с вечным «вопросом» за спиной.
А если бы в доказательство
от него потребовали
убить другого человека?
Я уверен, что «чёрный Пьеро»
не стал бы слишком заморачиваться
насчёт выбора.
Поэтому я и написал в финале
пару строчек о главном —
о том, что иногда зло
бывает гораздо нужнее
и важнее добра,
но этой фразы моей
никто так и не уловил,
началось привычное обсуждение «было-не было»,
упрёки в тюремщине и чернухе,
в полном отсутствии поэзии.
Конечно, трудно найти
что-то гораздо менее поэтическое,
нежели тюремные истории,
но всё же иногда мне кажется,
что нашими устами пытаются говорить
не только высшие сферы,
где бабочки, тишь да благодать,
но и низшие,
пахнущие гарью и серой.
А между тем Зазеркалье
ждёт вас
прямо за дверью
ваших тёплых уютных квартир,
вы допиваете кофе
и строите планы на день,
а в подворотне какой-то «торчок»
уже давно решил вашу участь,
даже не зная
о вашем существовании.
Так что пусть это будет
не поэзия,
но я никогда не считал себя поэтом
и уж тем более
не давал клятвы
писать только то,
что всем нравится.
И больше всего мне стыдно
за те свои последние строки:
«Мне снится —
поднимается и плачет
опять нелепый лёгонький Пьеро».
Он никогда мне не снился.
Я солгал —