Сын героя

– Ничего спиртного, – получил ответ.

– И пива нет?

– И пива тоже.

На витрине выставленный чайный прибор – чашка, блюдце и ложка – были изготовлены из мохнатой фактуры. Натюрморт зарастал пылью и жил своей жизнью. Буфетчик уважал жизнь мертвых людей и вещей.

Он встряхнул полотенце и стер незримую пыль.

– Так вы, товарищи, из санэпидемстанции? – спросил он. – Или просто так заглянули?

Посетители переглянулись.

– Будем допрашивать буфетчика, – прошептал Прокопьич, подавая инициативу.

– С чего это ты? Не имеешь такого права, – возразил ему подлый Сорокин, присоединившийся к компании

– Сегодня – имею, – пророкотал Прокопьич.

– Что будете заказывать? – настаивал буфетчик.

Вика подошел к столику и отодвинул стул. Обивка из дерматина была изрезана ножом. Уверенная рука вырезала букву, похожую на «М», потом повела вкруговую.

– Фанаты? – спросил он у Кости.

– Вряд ли. Те пишут фломастерами в автобусах. Может, на любовной почве кто старался.

– Если по-французски, то похоже на «Merde», а по-английски напоминает «Marocco», – сказал Вика.

– Здорово ты иностранные языки знаешь, – восхитился Костя.

– Мне об этом с 1990-го года все говорят, – улыбнулся тот.

– Мы зашли узнать про Полковника, – обратился к буфетчику Костя. – Не видал тут, случаем, наемного убийцу?

Буфетчик попятился, такой сильный дух шел от них: несло перегаром, селедкой, и еще чем-то невообразимым, вроде помойных отбросов. Он бы и разговаривать с ними не стал, но участковый Костя был при исполнении.

– Позвольте, позвольте, ведь это какой-то Серов его убил.

– Ничего не понимаю, – развел руками Вика. – Милиция и прокуратура с ног сбились, и я уже не говорю о добровольной народной дружине. Все они оставили свои занятия, чтобы найти убийцу. А тут, словно обухом по голове, «Серов», – при этих словах Вика прямо-таки застонал. – С чего это вы, уважаемый, решили, что какой-то Серов убил?

– Вот так просто и взял. Мне позвонили по телефону и сказали, что Серов. Это, кажется, вы и есть Серов, – кивнул он Вике. – Вас и в прокуратуре допрашивали, верно?

– До приговора суда распускать слухи вы не имеете права. Я бы мог сказать вам, что вам будет, если вы и дальше будете утверждать эту чушь.

– Душа чужая – потемки, – согласился буфетчик. – А только люди просто так говорить не станут.

– А почему это у вас стул весь изрезан? – задал вопрос Вика.

– Дался вам этот стул. Что, других не найдется? Можно было подумать, это ваш стул.

– Что вы там говорили про санэпидемстанцию? – напомнил Костя.

Буфетчик понял намек и пошел на мировую. На вопрос Кости он ответил, что посетитель, которого зовут Полковником, ему хорошо известен, хотя он и сомневался, что тот действительно имел звание: на вид он был просто неопрятный старик. Буфетчик так и сказал: "Прицепился, старый хрен. И что этому старику от меня надо?" Зеркало, висевшее у стойки, было иного мнения: морщины Полковника, всегда держали образцовый строй: вертикаль на подбородке неизменно соотносилась с глубокой линией между бровей. Такая деталь наводила на глубокие размышления.

– Да, это был настоящий человек и Полковник от Бога, – сказал буфетчику Вика.

– Это что, такое его новое звание? – усмехнулся тот.

Взгляд Виктора был устремлен в стену, вслед за солнечным лучом выявлял он следы насилия: какое-то раздавленное насекомое. Доносились голоса людей, с которыми Полковник обычно пил пиво. Он вспомнил, как встречался здесь с Полковником, чтобы перекинуться парой слов.

– Приветствую победителя, – произносил Полковник сиплым голосом, обращаясь к Виктору.

– Смеешься…

– Меня отец тоже Виктором хотел назвать,– уточнил Полковник.– Победителем

– О чем речь, – смеялся Виктор, и они выпивали за победу над Германией.

Одно время здесь торговали воблой, которая на пробу оказывалась сушеной селедкой. Народ не обижался и брал селедку, поэтому буфетчик вешал связки рыбы на стене возле стола. Полковник садился на стул поблизости, запах селедки напоминал ему аромат моря. Так он мог просиживать часами, уставившись на пустой стакан из-под кефира, оставшийся после чьего-то обеда.

– Ну, конечно, он ходил сюда пить молочное, – уточнил Вика.

Нужно было пристально смотреть в одну точку, не смаргивая: тогда пятна черного и белого начинали двигаться и устремлялись непрерывным потоком, как будто бы мимо следовало молочное стадо.

– Вот только подумайте, куда только смотрит эта санэпидемстанция, – жаловался буфетчик участковому Косте, указывая на облепившую витрину мошкару, более многочисленную, нежели обыкновенно, – разве эта напасть не должна была появиться именно здесь, чтобы внушать роду человеческому омерзение перед существованием?

Костя возразил, что это неумышленно и тому найдется объяснение, например, изменение состояния атмосферы.

– Примерно так многие и рассуждают, – печально говорил Вика, – чтобы ни о чем не беспокоиться. Мошки или люди – им все равно. Ничто не отобьет у них жажду удовольствия, которое они намерены сегодня получить. Вот Полковник так не мог, его не утешило бы, что мошки здесь из-за состояния атмосферы.

–Уж Полковник своей выгоды не упустил бы, – подхватил буфетчик, комментируя тот факт, что Полковник всегда занимал лучшее место, с которого открывалась прекрасная панорама на море.

Лучший вид открывался с того места, где стоял изрезанный стул. Стол стоял у окна, окна здесь распахивали нараспашку. Вика оглядел стену: она оказалась щербатой во многих местах и могла хранить следы не одного десятка пуль. Он осмотрел поверхность и не нашел ни одной.

– Чего это ты уставился?– поинтересовался Костя.

Зазвонил мобильный телефон, и ему пришлось отвлечься на служебный разговор.

– А вот и опять,– и буфетчик ржанием отметил приближение катера.– Подсуетился к празднику Иван Иваныч, с утра до вечера рыскает взад-вперед.

По случаю выходного дня возле пристани собралась толпа, и в ней крутились цыгане.

– Да кто он такой, скажите на милость!– возмущался буфетчик.– Ноль на палочке, а поди же, деньги гребет лопатой.

В это время катер неторопливо двигался вдоль пристани, Иван Иванович – в белом костюме с золотым позументом – стоял на капитанском мостике, а Вика из открытого окна приветствовал его козыряя. Мог убийца стрелять с катера? Определенно мог.

– Козырять можно только военному лицу при наличии соответствующего головного убора, – остановил его Костя.