Кто знал, что так выйдет

– Рада, что вы почтили нас своим присутствием, – говорит она отрывистым тоном и косится на часы. – Опоздали на две минуты. Садитесь. – Она разворачивается к классу и сообщает всем: – У кого-то из вас я уже преподавала начальную алгебру в прошлом году, но для тех, кто не знает, повторяю правило: если вы опаздываете более чем на три минуты, то на урок я вас не пускаю. Будете стоять снаружи до следующей перемены. Я не позволю вам пренебрегать моим временем.

Тишина. До моей парты сотня километров, и все смотрят, как я суетливо семеню к ней, как напуганный хомяк. И подпрыгиваю, когда учительница внезапно рявкает:

– Все ясно?

– Да, мисс Тиан, – хором чеканит класс.

Я наконец-то добираюсь до своего стула и забираюсь на него. Мое сердце превратилось в застрявший в глотке теннисный мячик. Стиснув кулаки на коленях, я понимаю, что мои ладони до невозможности скользкие от пота. Учителя в «Миньянге» никогда не кричали. Это вот этой азиатской дисциплине мама пела дифирамбы? Я видела смешные тиктоки и мемы на эту тему. Некоторых моих кузенов воспитывали зловещими тапками и метелками, но мои мама с папой только ставили меня в угол или запрещали гулять, так что я как-то всегда думала, что мемы просто все преувеличивают. Чтобы учитель вот так вот орал на меня на весь класс – это что-то новенькое.

Мисс Тиан коротко кивает и снова разворачивается к классу, указывая рукой на экран, где виднеются слова «Тригонометрия с мисс Марией Тиан»:

– Так вот, как я уже говорила, тригонометрия – это вам не простая алгебра. Будет намного сложнее. Уделите ей все возможное внимание, вас ждет не меньше десяти часов домашнего задания в неделю.

Никто не стонет от таких новостей, что меня поражает. В «Миньянге» мы все запрокидывали головы и драматично стонали, когда учителя объявляли домашку. А как иначе? Надо же было учителям знать, что они портят нам жизнь. Но никто из моих новых одноклассников и ухом не ведет. Большинство из них вообще записывают все, что говорит мисс Тиан. Может, мне тоже надо?

– Каждые две недели будет контрольная. Провалитесь больше двух раз подряд, будете переведены в… – Мисс Тиан пренебрежительно машет рукой в направлении коридора. – Мудрость или Благотворительность, – говорит она с очевидной насмешкой.

Кажется, я чего-то не понимаю. Почему она так гадко отзывается о тех классах?

Словно почуяв мою озадаченность, Джонас шепчет:

– Это два низших класса. Туда всех тупых отправляют.

Серьезно? Классы разбиты по уровням? Поверить не могу. А мой класс какого уровня, это как-то можно узнать? «И вообще как-то иронично, что класс для тупых назвали Мудростью», – нервно хихикает мое сознание.

– Джонас Арифин! – рявкает мисс Тиан, прожигая нас взглядом. – Постоянно будете на моих уроках болтать?

Джонас быстро мотает головой.

– Нет, учитель. Простите, учитель, – искренне говорит он, ни намека на насмешку.

Вау, ни разу не видела, чтобы ученик так быстро сдувался. Не то чтобы мы в «Миньянге» все были хамлом, но наши учителя измученно протянули бы что-то типа: «Угомонитесь уже, зверята», а не срывались на нас.

– А вы? – переключает на меня свое пугающее внимание мисс Тиан.

– Э… – А что сказать-то? – Нет?

– Нет, что? – Ее голос становится угрожающим.

– Нет, учитель, – еле слышно шепчет Лиам.

Серьезно?

– Нет, учитель, – говорю я.

Она щурится на меня еще секунду, потом кивает и поворачивается к остальным. Ла-адненько. Кажется, я попала в какую-то школьную казарму. Кошусь на Лиама, думая, не стоит ли сказать спасибо, но он полностью сосредоточен на доске. Наверное, стоит последовать его примеру.

