Красное солнце

– Майя, она не успокаивается.

Майя улыбнулась и протянула руки, чтобы взять ее к себе.

– Конечно, мы же, наверное, проголодались. Мама сейчас тебя покормит.

– Так, мне уже тоже пора, – произнесла я и стала собираться.

– Завтра вечером ждём вас, – вслед крикнула мне Майя.

– Хорошо…

5.04.2011 г. Женя пробыл дома до середины января, отлучившись только на два корпоратива в Москве. Поначалу я ничего странного в его поведении не замечала. Да он выглядел вымотанным и удрученным. Но такое и раньше случалось. Несколько дней в домашней обстановке делали свое дело: настроение у него улучшалось и все становилось, как прежде. Хотя кого я обманываю, мы живем от альбома к альбому. От взлетов до падений! Когда создается альбом, начинается новое турне, Женя пребывает в состоянии эйфории, чувствует эмоциональный подъем от того, что ему удалось создать что-то новое, тем более, если альбом удачный. Очередная вершина покорена. Но альбом написан, концерты отыграны, и начинается период, когда надо искать что-то новое – новую творческую жилу. Это как у горняков, когда одно месторождение истощается и нужно разрабатывать другое. Это болезненное состояние, которое нужно пережить.

В такие периоды я стараюсь оставить в покое и не донимать лишними расспросами. Порой это бывает продуктивнее, чем постоянно путаться под ногами и лезть с непрошеными советами. Да и вознаграждается сполна: в один прекрасный день тучи рассеиваются, работа начинает идти в гору и все возвращается на круги своя. Но не в этот раз. Я это сразу почувствовала. Его затворничество в кабинете продолжалось изо дня в день без перемен. Он сам на себя стал не похож, ходил целыми днями понурый, отстраненный, вроде бы и здесь, но мысли его были далеко.

Поначалу я все списывала на внутренние терзания: смерть отца, финансовые трудности с выпуском нового альбома, но в середине февраля мне на телефон стали приходить странные сообщения от доброжелателей, в которых все сводилось к измене. Я поначалу не придавала им значения и удаляла. Но сообщения все приходили и приходили, становясь все настойчивее и откровеннее, и, в конечном счете, нотка недоверия закралась мне в душу.

А сегодня, получив очередное сообщение, что если я хочу удостовериться лично, могу прийти на предстоящий концерт и увидеть все своими глазами, не удержалась и рассказала об этом Насте. Ну, а Настя как всегда стала упрекать, что я ко всему слишком легкомысленно отношусь. И я почему-то повелась на ее слова. На меня это совсем не похоже. Видимо напряженность последних месяцев и для меня не прошла даром. Вдобавок вечером перед сном порвалась цепочка, которую подарил мне Женя, впервые за четыре года, что тоже внесло свою лепту.

6.04.2011 г. Проснувшись утром, первым же делом заказала билет до Москвы, а потом все как в тумане. К началу концерта я не успела, пришла, когда уже все закончилось, и они разошлись по гримеркам. В коридоре я встретила кого-то из ребят, не помню кого, и спросила у них про Женю. Они мне показали на дверь в конце коридора. Еле передвигая ноги, я направилась туда. Несколько минут стояла перед дверью и не решалась открыть ее, потом все-таки схватилась за ручку и нажала на нее. Язычок щелкнул. Все, дверь открыта… Дыхание перехватило, а сердце застучало так быстро, что заглушило все звуки. Резким движением руки я толкнула дверь. Свет в гримерке был приглушен. Первой я увидела белокурую девицу, а за ней и Женю: они стояли в обнимку. Вся моя жизнь рухнула в одночасье. Я больше ничего не видела, не слышала, захлопнув дверь, стала отдаляться от гримерки. Единственное желание, которое меня переполняло в те минуты, это желание убежать! Неважно куда! Все неважно!.. Все стало бессмысленным… Дальше, ничего не помню, как вышла из здания и очутилась на улице. Холодный ветер обдал мне лицо, но я его не чувствовала. В мыслях всплывали картинки прошлого. А теперь!.. Что теперь?! Не находя ответов, я хотела поскорее уйти, но резко кто-то схватил меня за плечо. С ужасом думая, что это Женя, я повернула голову и была крайне поражена, когда увидела лицо Макса.

– Что с вами? Что-то случилось?

Эти слова как-то странно на меня подействовали, словно вернули к реальности. «Что-то тут не так?!»

– Слушай, вы сегодня пили до концерта или после?

– Ты же знаешь, что до концерта нет. А после чисто символически.

– Женя пил с вами? Макс, это очень важно.

– Практически нет. А …

– Пойдем скорее со мной! – и я потянула Макса к входу. – Пока я не сделала самую большую глупость в своей жизни!

Снова мы приближались к той злополучной гримерке. Макс уже хотел схватиться за ручку и открыть дверь, но она сама распахнулась и за ней показалась та девушка. Вид у нее был перепуганный. Она стала что-то очень быстро говорить Максу, но я, как ни пыталась, не могла разобрать ее слов: волнение заглушило все. Макс тем временем ринулся в гримерку. Я тоже хотела последовать за ним, но сердце бешено колотилось, ноги подкашивались. Я не могла ни вдохнуть, ни выдохнуть и, схватившись рукой за косяк двери, прислонилась к нему лбом. Только не дюжим усилием воли смогла сглотнуть и, наконец, вдохнуть.

