Геном Варвары-Красы, или Пикмалион

Вновь открылась дверь:

– Карен Ахмедович, не зайдете ко мне в кабинет, хотелось бы узнать новости о нашей беглянке, – сказал декан.

– Да, конечно, Григорий Иосифович, иду, – ответил Карен, опуская планшет в карман и вставая со стула. Планшет протестующе пискнул, но был проигнорирован.

В кабинете декана уже ждал горячий чайник, сахарница, коробка с чайным ассорти, блюдечко с лимоном и даже бутылка неплохого коньяка с рюмками.

– Присаживайтесь, Карен Ахмедович, в ногах правды нет… – сказал Варшавский, указывая на удобный диванчик перед столиком, – Не хотите по рюмочке? А то стресс этот ужасный… И мне, и вам однозначно для здоровья было бы неплохо.

– Не откажусь, Григорий Иосифович, – ответил Карен, садясь на давно знакомый диванчик и заблаговременно откладывая щипчиками на салфетку ломтик лимона с розетки и посыпая его сахарным песком при помощи маленькой серебряной ложечки из сахарницы.

Декан тем временем разливал коньяк по двум небольшим, с пару наперстков, округлым хрустальным стопочкам. И серебряная ложка в сахарнице, и хрустальные стопки были точь-в-точь как те, что стояли у мамы Карена в детстве в серванте. Одно время он даже удивлялся – они что, в одном магазине их купили, что ли? А потом махнул рукой. Очевидно, Григория Иосифовича воспитывали по тем же лекалам, что и Карена. Точнее, Карена по тем же лекалам… Ну, вы поняли. Карен еще не был умудренным возрастом старцем, но уже понимал, что ничего плохого в таком совпадении нет. Ну, понимают они друг друга с начальником с полубита… ну и что? Плохо, что ли? Наоборот, здорово! Многие ли могут таким похвастаться? Поэтому, вместо того чтобы задумываться, стал разливать чай по чашкам, положив в свою пакетик и предоставив декану выбрать свой чай самому.

– Ну-с, Карен Ахмедович, за успех, – поднял рюмку тот.

– Разумеется, – согласился Карен, отпив половину своей рюмки и закусив приготовленной долькой лимона, а затем взяв чашку с чаем.

Декан, усевшийся в кресло с другой стороны столика, тоже отпил из своей рюмки, закусил лимоном, а потом медленно вздохнул, будто смакуя янтарный напиток. Затем он задумчиво выбрал пакетик чая из ассорти на столе и, макнув его в чашку, стал заваривать. Карен тоже молчал, понимая, что шеф явно собирается с духом что-то сказать, но почему-то не решается.

– Карен Ахмедович, так как там с нашим поиском беглянки? – спросил наконец Варшавский, откинувшись в кресло с чашкой в руке.

– Пара санитаров сторожит на вахте, еще четыре прочесывают корпус, – ответил Карен, – Хотя не думаю, что будет результат.

– Почему же это? Все-таки искусственный интеллект – не человек, должен сильно выделяться в толпе.

Ну, разве что наличием хоть какого-то интеллекта, подумал Карен, но вслух сказал нечто другое:

– Григорий Иосифович, вы ведь уже не один десяток лет преподаете. Как думаете, наши студенты не выделяются в толпе? Причем практически поголовно?

– Да, голубчик, признаю, публика у нас, мягко говоря, пестрая…

– Вот и я о чем, Григорий Иосифович. У нас Шахерезада под ручку с графом Калиостро в толпе потеряются. Так что я не очень надеюсь. Но искать, конечно, будем. Совсем не дело, чтобы она неожиданно всплыла. Скандал – последнее, что нам нужно.

– Ну, и что же Вы предлагаете делать?

– Как я и сказал, Григорий Иосифович. Вырастим новое тело, запишем его заново, а Пржемеку придумаем какую-нибудь причину задержки. Ну, и будем следить, чтобы беглянка не вылезла где с шумом в прессе. Если будет время, то не торопясь найти сможем. Тем более, предоставленная сама себе и среди людей она, скорее всего, быстро отрастит себе личность, пусть даже и примитивную, как у ребенка, а тогда, уж сами понимаете, все равно заказчику ничего не светило бы. Так что найдем и как-нибудь по-тихому пристроим в жизни. Что еще остается?

– Ну, что ж, Карен Ахмедович, хорошо, хорошо, так и сделаем. Только с одной поправкой. Извините уж меня, старика, но как старший и более опытный, я на этом настаиваю. В общем, я уже оповестил Пржемека о наших проблемах.

