Воспоминания биржевого спекулянта

Полупростофиля – это тот, кто считает себя мудрецом, потому что любит покупать акции на спаде. Он измеряет выгодность сделки в количестве пунктов падения курса относительно предыдущего максимума. Когда на рынке царит всеобщий подъем, простофиля невежественный, ничего не знающий о правилах и прецедентах, совершает покупки, побуждаемый слепой верой. Он зарабатывает до первой значительной коррекции, которая в один миг съедает всю его прибыль. Но простофиля опытный и осторожный делает то, что делал я, полагая свою игру благоразумной. Я действительно играл благоразумно – с точки зрения общего понимания благоразумия. Я знал, что мои прежние методы торговли, пригодные только для бакет-шопов, нужно изменить, и думал, что мою проблему решают любые перемены, особенно те, которые получают одобрение со стороны опытных игроков из числа клиентов.

Большинство клиентов (будем называть их именно так) очень похожи друг на друга. Среди них редко встретишь такого, кто мог бы искренне сказать, что Уолл-стрит не должен ему денег. В конторе Фуллертона всегда толпились клиенты – всех уровней! Среди них был один, не похожий на остальных. Во-первых, он был намного старше других. Кроме того, он никогда не давал советов, если его не спрашивали, и никогда не хвастал своими выигрышами. Зато он замечательно умел слушать. Его, кажется, не очень-то интересовало чужое мнение, во всяком случае он никогда не расспрашивал, кто что слышал или кто что знает. Но если кто-нибудь давал ему совет, он всегда очень вежливо благодарил. Если совет оказывался дельным, он находил нужным еще раз принести свою благодарность. Но, если наводка оказывалась никудышной, он никогда не жаловался, поэтому никто не мог знать, последовал он этому совету или пропустил его мимо ушей. Ходили слухи, что старик этот был очень богат и порой играл с большим размахом. Однако нельзя сказать, что брокеры зарабатывали на нем большие комиссионные, по крайней мере никто этого не видел. Фамилия его была Партридж, но за глаза все называли его Индюком, потому что он был очень толстый и имел привычку ходить из угла в угол, опустив подбородок на грудь.

Клиенты, которые нуждались в руководстве и подсказках относительно того, как поступить, чтобы в случае неудачи было кого винить, часто искали старика Партриджа, чтобы пересказать ему то, что их знакомый, имеющий связи среди инсайдеров, нашептал им по поводу определенных акций. Они надеялись, что старик посоветует им, как относиться к полученной подсказке. Но независимо от того, в чем заключалась первоначальная наводка – покупать или продавать, – ответ от старика Партриджа всегда получали одинаковый.

Когда клиент заканчивал свой рассказ и растерянно спрашивал: «Как вы посоветуете мне поступить?», Индюк слегка склонял голову к плечу, с отеческой улыбкой задумчиво смотрел на клиента и наконец очень внушительно изрекал: «Вы же понимаете, сейчас рынок “быков”!»

Я часто слышал, как он это говорил: «Вы же понимаете, сейчас рынок “быков”!», словно вручал бесценный талисман, упакованный в страховой полис на миллион долларов. Естественно, смысла сказанного я не понимал.

Однажды в контору влетел один из клиентов по имени Элмер Харвуд, написал заявку и вручил ее клерку. Затем он поспешил к мистеру Партриджу, который в это время вежливо слушал рассказ Джона Фаннинга о том, как он однажды случайно подслушал распоряжение, отданное Кином одному из брокеров, и сделал три жалких пункта на 100 акциях, а потом – когда Джон уже продал свои 100 акций, – они за три дня взлетели еще на 24 пункта. Эту печальную историю Джон рассказывал Индюку уже в четвертый раз, но тот улыбался ему с таким дружелюбным и заинтересованным видом, будто слышал рассказ впервые.

Тут до них добрался Элмер и, даже не извинившись перед Джоном Фаннингом, выпалил:

– Мистер Партридж, я только что продал свои акции Climax Motors. Мои люди сказали, что вот-вот начнется коррекция и что скоро я смогу выкупить их дешевле. Так что лучше и вам поступить так же, если они все еще у вас на руках.

Элмер с ожиданием и даже с некоторой подозрительностью смотрел на Партриджа, которому он ранее дал совет купить эти акции. Любители давать непрошеные советы склонны считать, что за свой совет они получают право на тело и душу тех, кого облагодетельствовали, даже не зная, какой из всего этого вышел толк.

– Да, мистер Харвуд, они все еще у меня. Разумеется! – с признательностью в голосе произнес Индюк.

Ведь это было так мило со стороны Элмера, что он не забыл про старика.

