Катька Мазила

– Мазня! – припечатала она мысленно.

Через час она окончательно заскучала, но говорильне не предвиделось конца.

В какой-то момент, подавив очередной зевок, она обратила внимание, что Влад сидит красный и растерянный, значит, переговоры зашли в тупик. Мужик, которого Влад уговаривал, сидел недовольный и уговариваться никак не желал.

Катька моментально начала строить ему глазки, хотела помочь Владу, к тому же развлечься можно было, а то она уж носом стала клевать. В этой древней науке она была не так уж, чтобы сильно сведуща, но, вспомнив, как это делала Лелька-птенчик, кое-чего смогла добиться. Мужик размяк, стал запинаться. Влад, от которого не укрылись Катькины происки, подмигнул ей и усилил натиск. Через несколько минут они уже подписывали какие-то бумаги.

– Я подписываю только потому, что у меня есть похожая дочь, тоже озорница, хоть куда! – оправдался размякший мужик перед своими спутниками, а может и перед собой.

Возвращаться сразу домой не стали, и хорошо, что не стали, дома съестного ни крошки. На всякий случай она этот факт довела до сведения Влада.

– На обратном пути заедем, напомни мне.

– На каком обратном пути?! – возмутилась Катька, – мы, наверно, поздно возвращаться будем, все магазины уже давно закроются!

– А круглосуточные на что? Деревня!

В общем, вечер оказался совсем неплохим. Про необходимость заехать в магазин она начисто забыла. Влад сам вспомнил, заехал в какой-то большущий магазинище с подземной парковкой, очень даже удобная штука. Зато в самом магазине она набрала столько товара, что он даже удивился.

– Куда ты столько тащишь? Уже две тележки нагрузила, или рассчитываешь еще на недельку подзадержаться?

Катька покраснела, она совсем забыла, что срок ее пребывания под крышей у Влада заканчивается, один день только остался.

Отсутствовал сегодня Влад совсем недолго, пришел веселый, как она потом учуяла, не только веселый, но и навеселе. К ней почти не приставал, так, разочек один, что было удивительно. Выпил еще виски, и ей предложил, она с возмущением отказалась. Он захихикал, валялся на диване полуголый, расслабленный. Катька подошла к нему с нерешительной миной.

– Ну, я это, пойду?

– А ты куда это лыжи навострила?

Катька затопталась, потупила взгляд.

– Три дня ведь сегодня вечером кончаются! Ты же сам говорил.

– Говорил, – благосклонно согласился хозяин-барин, – но вечер еще, можно сказать, и не начался, к тому же он мой, я пока тебя еще не отпускал.

– А когда отпустишь?

– Когда отпущу, тогда и отпущу. Что ты так нервничаешь, уж ты-то точно об этом первая узнаешь, – и он хохотнул, довольный собой и своим юмором.

– Это нечестно! Мы договорились, ты обещал заплатить через три дня, а сам волынишь, денег жалко?

– Ах, какая же ты жадная до денег, оказывается.

– Я честно отработала эти деньги, ты ни разу не пожаловался, что я отлыниваю, не так ли?

Если бы у Катьки было хоть что-то за душой, или возможность куда-то пойти, разве она стала бы так перед ним унижаться!

– Деньги я тебе дам, не волнуйся. Трое суток еще не истекли. Меня вот что интересует, скажи мне, откуда ты явилась?

Она уставилась на него в недоумении, не улавливая сути вопроса.

– Ну, что ты таращишься? Разве я спросил у тебя что-то необыкновенное? Из какого места ты приехала, где твоя родина?

– Здесь я родилась, в Москве, стало быть, и родина моя здесь, ниоткуда я не приезжала!

– Странно, а у меня создалось впечатление, что пойти тебе совершенно некуда.

– Угла своего у меня нет. Потому и деньги мне так нужны.

– Тебя что, родители из дома выгнали? Чем же ты так допекла их? Вроде бы пить не пьешь, не наркоманка, может, только на передок слабовата, так это не беда, по нынешним-то временам!

Катя угрюмо на него посмотрела, рассказывать о себе она не любила.

– Нет у меня родителей, я сирота, в детском доме выросла.

– В таком случае у тебя должен быть угол, хотя бы комната в коммуналке, детдомовским дают, я знаю.

– Кому-то, может, и дают, а кому-то догоняют и еще дают! Я до десяти лет с матерью жила, а последний год еще и с отчимом, квартира у нас была, конечно. Да только как мать машиной насмерть сшибло, меня сразу в детдом отдали, отчим отказался от меня. Квартиру он как-то ухитрился на себя оформить, я уж школу заканчивала, как он ее продал жуликам каким-то, я и концов не нашла.

Сунулась, а мне говорят, что я, мол, за квартиру денежки получила, и спрашиваю еще чего-то. Бумагу мне в нос стали тыкать, на ней роспись моя стоит, да только бумагу эту я первый раз видела. А в бывшей нашей квартире люди какие-то живут, меня и на порог не пустили.

Влад задумчиво смотрел на нее.

– Да, что и говорить, государство наше не только прекрасно, но и удивительно, чиновникам ободрать сироту, это как плюнуть! И ничего никому за это не будет, вот что интересно! Ни один чиновник не слетит со своего места, не потеряет ни в зарплате, ни в пенсии, ни единого рубля!

– При чем тут какие-то чиновники? Это отчим гад!

– Отчим твой не голубок, что и говорить, да только без помощи чиновников такие делишки не делаются, вот в чем закавыка. Закон такой есть, чтоб сирот не обижать, и площадь им выделять. Ладно, живи пока у меня, а там видно будет. Деньги твои я тебе дам. Три тысячи зеленых хватит на твой аппетит?

Она кивнула. Если и в самом деле даст столько, то можно снять жилье, устроиться на работу хоть какую-нибудь, руки у нее есть, заработает себе на хлеб.

– А после детдома где жила? – последовал весьма неприятный для нее вопрос.

– В разных местах перебивалась, – ответила она уклончиво, а сама подумала: – как же, держи карман шире, так я тебе и расскажу всю свою подноготную!

Он смотрел на нее с ленивой улыбкой, опять устроившись на диване с ногами.

– Так договорились мы с тобой? Или все-таки топиться пойдешь?

– Сначала деньги давай!

Он взял со стола, видно давно заготовленный, конверт и подал ей.

Она недоверчиво заглянула в него, правда, доллары, и немало!

– Это еще не все! – окончательно осмелев, звонким голосом предотвратила она его намеренье опять улечься.

– Ты часом не спятила от счастья при виде денег? – уже без тени улыбки осведомился Влад.