Карен застыл с прямой спиной, переваривая новость. Пятая точка ожидала неприятностей неспроста. Он допил оставшееся в рюмке, но коньяк испарился из организма в мгновение ока, как будто его и не было. Как? Зачем???

И тут до него дошло. Декан, которого он, конечно же, уважал и с которым его очень, ну, ОЧЕНЬ многое связывало, просто вызвал огонь на себя. Теперь если заказчики решат зачистить исполнителей, то первым будет не он, а Варшавский. Нет, эгоистично он должен был бы порадоваться, но… Карен вообще был из тех, что «а захочет отомстить – придет сюда, а там посмотрим, кто из нас двоих отсюда выйдет.»

– Григорий Иосифович, – сказал он наконец после паузы, – Вы что, вызываете огонь на себя? Зачем? Поверьте, я не дитё малое. А даже после этого, если до крайностей дойдет, меня тоже не пожалеют.

?

Чуть более пяти тысяч лет назад…

Волнение охватило священную столицу Черной-Земли Красивое Место Мен-нефер. От Белой Стены Инебу-хедж и до самой Реки бурлили толпы в ожидании великого праздника. Ибо сегодня воплощение Гора, правитель Большого Дома, Избранный Гора Хор-Сетеп[1 - Не ищите имен этих фараонов – при всей достоверности бытовых деталей, вы их не найдете.] покинет народ, чтобы уйти в царство мертвых, и, воссоединившись там со своим отцом Озирисом, будет судить покидающих мир живых и решать их судьбу в вечности.

И это хорошо. Ведь нынешнее воплощение Озириса в царстве мёртвых – отец Хор-Сетепа – ушел туда уже давно и просто не знает многих. А теперь их будет судить тот, кто правил ими, и каждый, кто служил верно воплощению Гора, за гранью получит снисхождение за грех, другой, третий… Он был хорошим правителем живым и будет хорошим, милостивым судьей их душам. А с народом останется его сын, Душа Гора Ка-Хор, который отныне будет воплощением Гора, заботящимся о народе.

Да и что делать в праздный день, когда нельзя работать? Казалось бы, неплохо бы починить старую лодку или слепить пару кувшинов, но кто ж захочет обидеть самого Озириса, который будет взвешивать твое сердце после смерти и решать твою судьбу? Впрочем, и без того, кто будет работать, когда народу выставлено много хека – сладкого густого пива? Только избранные смогут присутствовать на церемонии в Хут-ка-Птах, Храме Души Птаха, где Ка-Хор действительно примет душу Гора и станет его воплощением. А народ на празднике будет молиться возлиянием хека из плохо обожженных глиняных чаш. Спасибо богу Озирису, который научил людей варить этот поистину божественный напиток!

Ка-Хор будет хорошим правителем. Молодой, сильный, удачливый охотник, женатый на своей сестре, которую недаром зовут Прекрасная Как Бастет Бастнефер. Только сестра, потомок богов и первых фараонов, сможет родить правителю наследника, способного принять душу и стать воплощением Гора. А как без этого? Ведь не оставив после себя Гора, правитель никогда не сможет стать Озирисом. Ведь не может же олицетворение Гора умирать от болезней и ран, как простой смертный? Это ж такие беды народу сулит, что и подумать страшно. А ведь только богорожденная может родить наследника, которому по силам принять такое наследие. Можно только представить, какой любовью и заботой окружит Ка-Хор поэтому свою жену, показывая должный пример людям.

После того, что случится сегодня, впитав мудрость отца, Ка-Хор продолжит заботиться о народе, как делал всю жизнь и он. А Хор-Сетеп… о чем грустить? Он сам выбрал время. И ведь он ни в чем не будет знать отказа в Земле Мертвых. Не о том ли мечтает каждый? Недаром стольких крупных чиновников завтра уже не будет на своих местах. Счастливчики! Не каждому выпадет везение отправиться в царство мертвых с самим Озирисом в качестве его верного слуги и попутчика.

?

А двое студентов тем временем сумели переодеть Джери в Наткину физкультурную форму. Если кроссовки еще проблемы не вызывали, то надеть на нее футболку и особенно штаны было непростой задачей. Но целеустремленный человек, а тем более, два целеустремленных студента, уверенных, что делают благое дело, способны решить и не такие задачи. Сильно помогло, конечно, и то, что сама Джери вела себя более чем кооперативно, пусть и не понимая, что от нее требуется, но соглашаясь и выполняя простые задачи вроде протянуть руку или слезть с парты.