– Ну а теперь самое время зафиксировать прибыль и вложиться снова на откате, – сказал Элмер с таким видом, будто он только что вытащил старика из долговой ямы. Не видя признаков энтузиазма на лице облагодетельствованного им Партриджа, он продолжал: – Я только что продал все акции, которые у меня были!

Судя по голосу и интонациям, можно было предположить, что речь идет по меньшей мере о 10 тысячах акций. Но Индюк огорченно покачал головой и жалобно произнес:

– Нет, нет! Этого я сделать не могу!

– Почему? – вскричал Элмер.

– Просто не могу! – последовал ответ.

Мистер Партридж пребывал в сильном волнении.

– Но разве я не дал вам совет купить эти акции?

– Разумеется, дали, мистер Харвуд, и я очень признателен вам. В самом деле признателен, сэр. Но…

– Постойте-ка! Дайте мне сказать! Разве за последние десять дней эти акции не поднялись на семь пунктов? Разве нет?

– Поднялись, и я очень вам обязан, молодой человек. Но я даже думать не могу о том, чтобы продавать эти акции сейчас.

– Не можете? – переспросил Элмер, похоже, начавший сомневаться в себе самом.

Это типично для любителей давать советы: они точно так же обожают их получать.

– Не могу.

– Да почему же?

Элмер придвинулся к нему вплотную.

– Потому, что сейчас рынок «быков»!

Старик произнес это так, как будто дал детальное и исчерпывающее объяснение.

– Так-то оно так, – произнес Элмер, не скрывая разочарования. – Я знаю не хуже вашего, что сейчас рынок «быков». Но разве не лучше сейчас сбросить эти акции, а потом опять купить их на откате? Это же выгодно.

– Дорогой мой, – сказал старина Партридж с явным огорчением в голосе. – Ведь если сейчас я продам эти акции, то потеряю позицию, и с чем я тогда останусь?

Элмер Харвуд всплеснул руками, покачал головой и направился ко мне в поисках сочувствия.

– Ты можешь в такое поверить? – спросил он театральным шепотом. – Я тебя спрашиваю!

Я ничего не ответил, а он продолжал:

– Я дал ему наводку на Climax Motors. Он купил 500 акций. Акции выросли на семь пунктов, и сейчас я советую ему сбросить их и купить опять на откате, который должен вот-вот начаться. И что же я слышу в ответ? Он говорит, что если продаст, то останется без работы! Что ты об этом думаешь?

– Прошу прощения, мистер Харвуд, я не говорил, что потеряю работу, – встрял старый Индюк. – Я сказал, что потеряю позицию. Если бы вам было столько же лет, сколько мне, и вы прошли бы через такое же количество бумов и паник, как я, вы бы знали, что потеря позиции – это то, чего никто на свете не может себе позволить, даже Джон Рокфеллер. Я надеюсь, что коррекция наступит и вы сможете выкупить свой пакет акций с хорошей скидкой. Но лично я могу играть только в согласии с собственным многолетним опытом. Я дорого заплатил за него и не хотел бы платить за те же уроки второй раз. Я чувствую себя чрезвычайно обязанным перед вами, как если бы деньги, которые вы так любезно предлагали мне заработать, уже лежали на моем банковском счету. Но вы же понимаете, сейчас рынок «быков».

И он важно зашагал прочь, оставив Элмера в крайнем изумлении.

Слова старого мистера Партриджа не имели для меня смысла до тех пор, пока я не начал размышлять над своей то и дело проявлявшейся неспособностью получать от рынка столько, сколько должен был бы, учитывая правильность моих предсказаний в отношении его поведения в целом. Чем глубже я вникал, тем отчетливее понимал, насколько прав был старик. В молодости он наверняка столкнулся с теми же проблемами, что и я, и хорошо понимал собственные человеческие слабости. Поэтому он не позволял себе поддаваться искушениям, которым, как научил его горький опыт, противостоять трудно и которые слишком уж дорого ему обходились – как и мне.

Думаю, это был очень важный шаг в моем биржевом образовании, когда я наконец понял, что же на самом деле имел в виду старый Партридж, когда говорил: «Вы же понимаете, это ведь рынок “быков”!» Истинный смысл этих слов заключался в том, что большие деньги зарабатываются не за счет мелких разовых колебаний акций, а за счет их глобального движения и что не столько надо читать ленту, сколько анализировать и оценивать рынок в целом и его тренды.

В этой связи я хотел бы сказать еще одну вещь. Проведя много лет на Уолл-стрит, где выигрывал и терял миллионы долларов, я заработал эти огромные деньги отнюдь не умом. Все дело было в моей усидчивости. Я сидел и не дергался. Правильно прогнозировать происходящее на рынке не так уж сложно.

