поэтому выследили и сдали полиции
сынков местного «кулачья»
сами сельские работяги.
«Сынки» заехали в СИЗО
на кураже и с «концертом»,
изображая матёрых «отрицал»,
не приемлющих всё тюремное,
поэтому поломали в камерах
всё, что смогли,
выбили стёкла,
спалили проводку,
сломали сантехнику,
долго плясали и выли,
отказались наотрез
от весьма сносной «баланды».
Что поделаешь – дети!
Через месяц-другой
их мятежный пыл поугас,
дело стало «шиться» по накатанной,
эпизоды неуклонно
обрастали фактурой,
и в какой-то момент
их мордастенькому главарю,
сидевшему отдельно,
показалось,
что кто-то из его дружков
«сел на измену».
Скорее всего,
где-то так оно и было,
именно этот мальчик
был любителем поболтать,
дёрганый, истеричный,
дерзкий, спонтанный,
настоящий зреющий «урка» —
остальные-то хлопчики
были куда попроще
и не так задирались
ко всем и вся почём зря.
Пообщавшись с «трудным» пару раз,
я был слегка ошарашен —
он воспринимал неволю
как переход в новое качество,
как некую инициацию
на пути в «хозяева жизни»,
жил предвкушением тюрьмы и насилия,
видел в обычных людях
только «терпил» —
говоря иначе,
своих будущих жертв.
Я застал историю с суицидом