и дверей он видит старый хлам. Нужно будет разобраться, в чем причина.

Эта мысль привела Уильяма в замешательство.

Он больше не собирался умирать.

И возвращаться к прежней жизни в армии тоже.

Из-за раненой ноги его могли уволить из армии несколько месяцев назад, если бы не упорное сопротивление виконта. Но Уильяма ни за что не примут назад с едва двигающейся рукой.

Это не входило в его намерения, но по сути вышло, что виконт вернулся в поместье Блекторн… жить.

Застонав от боли, которую вызвало движение, Уильям при помощи здоровой руки поднялся в сидячее положение, а затем опустил ноги на пол. Его сознание поплыло, а дыхание сбилось.

– Лорд Блекторн, что вы делаете?

Радость от возвращения мисс Фостер была омрачена затруднительным положением. Видеть перед собой даму в таком ослабленном и едва одетом состоянии было до крайности унизительно. Не обращая внимания на приличия, она бросилась к нему и обхватила за обнаженную талию. Но вместо того, чтобы упрекнуть девушку, он упорно молчал, в то время как предательское тело упивалось ее близостью.

Господи, как хорошо она пахла!

А он, скорее всего, нет.

– Мне нужно принять ванну, – пробормотал он. И сорочку, и бритье, и сытную еду, но разве сможет он бодрствовать так долго, чтобы успеть сделать все это.

– Поэтому вы пытались встать?

Так близко. Он видел золотые вкрапления в ее коричневой радужной оболочке и слабые линии морщинок по углам ее прекрасных глаз. Ханна не обладала наивным взглядом молодой дебютантки, приступающей к своему первому сезону, но в ней он находил предпочтительные качества – характер, интеллект и, как он подозревал, превосходное чувство юмора. И сейчас она беспокоилась о нем.

– Думаю, принимать ванну немного преждевременно, милорд, – продолжила она, когда он не ответил. – Тревор Докинс прибыл, сейчас он заселяется в комнате прислуги. Я бы попросила его подготовить вам ванну, но потребуется время, нагреть воду и поднять ее наверх. Подскажите, где ванна вашего отца, скорее всего, ее нужно почистить.

– Это может подождать, – ответил Уильям, все еще тяжело дыша. Он объяснял свое никак не восстанавливающееся дыхание резким подъемом с кровати, хотя не мог отрицать, что близость Ханны была основной причиной. – Честно говоря, не уверен, что способен встать и принять ванну. Я просто отметил свой несвежий аромат.

– Я могу обтереть вас губкой?

Глаза Уильяма расширились. Его мысли наполнились образами ее рук на его теле: одни пришли из сводящей с ума памяти, другие – от внезапно разбогатевшего воображения. Неужели после того, как Ханна вернула его к жизни, она снова решила его убить?

– Я понимаю ваши опасения из-за врожденной скромности, милорд, и это справедливо, – добавила девушка, заметив его болезненный взгляд. – Если хотите, я могу попросить мистера Докинса помочь вам?

– Да, но я хочу, чтобы брили меня вы, – здравый смысл полностью покинул его. – Мне не нравится мысль, что человек без пальцев будет царапать мое лицо лезвием. – Насколько он догадывался, молодой человек вполне мог выполнить задачу с бритьем, но не собирался признаваться в этом мисс Фостер.

Она кивнула.

– Хорошо. Почему бы вам не прилечь и не отдохнуть, пока я все подготовлю?

Мысль была заманчивой, но он покачал головой, когда тело напомнило, для чего он, собственно, пытался подняться.

– Скоро Докинс будет здесь?

– Скоро. Я могу послать Томми, сына Дженкинса за ним, если возникли проблемы, и если это не может подождать, – она указала на глупую бутылку, лежащую на столике у кровати.

– Дело не в этом, – пробормотал виконт Блекторн, чувствуя, как жар приливает к щекам.

– О, я понимаю, – прошептала Ханна, тоже покраснев, но он был слишком смущен, чтобы оценить это. – Не волнуйтесь. Это хороший знак, он подсказывает, что вы находитесь на пути к восстановлению, – произнесла Ханна со слабой улыбкой.

