Из темноты

Он затушил сигарету, открыл окно, и ветка черемухи тотчас улеглась на подоконник. В воздухе запахло тяжелой сладостью.

– Не уверен, что смогу «притащить вашу дочь на вокзал и запихнуть в поезд», но обещаю, что попробую. Доброго дня, леди Хасли! Рад был познакомиться.

Винсент положил трубку на рычаг и наконец перевел дух. Плюнув на формальности, уселся прямо на стол и достал еще одну сигарету.

– Выходит, эта дамочка и правда сбежала, – задумчиво проговорил он, обращаясь к портрету Анны Болейн, оставшемуся здесь еще от прошлого владельца.

Вторая жена Генриха VIII не вписывалась в интерьер, но Винсент так и не снял портрет – сначала было не до того, а потом просто привык к задумчивому взгляду карих глаз, смотрящих прямо в лицо, в каком бы углу комнаты он ни находился. Удивительно, но это не раздражало: женщина на холсте глядела с хитрецой, но явно без злого умысла, скорее ей было просто любопытно. Интересно, кто позировал Хатченсу, имя которого значилось в нижнем углу?

– Хотя почему это «сбежала»? – продолжал рассуждать Винсент. – Ей же не пятнадцать лет.

Тезка его гостьи, судя по лицу, разделяла эту точку зрения.

– Мистер Чейз?

Мак-Грегор беспрестанно роптал на возраст и плохой слух, умудряясь при этом быть в курсе всего и вся. Услышав, что начальник закончил разговор, юркий старик опять заглянул в кабинет:

– Был ваш привратник с посланием от экономки. Миссис Дафф отправилась в Райдхайм.

– Час от часу не легче, – вздохнул Винсент и спрыгнул со стола. – Вот не сидится же ей на месте! Почему бы не дождаться меня и не обсудить этот вопрос, как делают взрослые люди?

Мак-Грегор почесал лоб.

– Возможно, она очень похожа на вас, мистер Чейз, – предположил он.

– Что? – переспросил Винсент.

– Что? – Лицо старика приобрело самое невинное выражение. – Ладно, мистер Чейз, пойду на свое место, в книжный магазин. Сегодня еще столько дел, столько дел… – забормотал он себе под нос.

«Вот же старый прохиндей», – беззлобно размышлял Винсент, наблюдая через окно за ковыляющим к магазину шотландцем.

– Ну, что ж, – он снова обратился к венценосной соседке на холсте, – будем надеяться, она не сломает себе шею.

***

На Анну дохнуло пылью и тяжелым запахом старых вещей. Она закашлялась, а Вераса сердито чихнула.

В огромном холле царил полумрак, грязные стекла вяло пропускали свет, отчего казалось, что в воздухе курится легкая дымка. В окружении обитых темным деревом стен Анна почувствовала себя маленькой и беспомощной, но вместе с тем ее охватил благоговейный трепет – мрачное великолепие, еще не полностью утраченное, смотрело на нее из каждого угла. Потолок тянулся ввысь и на уровне третьего этажа венчался мутным стеклянным куполом; слева уводила на второй этаж широкая лестница, переходящая в галерею с балюстрадой.

Анна вспомнила, как в письме Винсент говорил о том, что лучшая из спален на втором этаже почти готова.

– Идем, осмотрим королевские покои. – Она позвала за собой Верасу.

Едва она сделала шаг, как за ними с оглушительным грохотом захлопнулась дверь.

– Черт! – Анна несколько раз повернула бронзовую ручку, но та не поддалась. – Ладно, с этим разберемся позже.

Она не боялась, но испытывала щекочущее нервы тревожное любопытство и прилив вдохновения – обстановка была в духе ее новой книги.

Старое дерево натужно скрипело под ее ногами, как дряхлый старик, ворчащий на все, что нарушает его привычный образ жизни. Перила и ступени, на которых она могла бы вытянуться в полный рост, покрывал толстый слой пыли, и Анна уже успела испачкать пальцы. Справа послышался едва различимый шорох и, повернувшись на звук, она увидела бьющуюся в серой паутине бабочку. Насекомое отчаянно махало крылышками в бессильной попытке выбраться, но липкие сети лишь сильнее обволакивали хрупкое тельце. Когда Анна, бережно освободив пленницу, положила ее на ладонь, бабочка в последний раз дернула поблекшими крыльями и затихла навеки.

