Забвение

– А я уже приобрёл себе двушку. В центре, на Ленина. Может, видел, там район новый построили вместо хрущёвок.

– Бывал там пару раз.

– Надо бы нам как-то встретиться. Посидеть, попить пива. Нам есть о чём поговорить. Вы сейчас где живете?

Я ответила не сразу:

– Жили на Октябрьской, а сейчас у знакомых на Шилова живём. Нас недавно ограбили, так что сейчас скитаемся, как беженцы.

– Прям ограбили?

– Прямее некуда. Вынесли всё подчистую. Оставили только кровать, мебель и вещи.

– Мда… А чего ты мне не набрал? У меня сейчас завязываются неплохие связи, так что я мог бы вам помочь. Квартиру бы не предоставил, но какую-то комнату найти можно. Как-никак, а всё-таки отдельно от чужих людей.

– А сейчас что?

– А что сейчас?

– Сейчас найти сможешь?

Теперь Вова ответил не сразу. Замялся, отвёл взгляд, спрятал покупку в карман.

– Я постараюсь. Если что, я тебе наберу. Ты номер не менял? Нет? просто сейчас не лучшее время. Выборы на носу, а это знаешь, сколько работы. Я, честно говоря, и сам не представлял, что это отнимает так много сил и времени. Со стороны кажется: да чего там. Жди, пока выберут, и всё. А на деле надо поехать с избирателями встретиться, посетить школу, собрание пенсионеров, детский сад. Короче, дел невпроворот. Но я буду иметь в виду и при случае обязательно наберу. Передавай привет Катьке. Рад был повидаться. Как в детство вернулся. Бывай.

Мы пожали руки и попрощались.

Но этот день припас для меня ещё сюрпризы. Когда я приехал к Стёпе, Катя отвела меня на кухню и ошарашила тремя словами:

– Кирилл, я беременна.

Комната пятая

В этот раз, когда комната вышвырнула меня в пустынный коридор, я не сразу открыл следующую дверь. Слишком много навалилось. Чувствовал дрожь, хотя не испытывал холода. Испытывал тревогу. Тревогу за самого себя: что же будет дальше? Отчего у меня такие разные друзья. Тот, с кем с самого детства, оставляет постоянно в дураках, а тот, с кем познакомился уже взрослым, – помогает.

И Катя… Эти её слова: «Зря я тебя выбрала». Возможно, тот Я, что живёт в комнатах, и забыл их. Возможно, у того Я больше времени и проблем, чтобы несколько слов стёрлись из памяти. Но я-то их помню. Помню отчётливо, с каким выражением Катя произносила их. И помню свои чувства – тревоги и злости. Ярость кипела во мне до такой степени, что я готов был ударить её. Катю. Ту, которую люблю, ради которой предал Вову. Пусть он и не очень хороший человек, но с моей стороны это было предательством.

А теперь… После того как нас ограбили. отняли все деньги и сбережения, выгнали из квартиры, что мне делать теперь? Точнее, что делать теперь Ему, тому мне.

Что ж… Самое время посмотреть.

Я открыл очередную дверь и привычно влился в тёмное пространство. В этот раз я не испытывал ни страха, ни тепла, ни холода. Единственное чувство, которое бурлило во мне, было любопытство. Какие ещё удары судьбы предстоит мне выдержать, прежде чем откроется последняя дверь?

Находясь в этой чёрной невесомости, я ощутил некую дрожь. Причем дрожал не я. Дрожало пространство. Вся эта материя ходила мелкой дробью, вскоре это передалось и мне. Словно я – поплавок на ровной глади пруда, куда зашвырнули камень.

Вместе с дрожью появился звук. Странный гул. Вроде бы тонкий, как писк комара над ухом, а чувствуется всем телом. Он нарастал, пока не дошёл до боли. В отчаянии я закрыл уши руками, но он проникал сквозь них, доставая до самого мозга.

Что есть силы я зажмурил глаза, и гул прекратился. С опаской я раскрыл глаза, увидев перед собой тёмную комнату.

– Вставай, теперь твоя очередь, – сказала Катя.

– Я ведь только вставал, – полусонно прохрипел я.

– Твоё «только» было два часа назад.

Я вновь закрыл глаза и провалился в сон. Но поспать не удалось. Этот противный звук вновь разбудил.

– Кирилл, – сказала Катя и ткнула в бок.

– Да-да… – ответил я и сел.

А в это время в углу, из детской кровати, по всей комнате разносился противный звук.

– Ну, ты чего не спишь? – прошептал я и начал качать кроватку. – Тши-и… тш… – шипел я как змея, раскачивая кровать из стороны в сторону.

– Что там?

– Откуда я знаю, что у него. Орёт и орёт. Максимка, ну ты чего?..

Я сильнее начал качать, но, видимо, моему сыну это не нравилось. Раскрыв беззубый рот, он продолжал кричать. Да так, словно его резали.

Спустя пятнадцать минут (или больше, я плохо ориентировался во времени, так как, сидя рядом с сыном, не единожды проваливался в сон), Максимка всё так же кричал.

– Катя! – беспомощно позвал я жену. – Иди, сделай с ним что-нибудь.

– Что, например?

– Откуда я знаю. Ты же мать. Должна чувствовать своего ребенка.

– А ты?

– А я отец. Тоже должен чувствовать, но не так сильно, – улыбнулся я своей остроте.

Катя недовольно встала и присела рядом со мной. Она раздобрела за это время. Или же бесформенная ночнушка ей не к лицу.

Как только Катя прикоснулась к кроватке, я мигом отошёл и нырнул под одеяло.

– Кирилл! – недовольно прошептала она, когда заметила моё отсутствие.

– Кирилл спит. Кириллу завтра на работу, – и я действительно уснул без задних ног.

Утром, когда все ещё спали (что было удивительно), я прокрался на кухню и заварил крепкого чаю. Чёрного, как то пространство в комнатах.

Пока завтракал, перебирал бумаги, смотрел ежедневник, который полнился записями и пух от прикрепленных листочков. Номера, встречи, поставщики, планы – всё было в этом ежедневнике.

Сегодня надо наведаться в ларёк, проверить, что там с холодильником, и договориться с Алексеем.

Улица встретила мелким моросящим дождиком. Люди кутались в куртки, прятались под зонтики и, как акробаты, переходили по бордюрам широкие как озера лужи.