На рынке «быков» всегда полно тех, кто раньше других начинает играть на повышение, а на рынке «медведей» всегда много таких, кто первым начинает играть на понижение. Я знавал многих, кто всегда правильно угадывал переломы рынка и начинал покупать или продавать акции в самый нужный момент, когда уровень цен по идее обещает наивысшую прибыль от операций. И их результаты всегда были такими же, как у меня, – в том смысле, что умение предугадать поведение рынка не приносило им настоящих денег. В том-то и дело, что редко встретишь человека, который умел бы правильно прогнозировать рынок и при этом был стойким и усидчивым. Научиться сочетать в себе оба эти качества чрезвычайно трудно. Но только тот спекулянт, который научится этому, может рассчитывать на действительно большие деньги. Трейдер, научившийся торговать по-настоящему, зарабатывает миллионы долларов с большей легкостью, чем пока был невеждой, и эту истину следует воспринимать в самом буквальном смысле.

Проблема большинства спекулянтов в том, что они могут четко и ясно предвидеть движения рынка, но при этом проявляют нетерпение или начинают сомневаться в себе, когда рынок действительно начинает двигаться так, как они предвидели. Именно это является главной причиной, по которой многие биржевые игроки, даже те, которых никак не отнесешь к простофилям, теряют деньги, несмотря на всю свою проницательность. Дело не в том, что рынок их побеждает. Они проигрывают сами себе, потому что у них есть мозги, но нет усидчивости. Старый Индюк был чертовски прав в своих словах и своих поступках. Ему доставало не только мужества, чтобы держаться своих убеждений, но и благоразумного терпения, чтобы сидеть и не суетиться.

Моей фатальной ошибкой было именно то, что я суетился, то открывая позиции, то закрывая их, реагируя на мелкие колебания, но игнорируя глобальные движения. На рынке «быков» смысл игры заключается в том, чтобы купить и держать, пока не почувствуешь, что тенденции на понижение приходит конец. Для этого нужно изучать общие условия, а не реагировать на подсказки и частные факторы, влияющие на колебания отдельных акций. А уж когда надвигается поворот рынка, тогда продавай все, что имеешь, все, что так долго держал! Дождись, когда увидишь – или, если угодно, когда решишь, что видишь, – поворот рынка, когда общие условия рынка начинают меняться на противоположные. Для этого вам понадобятся весь ваш ра зум и вся ваша прозорливость, в противном случае мой совет сводится к банальнейшей и совершенно бесполезной рекомендации «покупай дешевле, продавай дороже». Один из самых полезных уроков для спекулянта – отказаться от попыток поймать последнюю, или первую, осьмушку тренда. Эти две осьмушки обходятся игрокам куда дороже других. Если подсчитать суммарные убытки, понесенные спекулянтами на этих двух осьмушках, их хватило бы, чтобы построить бетонное шоссе через весь континент.

Анализируя свою собственную игру в брокерской конторе Фуллертона (после того как я стал играть более благоразумно), я обратил внимание еще на одно обстоятельство: мои начальные операции редко оказывались убыточными. И это, естественно, побудило меня сразу начинать с больших ставок. Это придавало мне уверенность в правильности моих суждений, пока я не начинал прислушиваться к чужим мнениям, только сбивавшим меня с толку, или пока не поддавался своему нетерпению. Без веры в себя ни один человек не может рассчитывать на большие успехи в этой игре. Главные уроки, которые я усвоил, заключались в том, что необходимо изучать общие условия рынка и, открыв позицию, держать ее. Я могу ждать, не выказывая ни малейших признаков нетерпения. Я способен спокойно смотреть на откаты, не суетясь и понимая, что это лишь временное явление. Как-то у меня была открыта короткая позиция на сто тысяч акций и я видел приближение большого ралли. Я рассчитал – и рассчитал правильно, – что это ралли, казавшееся мне неизбежным и даже благотворным, уменьшит мою «бумажную» прибыль примерно на миллион долларов. Тем не менее я продолжал стоять на своем и безмятежно смотреть на то, как резкий рост цен съедал половину моей прибыли, даже не думая поддаться вполне благоразумным рекомендациям закрыть короткие позиции, чтобы потом снова открыть их, когда цены достигнут максимума. Я знал, что если сделаю это, то рискую потерять свою позицию, а с ней – и вероятность по-настоящему большого куша. Большие деньги зарабатываются на глобальных движениях рынка, а не на локальных колебаниях.

