Свантесат. Шепчущие Леса

– Мне необходимо точно определить нашу цель, чтобы подобрать верные заклинания… тогда потери будут минимальны.

– Хорошо, я всецело доверяю Вам, – кивнул Леван.

– Если ко мне нет вопросов, я Вас покину.

– Да, конечно.

Когда Шида уже была на пороге, Леван спросил ее:

– Откуда эта карта?

Шида обернулась и с легкой улыбкой ответила:

– Шепчущие леса одолжили.

Глубоким вечером Леван решил вновь пронаблюдать за Шидой, но на этот раз в его планы входило узнать, действительно ли она танцует в лесу или это было отвлекающим маневром. Как и вчера ближе к полуночи девушка вышла из своей комнатки-палатки и направилась по знакомой тропе. Сандэл накрыл себя мощным скрывающим куполом, который не выдал бы его присутствие внутреннему магическому радару девушки. Шида как ни в чем не бывало брела вдоль защитной границы, но на сей раз в руках держала маленький стеклянный светильник с толстой свечой внутри. Лес ночью был громче, чем днем, отчего ощущалась невообразимая сила природы. Множество ночных насекомых гудели со всех сторон, кое-где мерцали светлячки. В такие секунды кажется, что ты совсем один, а вокруг тебя жизнь, вокруг тебя столько всего происходит, и даже становится немного страшно, но приятно страшно. Так и Леван проникся жизнью леса.

Между тем они, Шида и ее новоиспеченный шпион, добрались до нужного места, и девушка углубилась в лес еще на несколько метров. Леван устроился за деревом и начал наблюдать. Она открыла крышечку у светильника, и огонек со свечки прыгнул ей в ладони. Далее Шида словно отрывая по частице от него разложила в виде полукруга десять маленьких огоньков. Стоило ей бросить огонек, как он падал и словно мячик отпрыгивал и зависал в воздухе. Левана удивило, как она легко обращается со стихией, которая являлась ей противостоящей по законам мира Свантесат.

Девушка приняла позу перед началом ритуала и около минуты стояла, не двигаясь, как вдруг произнесла:

– Что Вы здесь делаете?

Сандэл не сразу понял, что обращаются к нему.

– Леван, я к Вам обращаюсь.

Он молчал.

– Оставьте меня, пожалуйста.

Леван подчинился и скорее направился к лагерю, понимая, что потерпел крах. Теперь ему точно было не до сна. Как она различила его за скрывающим куполом?! Как?

Глава 7

Ранним утром накануне предупрежденный лагерь быстро собрал свои палатки и все вещи при помощи магии. По указанию Шиды они оставили после себя лишь примятую траву, но и ее девушка привела в вид нетронутой человеком. Далее они направились по редколесью вдоль побережья реки. По мере их продвижения можно было услышать восторженные голоса девушек и шутки парней. Со стороны такая компания могла показаться обыкновенной группой путешественников, которые решили разнообразить свой летний отдых. Иногда Шида просила особо шумливых сандэлов усмириться, мотивирую это тем, что лес не стоит раздражать своим назойливым поведением. Они, конечно, притихали, но ненадолго.

Шида, ведя за собой группу, предалась воспоминаниям: в памяти возникло море, которое по ночам волнами катало прибрежные камешки, отшлифовывая их, и только в самое тихое время суток можно было услышать притягательный шепот стихии. Она впервые увидела море в четырнадцать лет, когда Генри пригласил в дом своего рода погостить не только Леона, но и ее. До этого вся троица собиралась лишь на один месяц – июль, пока Генри приезжал к другу. Хотя их сложно было назвать троицей. Ребята постоянно затевали шалости и играли в свои мальчишеские игры, а Шида бегала за ними хвостиком, но если чувствовала, что озорство переходит границы, пыталась утихомирить их, либо уходила, предупредив о последствиях. Они слушали ее за редким исключением, но если слушали, то потом были благодарны в душе. Девочка действовала на них усмиряющее, но в то же время старалась не быть слишком настырной.

Будущая анданта чувствовала себя на седьмом небе от счастья, когда, наконец, приезжали ее долгожданные друзья, и это означало целый месяц веселых игр, детских разговоров и приятного времяпрепровождения. Однако прощание давалось ей очень тяжело, но девочка изо всех сил держалась на позитивной ноте. В такие моменты Леон по-братски крепко обнимал ее, хотя обнимал он ее и при первой встрече, но прощание было особенным. Леон всегда целовал ее в лоб и обязательно желал удачи в будущем учебном году и обещал, что они совсем скоро вновь увидятся. Генри же обходился простым рукопожатием, но уже тогда взрослый человек мог определить, что смотрит он на девочку как-то по-особенному, больше чем на подругу или сестренку лучшего друга.

