Сын героя

Вот Полковник на вопросы давно не отвечал, даже когда был жив. Он искренне считал, что не следует обращаться к людям с вопросами, хотя именно через вопросы и ответы осуществляется общение людей. Ведь шансы получить в ответ что-либо существенное такие ничтожны.

– Как же в таком случае мы станем общаться? – удивлялся ему Вика.

Ответа, разумеется, он не получил. Полковнику было трудно ворочать языком, он был хорош в тот день. Да и на следующий день он был хорош и на вопросы тоже не отвечал, даже на вопрос буфетчицы, что будете заказывать. Вика ждал, что он скажет, но никто растолковывать ему эту мысль не потрудился. Дошел он до разгадки сам. В тех случаях, однако, когда ответственность единоличного решения представляла для Полковника затруднение, он предпочитал адресоваться к своему внутреннему голосу.

Как же можно услышать свой внутренний голос, спросил он себя. Ответа опять пришлось ждать. В пивной как-то объявился племянник, чей неважно, и он рассказывал, что в городе Ханты-Мансийске пятнадцать лет как существует счетчик внутреннего голоса. Идея этого изобретения проста до гениальности: изобретателю понадобились лишь две микросхемы, которые регистрировали колебания в организме. На основании "движения души" индикатор и высвечивает положительный либо отрицательный результат.

Полковник это знал и раньше – откуда, никто не имел понятия. Кажется, это был его племянник, хотя все знали, что никакой семьи у него нет. Прибора у него тоже не было, он Полковнику был ни к чему. Общение с внутренним голосом происходило достаточно просто и обладало ни с чем не сравнимой притягательностью.

Что-что, а голову на плечах Полковник имел, не чета этим пустоголовым, которые всерьез считали, что так имеют право задавать вопросы.

Вика строго сказал:

– Ты собиралась на работу, Милка, так иди, куда шла.

–???

– Твой интурист ждет, совсем заждался.

– А пусть интурист идет куда подальше, а я тут останусь, за вами присмотрю.

– Тебя я вижу семь дней в неделю, – серьезно ответил Вика. – Более чем достаточно.

– Меня от тебя тошнит. А пошел ты…

– Я бы и сам пошел, да только Костя меня не пустит, – серьезно ответил Вика.

– Почему же не пустит, чума ты сибирская? – вмешался Прокопьич.

«Ни в коем случае не отвечать!» – распорядился тот момент мертвый Полковник.

С Милкой таким образом Вика расстался самым дружественным образом, выудив у нее сотню рублей на текущие расходы. Она направлялась на стройку, там ей деньги явно были ни к чему. Англичанин проявлял интерес промышленным объектам, одолжил у монтажников каску и снимал панораму города с площадки строящегося дома.

– Да и на что тебе, чуме, бабий клиент? – не унимался кроткий Прокопьич.

– Если б не знал тебя, Прокопьич, обиделся бы, – доброжелательно усмехнулся Вика.

– Конечно, – рассудил тут Иван Иваныч. – Если вы хотите, чтобы люди вас уважали, тогда, пожалуйста, соответствуйте. Где тут чума, по-вашему? Правда, Виктор?

– Помилуйте, – сказал тот. – К чему церемонии? Для своих друзей я просто Вика.

Кто, как не Полковник, приучил его к этому имени? «Выпьем, Вика», – говорил он, когда буфетчица спрашивала: «Ну, кто тут будет пару пива?» Прошло время, прежде чем Вика понял, что читать фразу надо: «Выпьем, сэр Виктор», что оттеняет его благородство невиданным блеском. И вот уже перед его глазами горели огненными буквами «Виктор», правда и выпили они в тот день особенно много. От этой почести он чуть окончательно не спятил, а потом решил, что так и до белой горячки недалеко, а потому решительно отбросил сэр Виктор, ему и Вики за глаза хватало.

Тут Костя задумчиво произнес:

– Что будем делать, товарищи?

Вопрос он задал в просительной форме, словно младенец, в поезде подъезжая к столице: «Это Москва, да?»

Вика размышлял, кто из его знакомых мог положить взрывчатку в машину. Знакомых у него было много. Полковник, например, мог бы это сделать, но у него было алиби, он умер. Был еще Ворошиловский стрелок Прокопьич, который стрелял в тире в детском парке, выбивая одно очко из десяти, у него алиби не было, не было взрывчатки и мотива убийства тоже. У других алиби тоже не было. Как частный детектив он не справлялся со своей задачей.

Что делать, решили быстро. Всем было интересно взглянуть, где жил Полковник. Знали, что он имел отдельную квартиру в двухэтажном доме напротив известной пивной, а пытливые могли без труда вычислить даже и номер квартиры, но не более. Гостей к себе Полковник не водил, не имел такой слабости.

– Надо поговорить с соседями, – предложил Вика. – На тот случай, если они чего видели.

Терпеливый Костя вызвался опросить свидетелей. Вика вызвался открывать дверь.

– Я и так у вас вроде как подозреваемый, – сказал он. – Мне хуже не будет.

– Не будет, – согласился Костя. – Только ты полегче с дверью, не шуми.

Вика остановился у порога комнаты, поддел ногою полуотворенную дверь – раздался протяжный скрип. Замок был выдран с мясом. Свет был какой-то линялый. Вика подошел к окну и осмотрел отверстие величиной с голубиное окно, от которого паутиной расходились трещины.

– Вика, ты где? Алло, – кричал участковый Костя.

А тот на некоторое время выпал из реальности.

Через пустую комнату шел золотой луч, и в его свете порхала моль. На стене были заметны светлые прямоугольники от фотографий и паутина с дохлыми насекомыми. Вся обстановка из комнаты была вынесена, но Вика без труда определил место, где некогда располагалась кровать, светлый прямоугольник линолеума. Вот здесь было изголовье. Следа от пули не было, самой пули тоже – ее вымели вместе со старым хламом. Зачем он пришел? Посмотреть на старые портреты? Во всей квартире не осталось обитаемого уголка, трудно было представить, что здесь жил человек. Что ему теперь понадобится? Вика отложил белую рубашку от горы пестрого тряпья. Вещи всего лишь вещи, и вид их не вызывал в нем энтузиазма. Откуда-то они берутся, целые и невредимые, убеждая, что жизнь не закончена.

– Ты чего делал?

– Корректировал траекторию полета пули, – ответил тот.

– Куда смотрел, на крышу?

– Проще стрелять с гаража, там обзор нормальный.

– Выходит, было покушение?

– Ничего-ничего, издержки профессии. Нашего Полковника голыми руками не возьмешь. Счастливо отделался.

Присев на корточки, участковый Костя терпеливо обозревал картину разгрома вещей.

Затворив за собой дверь, они очутились в темноте коридора, сменившейся затем ярким дневным светом улицы, по которой еще недавно ходил Полковник, вечно прищурившись – день или ночь ему было все равно.

– Обзор, как на ладони. Если у него и был дом, то не здесь, – промолвил Вика.

– Соседи сказали, что накануне он продал квартиру вместе с обстановкой, и новый хозяин вывез все добро на помойку.

– В общем, никаких следов, – подытожил Вика.

– Пойдем на речвокзал, да? – сказал Костя.

Они шли по горячим следам.

Буфет, в котором останавливался Полковник по дороге к реке, мало чем отличался от остальных посещаемых им забегаловок, разве только из окна его открывался чудесный вид на набережную: беседка, березовая аллея и серебряная гладь воды, по которой ходили лодки и катера.

– Что у нас есть интересного в ассортименте? – поинтересовался Вика у буфетчика.