Процесс моей учебы был довольно медленным, и причина этого заключалась в том, что учился я на собственных ошибках, а когда ты совершаешь промах, всегда должно пройти время, прежде чем поймешь, что был неправ, и еще больше времени, прежде чем поймешь, в чем именно. При этом надо учитывать, что я зарабатывал вполне достаточно для комфортной жизни и был очень молод, а это отнюдь не способствовало быстрому осознанию и исправлению ошибок. Большинство моих выигрышей были по-прежнему обусловлены моим умением читать тикерную ленту, потому что мой метод был достаточно хорошо приспособлен к тем рынкам, на которых мне преимущественно приходилось играть в то время. Даже в Нью-Йорке, несколько освоившись, я уже не проигрывал так часто и так безнадежно, как поначалу. Но и гордиться было нечем, если вспомнить, что я меньше чем за два года трижды полностью разорился. А как я уже говорил, ничто не способствует просвещению так, как разорение.

Я повышал ставки не слишком быстро, потому что всегда был стеснен в средствах. Я не хотел лишать себя радостей жизни, которыми наслаждались молодые люди моего возраста и моих вкусов. У меня был свой автомобиль, и я не видел смысла в чем-то себя ограничивать в тех аспектах своей жизни, которые не были связаны с игрой на бирже. Биржа не работала по воскресеньям и праздникам, и меня это вполне устраивало. Каждый раз, когда я находил очередную причину своих неудач или выяснял, как и почему была допущена какая-то ошибка, мой капитал знаний и навыков пополнялся очередным «нельзя». Но ведь не для того же я наращивал свой капитал, чтобы ограничивать себя в расходах! В моей жизни было немало событий – приятных и не очень, – но если сейчас я начну вдаваться в детали, то никогда не закончу. Скажу лишь, что лучше всего мне запомнились те события, которые научили меня чему-то полезному с точки зрения совершенствования моего стиля игры и пополняли запас знаний, касающихся моей игры и меня самого.

Глава VI

Весной 1906 года я устроил себе короткие каникулы в Атлантик-Сити. Избавившись от всех акций, я решил сменить обстановку и как следует отдохнуть. Кстати говоря, к тому времени я вернулся к своим первым брокерам, Harding Brothers, и играл очень активно. Я мог оперировать тремя-четырьмя тысячами акций. Хотя это было ненамного больше, чем когда я, еще двадцатилетний, играл в бакет-шопе Cosmopolitan, величина залога существенно отличалась. В Cosmopolitan залоговая маржа составляла один пункт, тогда как брокеры, которые реально покупали и продавали для меня акции на Нью-Йоркской бирже, требовали существенно больших гарантий.

Я уже рассказывал о том, как, играя в Cosmopolitan, однажды продавал без покрытия 3,5 тысячи акций Американской сахарной компании и меня охватило предчувствие, что готовится какой-то подвох и надо скорее закрывать позицию. Та к вот, это странное чувство посещало меня довольно часто. Как правило, я поддавался ему. Но временами плевал на предчувствие и говорил себе, что было бы глупо закрывать позицию из-за внезапного порыва. Я объяснял эти настроения расстройством нервов, причиной которого могли быть чрезмерное количество выкуренных сигар, недосып, вялая печень или что-нибудь в этом роде. Всякий раз, когда мне удавалось уговорить себя не слушать этот внутренний голос, впоследствии я об этом жалел. Я могу припомнить дюжину примеров, когда испытывал чувство тревоги и опасности, но не поддавался ему, а наутро приходил в контору и узнавал, что рынок все так же активен или даже усилил рост. Тогда я говорил себе: как хорошо, что я не поддался импульсу и не продал акции, но уже на следующий день происходил резкий спад. Что-то где-то пошло не так, и если бы я не был столь благоразумен и логичен, то мог бы выиграть, а не проиграть.

Причины моих предчувствий были явно не физиологические, а психологические.

Хочу подробнее рассказать одну из таких историй, потому что она имела серьезные последствия. Она произошла, когда весной 1906 года я приехал на отдых в Атлантик-Сити вместе с приятелем, который тоже был клиентом Harding Brothers. Я думал только об отдыхе, и ситуация на рынке меня никоим образом не интересовала. Я всегда мог оставить игру на бирже ради развлечений, если, конечно, речь шла не об исключительно активном рынке, отмахнуться от которого было бы слишком большой жертвой. Насколько я помню, тогда был рынок «быков». Общие перспективы для бизнеса были благоприятные, и, хотя темпы роста на рынке акций несколько замедлились, общий тренд оставался достаточно твердым и все указывало на дальнейший рост котировок.