Ее слова подарили ему надежду, что прежде она не помогала ему и с этой проблемой тоже, пока он был недееспособен. Некоторые вещи просто невозможно вынести.

– Я попросила Томми помочь установить горшок за ширмой, чтобы вы могли им воспользоваться. Он хорошо прикреплен к стулу, поэтому вам будет удобно.

Она указала на новую вещь в комнате: женскую ширму из трех панелей, украшенную восточными произведениями искусства. Должно быть, ее принесли из редко используемых хозяйских комнат, так как ни одна из жен Блекторнов не прожила достаточно долго, чтобы оставить воспоминания о себе в остальной части поместья. Ханна все предусмотрела, но виконт не был уверен, что сможет пройти даже такое небольшое расстояние без посторонней помощи.

Избегая ее взгляда, он тяжело вздохнул, а затем спросил:

– Вы могли бы помочь мне пересечь комнату?

– Конечно.

Чувствуя ее руку, обнимающую его талию, и положив здоровую руку на плечо девушки, он неуверенно поднялся на ноги.

– Может, нам стоит подождать Докинса? – предложила девушка, когда виконт навалился на нее. Она была хрупкой, а он возвышался над ней, несомненно, вдвое превышая ее вес.

– Не могу, – пробормотал он, пошатываясь. Слабый, как проклятый котенок, он чуть не упал на пол. Его травмированная нога болела, хотя он должен был признать, что не так сильно, как он ожидал, пролежав столько времени без движения. А вот рука вызывала настоящую агонию.

– Нужна перевязь, – произнес он, задыхаясь и прижимая руку к груди, чтобы облегчить раздирающую боль.

– О, мне следовало подумать об этом. Простите. Вы можете постоять минутку?

Он резко кивнул. Ханна руками поддерживала его за талию, пока он отчаянно пытался не думать о том, что ее мягкие пальцы прикасаются к его обнаженной плоти. Для девицы она выглядела на удивление непоколебимой, но у него не было желания проверять ее пределы. Если его тело выберет именно этот момент, чтобы предать его видимым ответом на прикосновения, он сомневался, что когда-нибудь оправится от смущения.

Уильям фыркнул. Беспокоиться было совершенно не о чем. В своем ослабленном состоянии он вообще едва держался на ногах, о других приподнятых состояниях не могло быть и речи.

Ханна отпустила виконта, только чтобы схватить ткань с буфета и сделать из нее большой треугольник, связав его вокруг шеи.

– Спасибо. – Он вздохнул с облегчением, когда импровизированная повязка уменьшила вес руки, а затем неохотно принял помощь девушки. Дело не в том, что он не наслаждался ее прикосновениями – в конце концов, он был мужчиной, – но обстоятельства были далеки от идеала.

Мучительно шаг за шагом они добрались до угла огромной комнаты. Уильям покачал головой, удивляясь нелепости хозяина дома, построившего такую необъятную спальню. Не было никакой уверенности, что кто-то из предшественников делил эту комнату, например, с женой – поскольку традиции диктовали, что муж должен посещать отдельную спальню жены как можно реже и как можно короче, а потом возвращаться в свои владения.

К его облегчению, сиденье было снабжено крепкими поручнями, и он быстро заверил мисс Фостер, что справится самостоятельно. В такой момент думать о ней, как о Ханне, не могло быть и речи.

– Дайте мне знать, когда удачно сядете, – попросила она с другой стороны ширмы, вызывая в свой адрес злословие. – Я все слышала, – добавила она.

– Мои извинения, мисс Фостер, – закатил он глаза, чувствуя себя провинившимся школьником.

– Я схожу, потороплю Докинса. Обещайте, что дождетесь нашего возвращения и не попытаетесь встать самостоятельно!

В ответ из-за ширмы донеслось рычание, хотя он и не собирался ослушиваться ее. Вальсировать по комнате без посторонней помощи после спектакля, который он только что устроил, вряд ли было приемлемым вариантом развития событий.