или, говоря нынешним языком,
отрубал мой «социальный лифт».
На горизонте замаячил силуэт
ценного пушного полярного зверя
по имени «песец».
Уже примчались на чей-то стук
вездесущие «особисты»
с многозначительными физиономиями,
уже искало меня заводское радио,
требуя срочно явиться к директору,
тихо косились на меня подчинённые
с постными похоронными рожами —
словом, по всему, оставалось мне,
как настоящему русскому офицеру,
только одно —
самым незамедлительным образом застрелиться.
– Остановись и подумай! —
постоянно шепчут нам небеса.
Но по молодости своей
я небесам не внимал
и о подобных вещах не задумывался,
поэтому просто срывал горькую злость
на своё фатальное невезение,
разбивая крепкий кулак
о кирпичную складскую стену.
Вовсю накрапывал к обеду
бессмысленный осенний дождик,
когда вдруг подошёл ко мне
старый добрый знакомый,
весёлый инспектор-пожарник Вася.
– Ищёшь чо ли чо-то, поди?
Гля, покожу-то чо! —
с дивной вологодской хитрецой сказал он.
«Чо» оказалось подставкой,
пластиной серебристого цвета,
на которой в чугунной сковороде
дымилась жареная картошка.
Всё вышло просто —
при выгрузке дунул сильный ветер,
запаренные грузчики подпёрли
дверь контейнера первым,
что подвернулось им под руку,
а шедшая мимо уборщица тётя Валя
пристроила бесхозную вещицу
потом туда, куда надо.
Хорошо всегда то, что хорошо кончается.
Завод, конечно, отхохотал своё,
но отныне поселился в моём мозгу
тот самый неусыпный червь сомнения.
Мудрые инженеры наши