Ничего, кроме правды

– Привет, Саша.

– Не ожидал тебя тут встретить. Райончик вроде не твой, – его губы тронула лёгкая улыбка.

Я пожала плечами. Что я могла ему ответить?

– Отлично выглядишь, Соня. Впрочем, как и всегда. Я слышал, ты замуж собралась?

Значит, уже сказали! Что ж, тем лучше для меня.

– Да, это правда.

– Поздравляю.

– Спасибо.

Мы какое-то время помолчали, не находя, что сказать. А может, и не надо было находить?

– Как твои друзья? Лида, Юра…

– Они в Берлине.

– Вот как! В отпуске?

Он ничего не знал! Моё бедное сердечко дрогнуло и остановилось на секунду.

– Что с тобой, Сонь?

– Ничего. Я пойду, Саша. Ты извини, мне нужно идти.

– Иди. Я тебя не держу.

Держишь! Держишь!

– Да, я пойду. Пока, Саша.

– Пока, Соня.

Мы одновременно сделали шаг, но почему-то в одну и ту же сторону. Моя рука, которой он коснулся, вспыхнула и загорелась ярким пламенем.

– Прости…

Он отступил, развернулся, пошёл вперёд, затем резко вернулся и схватил меня за плечи.

– Соня, я ненавижу тебя! Слышишь?

– Слышу, Саша.

– Ты дрянь. Подстилка продажная!

– Да, так и есть. Ты прав, Саша.

– Да что ты заладила, Саша, Саша! – он ожесточённо потряс меня за плечи. Моя голова затряслась, как у пластмассовой бездушной куклы. Всё правильно, внутри меня больше не было души. «Ты чувствуешь сквозняк оттого, что это место свободно[5 - Из песни «Глаз» (автор Б. Гребенщиков).]»…

– Что ты от меня хочешь, Шурик?

– Ничего! – он оттолкнул меня и, развернувшись, зашагал прочь, больше не оборачиваясь.

Я смотрела ему вслед. Картинка почему-то плыла, мутнела.

Он скрылся за ближайшим домом, и я двинулась тоже, только в другую сторону. А потом побежала.

Глава 23

Дело затягивалось, потому что Шефтеру всё никак не удавалось получить развод. Впрочем, это обстоятельство не помешало мне переехать в его дом и поселиться в одной из комнат на втором этаже. Это не была та комната, фотография которой когда-то выдала меня. Это была комната для гостей, хотя я не была уже гостьей. Но ещё не стала и женой. Серединка-наполовинку, как сказала бы моя бабка. Интересно, что бы она сказала, узнав, где и с кем я теперь живу? Боюсь, что ничего лестного в мой адрес. А вот мой будущий муж мог бы ей даже понравиться.

Комната, в которой я обитала, выходила окнами в сад, и это было, пожалуй, её единственным достоинством. Впрочем, я несправедлива, любая девушка согласилась бы променять своё жильё на эту шикарную жилплощадь с огромной кроватью у окна, изысканными шёлковыми обоями и дверью в собственную ванную комнату. Казалось бы, живи да радуйся, Соня. Пой свои песни в золотой клетке. Но мне не хотелось ни петь, ни смеяться, ни даже плакать. Словно выгорело всё внутри и покрылось пеплом. Нет, я смеялась, конечно, когда надо было смеяться. Когда к нему приходили гости и меня просили спуститься вниз – я улыбалась, я хохотала, я даже строила глазки, а потом, когда званый вечер заканчивался, стояла под струями воды и смывала с себя улыбки, пошлые шуточки, комплименты и… готовилась встретить хозяина.

Надо отдать Шефтеру должное (и мне когда-нибудь придётся это сделать в буквальном смысле) – он пока не осквернял моё тело прикосновениями (осквернял – ха-ха, святая нашлась!). Только после женитьбы – такое было его условие, и кто я такая, чтобы это оспаривать? Но каждую ночь он овладевал моими снами и боже мой, что это были за безумства, в какие пучины заносило нас волей его извращённого ума! В виноторговце жила душа безрукого Микеланджело, глухого Моцарта, безногого Нижинского. Мой дар и его гениальная фантазия творили колдовство. И это колдовство по капле выдавливало из меня Соню, делая бесплатным приложением для ночных похождений. Впрочем, почему бесплатным? Я сполна получила за свою казнь. И каждое утро, когда солнце ещё заглядывало в мои окна, я молилась, чтобы жертва была не напрасной.

А днём было моё время. Я ездила к Лидкиной маме и завозила ей продукты (именно около её дома я встретила однажды Шурика), болтала с ней, рассказывала о «тяжёлом труде немецких врачей» и о том, что её дочь так «выдыхается на работе», что у неё даже нет сил позвонить домой матери. И потом, «звонки из-за границы такие дорогие, Татьяна Сергеевна»! Меня угощали чаем с вишнёвым вареньем, а затем я ехала в свою квартиру и долго-долго сидела у себя на кухне, бездумно рассматривая крыши соседних домов. Перед выходом из дома я обязательно звонила в Берлин и узнавала последние новости. Сначала они были очень грустными, потом повеселее, потом стало совсем тяжело, но «Лидка держится молодцом и вообще, Сонь, ей так идёт парик!»

Сколько дней я уже так жила? Я сбилась со счёту. Абрикосы отцвели. Распустилась сирень. К следующим выходным ребята обещали приехать на пару недель – предстоял перерыв между курсами терапии.

А тут и развод подоспел.

Глава 24

– Сонечка, я хочу, чтобы этот день стал самым лучшим днём в твоей жизни!

– Хорошо, пусть станет.

– Мне не нравится твой настрой. Вообще ты как-то похудела в последнее время, осунулась, уж не заболела ли? – В голосе Шефтера звучало неподдельное волнение. Ещё бы, ему теперь надо беречь моё здоровье.

– У меня всё хорошо. Просто… не высыпаюсь.

– Так давай прервём наши ночные встречи! Подождём до свадьбы. Что же ты сразу мне не сказала, глупышка? Разве я не понял бы?

– Вот говорю. Извини.

– Смотри, я составил список гостей…

– Да, хорошо… – Я равнодушно пробежала глазами листок с двух сторон. – Не много ли?

– Я считаю, что даже мало! Такое событие должно быть грандиозным! И на твоём месте так сказала бы любая девушка, согласись.

– Соглашусь.

А ещё соглашусь, чтобы на моём месте была любая девушка. Любая другая, но не я.