Свет во тьме. Книга вторая. Великий Восток

– С твоим да маминым огородом ещё жить можно. А так – хана… Корову и ту выпасти негде – всё продано, всё чужое! Бурьяном зарастает, а тронуть не смей. Веришь, недавно мужики по грибы пошли – грибов нынче полно, – а на них с ружьём: частное владение! Вот, ядрен корень, жизнь пошла: пусть лучше сгниют…, – плюнул с досады. – Старый забор заменить и то нет возможности…

Помявшись, брат просит:

– Если ты точно не передумал, отдаёшь мне свою землю, то уж сходил бы в администрацию – подтвердил.

– Я же прислал юридически оформленную дарственную.

– Сам знаешь – начальство…. Найдут, к чему придраться. С начальством никогда ни в чём уверенным быть нельзя….

«Брат мой, русский человек, бесстрашно пойдёшь ты под пули на вооруженного врага. Вооруженный враг тебе не страшен, а начальника боишься. Да ведь от него в быту многое зависит, а управы на него не найти. Никогда на Руси не было управы на чиновников – ни при хвалёной вашей монархии, ни при вашей демократии,» – молодой человек мысленно продолжил спор с монархистами и демократами. Но вглядевшись в просящие глаза брата, жёстко, с горечью подумал: «Мы сами позволяем быть чиновникам такими: слишком робки, стеснительны, да и не дружны, когда нужно отстаивать своё, личное. С нами делают то, что мы позволяем делать с собой. Что происходит с нами? Ослабла воля к жизни? Или, на время, таков Промысл Божий?»

Пришла жена брата, перебиравшая в сарае картошку, обрадовалась гостю, предложила:

– Картошка нынче уродилась. Возьмёшь с собой? Я наберу покрупней.

Мать напекла румяных пирогов. Брат сбегал куда-то, раздобыл самогона:

– Нынче не знаешь, что и ядовитей: то водкой травятся, то от пива пухнут. Эта самогонка, вроде, неплохая, мужики не жалуются.

Когда выпили, закусили, юноша, серьезно глядя на них, обращается к матери и брату:

– Я вот зачем приехал: уговорить вас ехать всем вместе за Урал.