Изъеденный временем ковер в галерее заглушал шаги, но в звенящей тишине они все равно казались неестественно громкими. И хотя банки с краской и прочие инструменты напоминали о недавнем присутствии здесь людей, запустение все равно брало верх. Время в доме точно застыло.

Анна заглянула в несколько комнат: их успели немного очистить от грязи, но окна еще не заменили, и оттого здесь царил вязкий сумрак. Из-за беспорядка и скопления разносортной мебели определить назначение этих помещений было трудно. От сложенных друг на друга коробок и сундуков пахло пылью и плесенью.

Она остановилась у порога последней комнаты на этаже. Изящные, с причудливым узором и золочеными ручками в виде тонких дамских пальчиков, двери ясно давали понять, что хозяйкой комнаты являлась женщина. Помедлив пару секунд, Анна тихонько толкнула дверь.

Солнечный свет ударил в глаза, и она зажмурилась. Огромная комната с арочными окнами от пола до потолка не уступала по размерам гостиной в ее лондонском доме. Анна увидела огромную кровать с расшитым золотом пологом, трюмо с зеркалом в раме из красного дерева и гардероб. У левого окна стояла расписная ширма, заглянув за которую, Анна обнаружила ванну на бронзовых ножках. Здесь не пахло затхлостью, и почудилось даже, что она чувствует тонкий, едва уловимый аромат духов. Новые окна впускали солнечный свет, и не было никаких следов пыли и грязи. Значит это и есть та самая спальня.

Анна огляделась. Что ж, более чем хорошо.

– Вераса!

Она только сейчас увидела, что собаки не было рядом.

– Вераса!

Снизу послышался отдаленный лай, и Анна спустилась на первый этаж. В холле она остановилась, прислушалась, пошла на звук и оказалась в маленькой комнате, предназначенной для хранения разной утвари. Возле стен лежали в беспорядке опрокинутые ведра, несколько швабр и метел, а из угла смотрела куча затянутого паутиной тряпья.

Вераса застыла около шкафа и словно не заметила появления Анны.

– Вот ты где, проказница.

Собака не отреагировала. Ощетинившись, не моргая, смотрела на облезлый, встроенный в стену гардероб и утробно рычала.

– Что с тобой, девочка? – Анна успокаивающе погладила собаку, но та не двинулась с места и лишь сильнее напряглась.

Несколько секунд Анна разглядывала шкаф, прикидывая, какова вероятность обнаружить там крысиное семейство, но все же решилась заглянуть внутрь. От влажности створки перекосило и, чтобы открыть их, пришлось заплатить сломанным ногтем. Наконец шкаф поддался. Анна раздвинула створки и нахмурилась. Внутри оказалась заколоченная крест-накрест дверь.

– Кажется, ты нашла потайной ход, Вераса.

Доски наполовину сгнили, а гвозди заржавели. Приглядевшись, она увидела болтающийся обрывок цепи. Вераса снова зарычала.

– Крысу учуяла? – Анна усмехнулась, но получилось это немного нервно.

Она подошла к двери и, прислонив ухо, прислушалась. Ничего. Вераса за ее спиной зарычала еще громче, но близко не подбиралась. Анна присела на корточки и заглянула в зияющую чернотой замочную скважину. Ничего не увидев, она придвинулась ближе. Взгляд выхватил из темноты смутные очертания неровных каменных стен и что-то похожее на ступени. «Подвал, наверное. Странно только, что в таком месте. Хотя гардероб, возможно, установили позже». Из скважины тянулся запах чего-то гнилого, и Анна брезгливо поморщилась.

Взламывать дверь в одиночку она не собиралась и решила, что завтра же поручит это рабочим – новая хозяйка должна иметь доступ к каждому углу в доме.

Анна уже собиралась встать, когда над головой ее нависла черная тень. Вскрикнув, она едва не упала, в последний момент ухватившись за ручку двери.

– Господи боже! Хотите, чтобы меня хватил удар? – пробормотала она, берясь за протянутую руку Винсента, и поднялась на ноги.

– То есть до завтра вы потерпеть не могли? – проигнорировав ее вопрос, хмуро поинтересовался он.

– Это мой дом. – Анна дерзко посмотрела ему в глаза.

Она наспех отряхнула подол и заправила за ухо выбившуюся из косы прядь.