И вот, до четырнадцати лет Шида проводила с близкими друзьями всего лишь один месяц в году, как вдруг Генри либо получил разрешение, либо набрался храбрости и пригласил ее вместе с Леоном приехать в дом его рода. Ребятам на тот момент уже было по шестнадцать, что позволило Леону взять на себя ответственность за сестру. К слову, Анке (мать Шиды) была не против и отпустила детей. Более того она была рада, что они проведут время в доме семьи, самой благородной и приближенной к владыке андантов. Это и определяло его географическое положение – к северо-востоку от главного города у побережья Бездонного моря, вблизи Обители андантов.

Если бы Шида знала, в какие эмоциональные переживания это выльется, она бы отказалась от поездки. Девушка впервые окунулась в общество шестнадцатилетних «лицедеев». В доме царила настоящая солянка из ребят и девушек разных родов по происхождению, которые также приехали по приглашению своих друзей из рода Анх-Ран. Шида удивлялась, почему при старших они ведут себя воспитанно, а уже по вечерам в своей компании в ход пускались пошлые шутки и будто смешные рассказы. Однако, несмотря на непонимание, она все равно ходила вместе с ними, но не могла объяснить это чем-либо. С одной стороны, было нежелание сидеть в комнате или гулять в одиночестве, с другой – было бы нехорошо обижать Генри своим капризным поведением. Но самое главное, ей хотелось быть поближе к Леону. С ним она чувствовала себя уверенно и защищено.

Интересное дело, в ту же поездку она впервые почувствовала безошибочность слов Анке, которая однажды рассказала, что дочери по ее женской линии обладают особой чертой, даже даром. Если девушка не была внешне первой красавицей, все представители мужского пола были покорены ею, восхищались, чувствовали влечение, в то же время никто не смел прикоснуться к такой девушке. Шиду одаривали кроткими взглядами, все с ней были обходительны и галантны, в то время как других девушек из компании могли попытаться обнять, или задеть, или неприлично ущипнуть.

Несмотря на такое внимание, в первый же вечер Шида получила удар по собственному самолюбию. Она всегда чувствовала особое отношение к себе со стороны Леона. Хотя он был приветлив со всеми сестрами в доме Ксемиль, близкими и дальними, но это являлось само собой разумеющееся. Но в доме Анх-Ран была гостья, за которой, как подтвердилось впоследствии, он активно ухаживал. Шида уже не помнила ни имени, ни лица, однако страшная зависть тогда охватила ее. Леон был еще более обходительным с той особой. Страшная ревность грызла ее, когда он шел проводить ее до комнаты. Нетрудно было догадаться, что перед прощанием она дарила ему «поцелуй». Совершенно разбитая, Шида после их ухода спешила в сторону дома к своей комнате, отвечая отказом на предложения ребят проводить ее. Разве что Генри, который удивительным образом был со всеми девушками, но в то же время явной пары не выбирал, несколько раз сопровождал анданту.

Походы на море ознаменовались для Шиды бесконечным сравнением уже сформированных физически барышень с ней самой, подростком. Она даже попросила няню Ию прислать ей легкое платье из полупрозрачной ткани, в котором можно было скрыть свою детскую фигуру.

Хоть первая поездка в дом рода Анх-Ран оказалась тяжкой для Шиды, на следующий год она не отказалась. Ей не хватило июля, чтобы насладиться общением и требовалось еще. Анданта уповала на то, что за год все могло измениться, и прежний предмет обожания Леона исчез. Предположение оказалось верным, ее не было. И в целом ряды компании поредели. Шида также пользовалась успехом у мужской половины, Генри играл роль юного ловеласа, Леон же явно переживал. Двое пытались приободрить его, таскали с собой на море, ограждали от источников к воспоминаниям о той особе, отвлекали разговорами и логическими играми.

Шида хорошо запомнила, как они однажды лежали втроем на берегу Бездонного моря. Дело было к вечеру, но солнце еще не спешило спрятаться за горизонт, и неожиданно Леон произнес:

– Хорошо, что мы все вместе…

– Да, – протянули в один голос оба его друга. Им действительно было невероятно хорошо и комфортно втроем. Брат, сестра и друг.

Следующий год, когда Шиде было уже шестнадцать, а Леону и Генри по восемнадцать, и они должны были начать учебу в высшем учебном заведении, беззаботный летний отдых оказался для них последним. Причем в июле парни сдавали вступительные экзамены, и по сему в их распоряжении оставался последний месяц самого теплого времени года, который по традиции было решено провести в доме Генри, там же они и встретились впервые после разлуки. Шида сильно изменилась, и оба ее друга отметили это сразу же. Глаза поумнели, само поведение прониклось тем внутренним благородством, куда-то пропали детские привычки, слова и глупости.

