Красное солнце

– Но ведь человек не на пустом месте перестает доверять, значит, был серьезный повод.

– Ну, да признаю, погорячился, приревновал, с кем не бывает?

– Ревность у мужчин складывается из эгоизма и тщеславия или из-за неуверенности в себе. В первом случае я сомневаюсь, а вот во втором – не понимаю почему?

– С тобой я ни в чем не уверен. Лесь, ну не в состоянии я контролировать себя, когда вижу его рядом с тобой.

– В психологии есть такое понятие, как ретроспективная ревность.

– Чего? – переспросил Женя.

– Ретроспективная ревность, – повторилась я. – Она подразумевает под собой ревность к прошлому своего избранника, к тому отрезку жизни, где его не было и в основном существует только в голове ревнующего.

– Ой, а сама. Я не раз замечал, как менялось твое лицо, когда я упоминал в разговоре Алину.

– Это лишь выражение лица. Совершенно естественно испытывать ревность. И да мне не всегда приятно слышать, как ты говоришь о ней. Но я отдаю себе отчет, что она часть твоего прошлого и хочу я этого или нет, она всегда останется в нем. К тому же у вас есть общий ребенок. А у тебя совсем не понятная реакция. Разве я когда-то давала тебе повод во мне сомневаться? Я ведь все ради тебя бросила: семью, работу и уехала бог весть куда, оставив все в прошлом и начав жизнь с чистого листа. И я рада, что так поступила. А теперь выясняется, что ты ставишь юношескую привязанность, выше наших с тобой отношений. И я не понимаю почему? Откуда взялась эта недоверчивость?

– Ну, с чего ты это взяла?

– Ой, только не надо разубеждать меня в обратном. Я видела тогда твои глаза: они были полны недоверия. Поэтому-то и вспылила.

Женя приподнялся и, присев ко мне, обнял за плечи:

– Я там у тебя в блокноте прочитал, что взаимоотношения психотерапевта и пациента, похожи на уютный дом, где можно отложить оружие в сторону и переосмыслить свой путь, и рассчитывал получить квалифицированную помощь, но чувствую, вы ко мне предвзято относитесь. – Я лишь покосилась на него, но ничего не сказала, а Женя продолжал. – Лесь, ну с тобой, наверное, так случалось, что ляпнешь что-нибудь и только после начинаешь понимать, насколько это было глупо. Но уже поздно и сказанных слов не вернуть. Тогда так и произошло. Ты набросилась на меня с криками и совершенно ничего не хотела слушать.

– Значит, я во всем виновата? – спросила я, резко повернувшись к Жене.

– Сними очки, а то ты в них так сексуально выглядишь, что я за себя не ручаюсь. – Я снова отвернулась к окну, а Женя, положив руку мне на живот, добавил. – Нет, лишь в том, что не говорила о ребенке. Лесь, так нельзя. Почему ты не сказала о беременности?

– Когда предают безграничное доверие, становится очень больно. Мне как-то не захотелось наступать на одни и те же грабли дважды, – со слезами на глазах еле выговорила я.

– Ну ладно сразу не сказала, но потом. Потом же ты могла сказать. – Я молчала. – Кроме того Надежда Самсоновна говорила, что ты плохо себя чувствовала?

Я не удержалась и пробубнила под нос:

– Об этом можно было и не упоминать…

– Лесь!

– Да, врачи ставили угрозу…

– Вот упрямая! И все равно не призналась.

– Если сразу не скажешь, то чем больше проходит времени, тем сложнее на это решиться.

– Вот и что с тобой делать, а?

– Ничего.

– Ладно, упрямица! Пойдем домой!

Я не возражала, к тому же на часах и так было начало пятого. Правда, погода что-то совсем испортилась. Небо загромоздили тучи, а издалека доносились раскаты грома.

– Похоже, будет гроза… Может, переждем? – предложила Жене.

– Ничего, успеем дойти.

Но дойти мы не успели. Дождь настиг нас на полпути к дому. Мы как раз проходили мимо Колоннады и укрылись под ней.

– Если я простужусь, ты будешь винова…

Но договорить не успела: вдруг резкий оглушительный раскат грома прогремел буквально над нашими головами. Я от неожиданности вздрогнула и невольно прижалась к Жене. Он крепко обнял меня и, уткнувшись лицом в шею, прошептал: «Ты вздрогнула. Ты становишься прежней…» Хотя эти слова он произнес тихо, но для меня они прозвучали, как раскат того грома, который несколько секунд назад разразился над нашими головами. Мое сознание стало проясняться. Боль и недосказанность этих месяцев вырвались наружу потоком слез. Женя еще сильнее прижал меня к себе. Я, наконец, осознала, как глупо себя повела, не рассказав ему о беременности. Что может быть важнее ребенка?! Я постоянно твержу о доверии, а сама так и не научилась доверять… Как я могла сомневаться, что он отвергнет меня. Он же любит меня и нерешительно прошептала: «Прости…» Женя лишь погладил меня по спине. А дождь все продолжал лить…

– Похоже, погода разгулялась не на шутку! – наконец, произнесла я. – Опять всю дорогу развезет. Еще и за Тёмкой в садик идти.

– Я за ним схожу, – и Женя, немного помолчав, добавил. – Он таким непоседливым стал.

– О да! Это все влияние садика. Конечно, есть и положительные изменения. Все-таки общение со сверстниками сказывается. Он лучше стал разговаривать, стал более собранным, но иногда делается просто неуправляемым.

– Я заметил. У него рот не закрывается, говорит без умолку. А чья идея была пригласить к нам Надежду Самсоновну?

Я усмехнулась.

– Ее и была. Попробуй ее переспорить. Хоть она и говорит, что у нее муж был подполковником, но, по-моему, надо еще разобраться, кто и кем был, – Женя хохотнул. – Ты же непротив, что она у нас поселилась?

– Нет, в свете некоторых событий шпионы везде нужны.

– Жень! – воскликнула я и ударила его кулаком по груди.

– А Маркиза, значит, ее кошка?

– Да, но она у нас освоилась, как у себя дома. Впрочем, как и Надежда Самсоновна. Видимо отсутствие близких людей сказывается. Она мне говорила о том, что они с мужем всегда мечтали о большой семье, как будут возиться в старости с внуками, но дети разъехались, навещают ее редко. Вот она и нашла у нас милый уголок, приятный сердцу.

– Как Данил?

– Хорошо. Хотел после сдачи экзаменов, поехать поступать в архитектурный.

– Странно, он мне об этом не говорил…

Я взглянула на него с укором:

– Когда ты с ним в последний раз вообще о чем-нибудь разговаривал?

– Зато он много общается с тобой.

– Ну, если родителям не до него, мальчику нужно найти в ком-нибудь опору и поддержку.

– Он называет тебя мамой…