А вот идти за ними Джери не захотела. Нет, на Петю и особенно на Натку она смотрела преданным собачьим взором, но выходить в освещенный коридор категорически отказывалась. Тем более, что сыр кончился. К счастью, у Натки в кармане завалялся пакетик с жареным арахисом. Подчиняясь своей женской интуиции, она перешла в разговоре с Джери на общение, как с маленьким ребенком или домашним животным. Вытащив орешек, Натка поманила её наружу. Та принюхалась, неуверенно переминаясь с ноги на ногу.

– Орешек! – пискнула она.

– Да, да, орешек, на! Орешек, – ответила Натка.

Джери наконец решилась и выскочила наружу.

– Орешек, – еще раз пискнула она и, схватив вожделенный объект, стала мелко-мелко обгрызать его по сторонам. Петя с Наткой приперли выключившуюся из реальности девушку справа и слева и, перемежая движение выдачей нового орешка, вывели ее на задний двор. Тоже, впрочем, не без приключений. Если Петин рюкзачок сидел на плечах плотно и никому не мешал, то Наткина «луи виттон» настоящего китайского производства, купленная за целых семьдесят долларов, постоянно сваливалась с плеча, привлекая Джери арахисовыми ароматами.

Во дворе их ожидало новое препятствие – забор. Это был первый случай, когда Петя был вынужден хватать женщину в таких местах, о которых он раньше мог только мечтать. Причем приятность мечты была явно преувеличена. А размеры и вес преуменьшены, подумал он, подпирая под попу стоящую на ящике Джери, пока та принюхивалась к орешку, который с другой стороны протягивала Натка. В следующий момент Джери одним олимпийским прыжком преодолела стену, а ящик по Третьему закону Ньютона полетел под ноги Пете, больно ударив по коленке. Что думала по этому поводу Натка, не будем даже упоминать. Тем не менее, что сделано, то сделано. И вскоре все трое стояли снаружи, вне охраняемой территории, в безлюдном переулке. У выхода из переулка прозвенел трамвай, проезжавший мимо в свободных просторах огромного города. Миссия была выполнена.

И тут Натка, которая вполне естественно считала себя самым разумным участником всего этого безобразия, задала вполне логичный вопрос:

– Ну, хорошо, мы выбрались. Что теперь?

Глава 4 Тайна

В кабинете декана биологического факультета повисла тишина.

– Григорий Иосифович, – сказал наконец Карен после паузы, – Вы что, вызываете огонь на себя? Зачем? Поверьте, я не дитё малое. А даже после этого, если до крайностей дойдет, меня тоже не пожалеют.

– Не переживайте, Карен Ахмедович, – мягко ответил Варшавский, закончив свою рюмку и взяв второй ломтик лимона, – Пржемек – бизнесмен, он все правильно понимает. Даже вас задеть было бы очень немало шума, Вы все-таки хорошо известный ученый, и не только в России. А меня и подавно. А именно шума они и стараются избежать. Так что не волнуйтесь, Карен Ахмедович. Уверяю вас, в прошлом ради того, чтобы сначала кафедра, а потом факультет выжили, я и не с такими общался. Поверьте опыту старого человека. Все будет нормально.

– Но если все же что пойдет не так?

– А если что не так пойдет, я еще и наших доблестных стражей госинтересов оповещу. Вы же знаете, у меня хорошие отношения с Владимиром Афанасьевичем. А они очень не любят, когда лезут на их территорию. Конечно, придется делиться, но уж не такое дело, чтоб экономить. Давайте лучше еще по рюмочке… Уверяю вас, очень полезно, особенно сейчас. Стресс снять, сосуды расширить.

Карен машинально разлил еще по рюмке. Декан редко выходил из роли профессора Преображенского из «Собачьего сердца», но уж когда делал это, как сейчас, говорил очень четко и по делу. Вообще-то декан – должность не такая уж большая, не букашка, уважение вызывает, но к большому чиновнику дверь ногой не откроешь. А вот Варшавский открывал. Были у него знакомства, кроме уже упомянутого Владимира Афанасьевича.

– Вероятно, вы правы, Григорий Иосифович. Вы меня и правда хорошо прикрыли, я вам должен. Но почему?

– Конечно, я прав, – согласился тот, – А что вы мне должны и почему… Видите ли, Карен Ахметович, я уже немолод, небольшой риск меня не сильно волнует. А вот что будет после меня и, главное, кто будет после меня, очень даже волнует. Ну, за успех нашего предприятия, и чтобы ваши страхи не оправдались!

Они подняли рюмки, и на этот раз Карен не стал отпивать по чуть-чуть, а сразу опустошил свою. Декан был прав, стресс надо было снимать и двигаться вперед. Что сделано, то сделано.