Остаток урока я не возникаю и, не отвлекаясь, впитываю все, что говорит мисс Тиан. Ее уроки, похоже, будут крайне суровыми, и к звонку у нас уже скапливается неимоверное количество домашки. И это в первый день. Жестоко.

К счастью, после второго урока большая перемена. А может, и к несчастью, потому что после двух провальных уроков от моей уверенности уже почти ничего не осталось. Чтобы я, Великолепная и Блистательная Кики Сирегар, чувствовала себя неуверенно? Ага. Всего-то и потребовалось, что пара уроков в школе «Синфа».

Но я продолжаю двигаться вперед. Уверена, не все тут так плохо, как показалось этим утром. Тут же учатся люди вроде Элеоноры Рузвельт и Джорджа Клуни, ну чего тут может быть страшного? Элеонора Рузвельт, как мы уже выяснили, – это будущая завоевательница мира, а вот брат у нее невозможно милый. То, как он обращается с Шарлот, и то, как он на нее смотрит, растопило бы самое ледяное из сердец. Правда, к сожалению, Джордж этот семестр проводит в Калифорнии, на программе по обмену. Он всем сказал, что это должно расширить его познания в бизнесе, но мы-то знаем, что он просто хотел перебраться поближе к Шарлот.

Обвожу взглядом кабинет: все встают со своих мест и кто-то разминается после долгого сидения. Ученики начинают вытекать из класса по парочкам и группками побольше, болтая друг с другом, а я чувствую себя невероятно одинокой. Лиам поворачивается ко мне и вроде даже хочет что-то сказать, но Джонас откидывается на стуле и говорит первый:

– Нормально ты так о себе заявила. – Опять у него на лице эта усмешка. Понять не могу, это он дружелюбие так проявляет или, наоборот, козлит.

Что отвечать, я тоже не знаю, так что просто пожимаю плечами.

Лиам встает и, уходя, говорит:

– Расслабься.

Только непонятно: это мне или Джонасу?

Последний окидывает меня оценивающим взглядом:

– У тебя милая улыбка. Тебе бы почаще ее показывать.

– Что, прости? – вырывается у меня. Серьезно? Он только что сказал мне улыбнуться?

– Оке-е-ей. Не бесись, я просто хотел сделать комплимент.

Широко распахнув глаза, он оглядывается, словно бы у нас есть зрители. К моему ужасу, чуть поодаль и правда стоит пара парней, которые, очевидно, ждут Джонаса. Они оба с усмешкой качают головами. Джонас тоже мотает своей.

– Господи, – бормочет он. – Ладно, пошли отсюда. – Он показывает своим друзьям на дверь кивком головы, и все они уходят.

Что это только что было? Не понимаю. Мне казалось, все уже давно согласны, что девушкам советуют почаще улыбаться только придурки. Я так и стою на месте, ошарашенная, когда идущая к задней двери Пейшан наклоняется ко мне и бормочет:

– Рыба с головы гниет.

– Чего?

Она притормаживает и вздыхает, словно ее раздражает, что мне приходится объяснять такие простые вещи.

– Выражение такое. Если голова прогнила, то тело скоро к ней присоединится. Джонас – наша голова. Староста класса, звездный игрок в теннис, самый богатый, тыры-пыры.

– А. Ага. – Пытаясь переварить полученную информацию, смотрю на Пейшан с надеждой. – Эм, но ты-то не… не входишь в его фан-клуб?

Пожав плечами, она поправляет очки на носу.

– Пожалуй, можно сказать, что я не часть рыбьего тела, – хмурится девушка. – Ладно, рыба – это плохая аналогия, но менять уже не буду. Джонас – голова, большинство остальных – это тело, тело следует за головой. А я… – Она машет рукой, пытаясь подобрать слово.

– Черепашка? – подсказываю я.

– Не, это для меня слишком круто. Я водоросль. Болтаюсь на фоне.

Я смеюсь, чувствуя себя лучше, чем за все это утро.