В первый же вечер она предложила сходить и поприветствовать море и по возможности даже искупаться в нем. Идея была принята на ура, все трое быстро собрались и пошли на пляж, который оказался пустым.

Шида, облаченная в знакомое тонкое платье, скинула обувь на песочной косе и босиком отправилась к воде. Она остановилась… и чувствовала, как периодически накатывает волна и щипает пальцы ног. Пока ребята оставляли вещи, они вдруг услышали голос Шиды. Она пела… на незнакомом, видимо, старинном языке, а ветер, трепавший ее волосы, подхватил песнь и понес по берегу. Море шумело, катая волнами камушки. Девушка направилась вдоль берега, продолжая петь. Несмотря на удаление в море по ближайшему пирсу, голос девушки не терялся и звучал, будто из воздуха. Леон, ведомый неизвестной силой, направился за ней. Она остановилась на краю, а он в нескольких шагах от нее. Вдруг по ее телу скользнула ткань, и девушка осталась в купальнике. Леон увидел чудесный рисунок на ее спине. Нарисованная ветвь брала начало на левой лопатке, делала поворот, двигаясь к правой. Далее ветвь плавно спускалась к бедру, на несколько сантиметров исчезала сбоку, и, вновь возвращаясь в поле зрения, спускалась до уровня колен.

Не успел он произнести что-либо, как о пирс ударилась волна и неведомым образом поднялась так высоко, что Шида прыгнула и улетела вниз вместе с ней. Леон перепугался и подскочил к краю, но увидел, что все в порядке. Шида держалась на воде и, улыбаясь, смотрела на него:

– Море сегодня ласковое! – крикнула анданта.

Что-то переменилось тогда в них всех, в хорошую или плохую сторону, они так и не поняли, но ясно было одно, три верных друга стали другими. Только благодаря тем детским родственным связям и общим воспоминаниям они общались также легко и весело. Все чаще Шида замечала на себя взгляд Леона, ей даже казалось, что он хочет что-то сказать, но не может. Генри же был как всегда учтив, обаятелен и любвеобилен. Он ухаживал за всеми, но позднее рассказывал Шиде, что думал только о ней. Самое большее, на что он тогда отважился, это в последний день августа предложить Шиде прогуляться. Леон покинул друзей раньше, сказав, что чувствует себя неважно. Они были вдвоем недолго, разговаривая о разном и обходя стороной лишь одну тему – завтрашнее прощание на еще один учебный год. Затем Генри проводил анданту до ее комнаты.

– Шида? – тихо позвал он ее, когда они уже пожелали спокойной ночи друг другу, и она почти вошла в комнату. Девушка обернулась. Генри набрался решительности и, потянув ее к себе, быстро поцеловал в губы, чтобы она не успела опомниться и чтобы он сам из-за волнения вовсе не отказался от порыва чувств. Шида тогда ничего не ответила: оба стояли в коридоре, смотря друг другу в прямо глаза, и затем она сделала шаг назад и медленно закрыла дверь, не убирая взгляда до последнего.

Уже будучи в комнате, Шида не легла в постель. Она решила, что нужно успокоиться после яркого проявления чувств со стороны Генри, и забралась на подоконник, обхватив колени. Помимо двери в общий коридор были еще две друг напротив друга. Одна справа от нее, ведущая в комнату Генри, которая всегда была заперта и вторая, вечно открытая для Леона.

Вдруг послышался стук, и в комнату вошел Леон. Шида удивилась его появлению и, опустив ноги к полу, улыбнулась.

– Надеюсь, не помешал?

– Что ты? Глупости. Наоборот, хорошо, что пришел.

– Правда? – лицо Леона прояснилось, а Шида медлила с ответом.

– Правда.

Она сидела, он стоял… Оба молчали и были так близко друг к другу. Шида хоть внешне и была спокойна, но едва держалась от порыва подойти и обнять его, но не как брата… Больше всего на свете в те секунды она жаждала, чтобы он сделал хотя бы один шаг. Но он стоял, а она не двигалась.

– Спокойной ночи? – прервал он тишину. А Шида, вся дрожащая внутри от эмоций, ответила:

– Да, спокойной ночи.

Он вернулся к себе также быстро, как и появился здесь, а Шида, вновь обхватив колени руками, уткнулась в складки платья и тихо заплакала ровным счетом, как от грусти, так и от радости.

На следующее утро, когда трое друзей прощались друг с другом, по-братски обнимая друг друга и подшучивая, чтобы разрядить обстановку прощания, Леон украдкой шепнул ей:

– Знаешь, Ши, а Генри от тебя без ума. Все то время, что мы знакомы, – он хитро подмигнул девушке. Анданта в ответ пожала плечами и улыбнулась ему, а затем Генри.

– Все-таки здорово, что мы вырвались из города, – услышала Шида голос кого-то из сандэлов.