Там, где нас. Непутёвые-путевые очерки

– Больше скажу – это даже не Париж!

И пока мы беззаботно играем в города, мимо нас проносятся щебечущие стайки девчушек, обвешанных бумажными кулями, как тётя Валя авоськами в базарный день.

Судя по названию тех кулей, можно смело предположить, что девчушкам мало что известно о настоящей жизни. Им наверняка не приходилось штопать носки, пить неразбавленный спирт, гнаться за чадящим автобусом, толкаться в маршрутке… Легче перечислить, чего им приходилось, нежели обратное.

– Ну и что? – с лёгкой обидой в голосе вдруг заявляет жена. – Я тоже могу купить себе такой кулёк!

– Угу, – киваю я. – На день рождения.

А «Шинели» меж тем нигде нет.

Зато в автобусе попутчики дружно плюются:

– Тоже мне магазины – одно название! Три сумочки, пять сапожек. Даром такое не надо! Где ассортимент? Где скидки?

Отплевавшись, все пираньями рвут гида:

– Ты куда нас завёл?!

– Ну вы же хотели сэкономить, – беспомощно отстреливается тот микрофоном. – Вот вы и сэкономили!

– Волнуйся за свои! – кричат ему негодующие. – А мы будем волноваться за наши! У нас ведь заказы. Нам надо отчитаться. Куда ты нас завёл?

– Я показал вам лоск и роскошь. Расцвет капитализма…

– А теперь покажи нам его увядание! Ты дал нам мало и дорого, теперь дай наоборот!

И гид убеждает всех дождаться Лас-Вегаса.

– Там, – говорит он, – вы точно избавитесь от этих вонючих долларов, что так нестерпимо жгут ваши карманы!

Группа понемногу успокаивается.

– В Вегасе, – шепчу я жене. – Вот в Вегасе я и куплю тебе кулёк.

Голливудский бульвар

На Голливудском бульваре нет голубей.

Там никто не гадит на памятники, поскольку их там тоже нет. А ещё там нет скамеек, сквериков, фонтанов. Одни лишь редкие пальмы, звёздный тротуар зашарканной лентой под ногами – и затылки, лица, спины, бегущие то от тебя, то к тебе.

А ещё кучи пластмассовых «Оскаров», футболок, бейсболок…

Витрины буквально ломятся от этого китайского хлама.

– Где же тут туалет? – спрашиваю я жену.

– На втором этаже этого здания, – подсказывает мне паренёк, случайно следующий встречным курсом.

И я не удивлён. Сюда стекается весь мир. Для чего? Для того, чтобы потоптаться по звезде. А может, даже и плюнуть.

Надо полагать, это как-то сближает. Звёзды готовы умереть за право быть истоптанными, а многоликий люд с удовольствием им это право предоставляет.

– Я не могу его найти! – мечется какая-то расстроенная женщина.

– Вы потеряли ребёнка?

– Нет, я не могу найти Мела Гибсона! Я желаю с ним сфотографироваться!

– Так его тут нет.

– Как нет? Он же звезда!!!

– А ещё он антисемит.

– И поэтому его тут нет?!

– Просто антисемиты чуть дальше…

Странное место. Очень странное.

Тут можно обнять престарелую Мэрилин Монро, дёрнуть за бороду Линкольна, дать пинка Чарли Чаплину. Причём всё это бесплатно.

За деньги же на них можно прокатиться – в смысле, нанять для пешего обзорного тура.

Жаркая, как пустыня, Кэтвумен вжимает меня в свою силиконовую грудь, и мы фотографируемся.

Я отбиваюсь от неё, как капризное дитя, – жена же рядом. К чему мне эти скандалы в людном месте?

«Идите к нам, – зазывают глашатаи. – Мы покажем вам звёзды!»

– Куда? В планетарий?

– Нет, в Беверли-Хиллз!

– Спасибо, мы там уже были.

Не проходит и часа, а мы уже чувствуем себя здесь в своей тарелке.

В глубокой безразмерной тарелке густого варева, где такая жуткая гуща, что мы, мелкие перчинки, почти в ней неприметны.

Звёзды же мерцают отовсюду. Вот ступни Уилла Смита… Вот ладони Брюса Уиллиса…

Знаменитости увековечивают себя в бетоне, и отпечатки их органов тщательно обследуют сидящие на корточках поклонники – измеряют, сравнивают…

– Смотри-ка, а у меня больше! – кричит очередной счастливец. И ему завидуют.

* * *