Полностью овладев собой, я зашла в гримерку и взглянула на Женю. Он мало, что понимал и ни на что не реагировал. Я присела рядом и прощупала пульс, посмотрела на зрачки. «Узкие, на свет не реагируют… Господи!» В это время на пороге гримерки показался Кирилл. Я соскочила с дивана и ринулась к нему.

– Кира, Женя никакие таблетки не принимал? – Он замялся и потупил взгляд. – Кира! Говори! Сейчас не до ваших секретов.

– Лесь, я не знаю…

– Где его вещи?

В вещах, как я и предполагала, мы нашли сильные успокоительные. «Одному только богу известно, сколько он их принял за раз, да еще вместе со спиртным».

После того, как уехала скорая, – от госпитализации я отказалась, – Макс с Кириллом помогли мне довезти Женю до квартиры. Уже в дверях, Макс обеспокоенно спросил:

– Лесь, точно больше ничего не нужно?

– Точно. Если что, снова вызову скорую.

Он кивнул, и они с Кириллом уже хотели выходить в подъезд: Кира успел выйти на площадку, но Макс почему-то замешкался и неожиданно спросил:

– Если я правильно понял, вы сегодня не просто так приехали?

– Да… – и я ему в двух словах обо всем рассказала, в конце добавив. – А теперь и не знаю, что чувствовать злиться или быть благодарной.

– Не забивайте себе голову ерундой! – отозвался Макс. – А подобные истории не новы. Знаете, сколько я уже сменил номеров? Не сосчитать! На будущее, сразу рассказывайте о таком и ничего не утаивайте и тем более не пытайтесь самостоятельно во всем разобраться. Берегите свои нервы и спокойствие.

– Сама не знаю, как повелась на всю эту ерунду. Просто мы разговаривали с подругой и от ее слов меня будто заклинило…

Макс злорадно ухмыльнулся и произнес:

– Хотите совет: меньше слушайте подруг. Поверьте, от них одно зло. Любая женщина на подсознании соперница и всегда ей останется.

– Но Настя не со зла…

– Без разницы. Результат будет один, а разгребать придется вам. Да, конечно, она подставит свое дружеское плечо, поддержит, не забудет облить мужика грязью и позлорадствует со словами «Я же тебе говорила! Все мужики козлы!» Вы не глупая женщина. Живите своим умом и никого не слушайте. Тем более с нашим образом жизни, вокруг которого всегда много домыслов и предрассудков.

– Похоже, вам здорово досталось от женщин.

Макс хмыкнул:

– Не берите в голову, это дела давно минувших дней. Ну, все мы пошли, если что-то понадобится, я на связи.

Когда я вернулась в спальню, где меня обуяла режущая слух тишина, которую нарушал только стук минутной стрелки на часах, было без двадцати два… Так началась для меня, наверное, самая длинная ночь за всю мою жизнь, которой не было конца и края. Я укутала на всякий случай Женю теплым одеялом, а сама прилегла рядом, положив голову ему на плечо, с тревогой и волнением наблюдая за тем, как еле заметно поднималось и опускалось одеяло. Порой, задремав, резко соскакивала от испуга и бросалась слушать дыхание и пульс, а, нащупав заветное «тук-тук», с облегчением выдыхала и снова опускала голову ему на плечо и наблюдала-наблюдала-наблюдала…

За всю ночь Женя так и не пошевелился, и под утро я стала корить себя за то, что, может, все-таки нужно было поехать в больницу. И чем больше проходило времени, тем мои опасения становились  навязчивей. Легче стало, когда ближе к трем часам он, наконец, перевернулся на бок. Я этому так обрадовалась, будто он уже пришел в себя. Очнулся он только к вечеру и то на несколько минут: сходил в туалет и снова уснул. Вторая ночь была беспокойной. Он постоянно ворочался во сне, иногда стонал или что-то невнятное бормотал. Уснул спокойно только ближе к утру, и я вместе с ним. А когда проснулась, Жени рядом не оказалось, я резко соскочила с постели и прошлась по всей квартире. Никого. Я присела в кухне на стул и стала ждать. Через несколько минут Женя появился. Он молча прошел на кухню, лишь краем глаза скользнув по мне, и встал у подоконника:

– Почему ты мне ничего не сказал? – Он молча достал сигарету из пачки и закурил. – Жень!..

Он сделал затяжку, и, выпустив дым, произнес:

– Я бы сказал…

– Когда? – Он снова затянулся. – Жень?.. Ты мог и со мной посоветоваться?

– Ты бы не согласилась!

– Поначалу да, а потом куда бы я делась. Лучше быть в курсе всего.

– Что без контроля никак? – резко огрызнулся он.

– Причем тут контроль не контроль! Ты понимаешь, что с такими препаратами не шутят!

– Лесь, не начинай-а! И так тошно! – И он, бросив бычок в пепельницу, пошел в гостиную и лег на диван.