Герои

– Держи его!

Он метнулся в никуда, бездумно.

– На помощь! – провопил он невесть кому. – Помогите!

От ближнего костра оглянулись трое, отчасти с любопытством, отчасти с раздражением из-за того, что их отвлекают. За оружием никто не потянулся. Им было глубоко наплевать. Людям вообще это свойственно. Они не знали, кто к ним взывает, а если б и знали, то не почувствовали бы ничего, кроме тихой ненависти – да если бы даже и тихой любви, то все равно не пошевелили бы пальцем. До него никому не было дела.

Преследователи остались позади. Легкие жгло, в боках кололо; Кальдер скатился с одного склона, взлетел на другой, продрался сквозь хлещущие по лицу кусты, не заботясь о сохранности стирийских сапожек – какие тут сапожки, когда горло клещами сжимает страх. Неожиданно из сумрака мутным бледным пятном проступило чье-то лицо.

– Помогите, – задыхаясь, выдавил Кальдер, – помогите мне.

Кто-то сидел под кустом, кажется, справлял большую нужду.

– Чего? – подал он голос.

И Кальдер протопал по грязи мимо, окончательно оставляя огни становища Ричи за спиной. Оглянувшись на бегу, он увидел лишь колышущуюся черноту. Но преследователи, судя по всему, не отстали, они где-то поблизости. Вот внизу блеснула вода, изысканный стирийский сапожок Кальдера во что-то угодил, запутался, и Кальдер, потеряв равновесие, кувыркнулся и полетел подбородком вперед. Он со всхлипом грянулся оземь и еще какое-то время скользил. При этом Кальдер барахтался, пытаясь высвободиться из хватки, опутавшей его на манер смирительной рубашки.

– А ну прочь с меня, мерзавцы!

На поверку это оказалась его же накидка, потяжелевшая от мокрой грязи. Кальдер, как стреноженный конь, заковылял дальше и понял, что поднимается по береговому откосу, а убийцы спускаются сверху. Кальдер попробовал повернуться, но свалился в речку и, ловя ртом воздух, стал бороться с пленившей его холодной водой.

– Надо ж было такого стрекача задать, гы! – гудело в ушах вперемешку с громовым пульсом.

Почему-то у всех негодяев в конце фраз обязательно звучит это пакостно-насмешливое «гы». Отчего им все время так смешно?

– Ага. Поди-ка сюда.

Судя по звуку, кто-то из них вытащил клинок из ножен. Кальдер вспомнил, что меч есть и у него, и потянулся за ним немеющей от холода рукой, одновременно пытаясь выбраться из ледяной воды. Получилось лишь частично, до колен. Убийца стал надвигаться, но внезапно распластался поперек ручья.

– Ты чего? – недоуменно спросил второй.

Кальдер удивленно прикинул, когда же это он успел выхватить меч и пронзить негодяя, но оказалось, что оружие по-прежнему путается в складках накидки. Кальдеру никак не удавалось его высвободить.

– Че-чего?

Казалось, язык во рту разбух.

Призрачно мелькнул как из ниоткуда взявшийся силуэт. Кальдер взвизгнул, прикрыв руками лицо. Мимо что-то прошелестело, пронесся будто порыв ветра, и второй убийца опрокинулся на спину. Первый негодяй в это время с влажным стоном пытался подползти к берегу. Кто-то подошел к нему, вешая лук на плечо, вынул меч и, не сбавляя шага, проткнул лежачего. Приблизившись, спаситель застыл сгустком мрака на темном фоне. Кальдер смотрел на него сквозь растопыренные пальцы. Молчание нарушал лишь плеск воды вокруг занемевших от холода колен. Кальдеру подумалось о Сефф, о собственной неминуемой смерти.

– Принц Кальдер, если не ошибаюсь? Вот уж на кого не ожидал нарваться при эдаких обстоятельствах!

Кальдер медленно отвел от лица ладони. Голос определенно знакомый.

– Фосс Глубокий?

– А кто ж еще.

Облегчение взмыло фонтаном. Хотелось не то хохотать, не то изойти рвотой.

– Это мой брат тебя послал?

– Нет.

– Скейл все эти дни занят-презанят, – пробубнил Мелкий, деловито докалывая лежачего ножом.

– Занят сверх меры, – кивнул Глубокий, наблюдая за братом с туповатым равнодушием, как какой-нибудь землекоп за докапывающим яму напарником. – Вылазки, то да сё. Война, стало быть. Вся эта старая песня, мечи да марши. Для Скейла она что мать родна. Все не может всласть наиграться. А коли чувства утоленности нет, то оно уже и не появится.

– Это точно.

Мелкий доколол наконец убийцу и распрямился. Под вышедшей луной кинжал и рука по локоть липко блестели черной кровью.

Кальдер старался на них не глядеть, подавляя позыв к рвоте.

– Так откуда вы, черт вас дери?

Глубокий протянул руку, за которую Кальдер не преминул ухватиться.

– Мы слыхали, ты вернулся из изгнания, а учитывая внимание к твоей особе, решили, что не мешало бы за тобой присматривать. На случай, если кому взбредет дурное в голову. А то, знаешь…

Кальдер, борясь с зыбкостью темного мира, все еще не отпускал предплечье Глубокого.

– Как хорошо, что вы надумали появиться именно сейчас. Еще минута, и мне… пришлось бы разделаться с этими мерзавцами самому.

Кровь прихлынула к голове, а содержимое желудка к горлу, и принц, согнувшись, обблевал свои и без того не вполне чистые стирийские сапожки.

– Н-да, совсем скверно могло обернуться, – угрюмо рассудил Глубокий.

– Если б ты только мог высвободить меч из-под этого вот щегольского наряда, тем выродкам, может, действительно бы не поздоровилось, – Мелкий спускался по склону, волоча что-то. – А вот этого мы схватили. Он у них стерег лошадей.

Он пихнул к Кальдеру паренька, лицо которого в рассеянном полусвете было, как веснушками, забрызгано грязью.

– Славная работа, – Кальдер рукавом отер неприятно кислый рот. – Отец всегда отзывался о вас как о своих наилучших людях.

– Забавно, – ухмыльнулся Мелкий. – А мне так помнится, он звал нас наихудшими.

– Как бы там ни было, но даже не знаю, как вас благодарить.

– Золотом, – подсказал Мелкий.

– Ага, – поддержал братца Глубокий, – золотом и впрямь годится.

– Будет вам золото.

– Не сомневаюсь. За это мы тебя, Кальдер, и любим.

– За это, а еще за остроту языка, – сказал Мелкий.

– И за пригожее лицо, и за красивую одежду, и за ухмылку, которую иному хочется вбить в харю кулаком.