Герои

Седобородый нацарапал это пером на бумаге.

– Откуда?

– Хутор вон там, вверх по долине.

– Возраст?

– Семнадцать годов.

– Перезрел уже, – однорукий неодобрительно покачал головой. – На несколько лет припозднился, парень. Где ж ты был?

– Матери помогал по хозяйству.

Сзади кто-то фыркнул. Бек рывком обернулся, ожечь взглядом. На лице Брейта рассасывалась глуповатая улыбка, а сам мальчуган пялился на раздрызганные башмаки.

– У нее еще двое малышей на руках, так что я оставался вместе с ней их поднимать. Тоже мужская работа.

– А теперь вот ты от нее отвлекся.

– Как видишь.

– Имя твоего отца?

– Шама Бессердечный.

Седая голова ошеломленно дернулась.

– А ну без шуточек, малый!

– Зачем они мне, старик. Повторяю, Шама Бессердечный – мой отец. Вот его меч.

Клинок вышел из ножен со звучным металлическим шелестом. Сердце взыграло от его сладостного веса в руке; Бек стоял, воткнув кончик меча в стол. Секунду-другую старик, как завороженный, смотрел на золотисто-зеркальный, закатный блеск клинка.

– Ай да неожиданность. Что ж, малый, будем надеяться, что ты выкован из того же металла, что и твой отец.

– Это так.

– Увидим. Вот тебе первое жалованье, парень, – и он вдавил Беку в ладонь мелкую серебряную монетку.

– Следующий! – возгласил он, снова взявшись за перо.

Вот и все. Не селянин, а солдат Кола Ричи, готовый сражаться против Союза за Черного Доу. Сунув меч в ножны, Бек угрюмо стоял в густеющей тьме под набирающим силу дождем. Девчонка с рыжими волосами, побуревшими от влаги, раздавала грог тем, кто уже отметился. Бек с полным правом получил свою долю и, залив жгучую жидкость в глотку, небрежно отдал кружку и смотрел, как заносят имена Рефта, Кольвинга и Стоддера. На их отношение ему наплевать. Свое имя он утвердил. Ничего, скоро мы покажем, кто здесь трус. А кто герой.

Ричи

– Уж не муженек ли это моей дочери! – воскликнул Ричи, скаля при свете факелов щербатые зубы. – Чего ступаешь на цырлах, малый?

– Так ведь грязь, – заметил Кальдер.

– А ты боишься сапожки испачкать?

– Как-никак, стирийская кожа, талинской работы.

Кальдер поставил ногу на камень у огня, чтобы приближенные Ричи как следует разглядели.

– Обутки, и те привозные, – проворчал Ричи, будто горюя по всему, что есть доброго на свете. – Мертвые! Да ты глянь на себя: и как мою умницу-дочь угораздило втюриться в эдакий портняжный манекен!

– И как мясницкая плаха, подобная тебе, сумела родить такую красавицу, как моя жена?

Ричи осклабился; заулыбались и его люди. Огонь, потрескивая, выхватывал из полутьмы морщины и рубцы на грубых, опаленных битвами лицах.

– Да вот сам до сих пор дивлюсь. Хотя и не так, как ты: я-то знавал ее мать.

Пара названных бывалого вида ухмыльнулись; глаза затуманились воспоминанием.

– Да я и сам был пригож, пока жизнь не угостила своими харчами.

Двое бывалых хмыкнули. Стариковские шуточки, всё о том, как славно жилось в былые времена.

– Харчами, – один из них, крякнув, повел головой.

– Можно словом перекинуться? – спросил Кальдер.

– Все для моего зятя. Ребята?

Приближенные Ричи поднялись, иные не без труда, и, по-прежнему похмыкивая, убрели в темень. Кальдер подыскал местечко у костра и опустился на корточки, руки протянув к огню.

– Трубку будешь? – предложил Ричи, пуская завитушки дыма из своей.

– Нет, благодарю.

Даже среди якобы друзей надо иметь ясную голову. Нынче и так приходилось ступать ощупью, да еще по чертовски узкой тропе. Не хватало оступиться: больно глубок по обе стороны обрыв, а на дне никакой подстилки.

Ричи пустил пару буроватых дымных колечек.

– Как там моя дочь? – спросил он, проводив взглядом их плавный отлет.

– Она – лучшая женщина на этом свете, – ответил Кальдер, не лукавя.

– Какой ты. Всегда находишь, что сказать. Возразить нечем. А как мой внучок?

– Все еще немножко маловат для помощи против Союза, но растет день ото дня. Слышно, как стучится ножкой.

– Просто не верится. – Ричи, покачивая головой, смотрел в огонь, задумчиво почесывая седую щетину. – Я, и вдруг дед. Гм! Как будто вчера я и сам был еще ребенком. А с утра смотрел, как стучится в живот матери Сефф. Все так быстро проскальзывает мимо. Скользит, как листики по воде, а ты и не замечаешь. Цени эти моменты, сынок, смакуй их, вот мой тебе совет. Они и есть жизнь. Все, что происходит сейчас, пока ты в мыслях ждешь чего-то там еще. Я слышал, Черный Доу желает твоей смерти?

Кальдер тщетно попытался не подать вида, что ошеломлен столь резкой сменой темы.

– Кто так говорит?