Фараон. Книга 2. Прогрессор поневоле

– В общем, всё просто, дед, – продолжил я, – если мы не договоримся, через неделю от твоего города останутся только каменные остовы, а все его жители, из тех, конечно, что останутся в живых, попадут на невольничий рынок.

– Мой царь, – хрипло сказал он, на что я отмахнулся.

– Оставь свои почести на празднование моего возвращения в город, пока для меня ты лишь жертва.

Он тяжело сглотнул ком.

– Царь Менхеперра, – осторожно сказал он, – нам сказали, что больше всего ты любишь золото, поэтому мы готовы отдать всё, только чтобы не пострадал город.

– И металл! – добавил я. – Мне нужно много металла.

– Мы отдадим всё, что у нас есть, – тут же заверил он меня.

– Отлично, тогда мои военачальники пройдутся по домам и проверят выполнение наших договорённостей. Я понимаю, что часть вы, конечно, успеете спрятать, но постарайся, дед, сделать так, чтобы эта часть была не столь значительной, чтобы меня этим оскорбить.

Он смутился, было видно, что они так и сделают, но мне было всё равно. Даже если они часть припрячут, впереди всё равно ещё целых три города.

– Молчи, не оскорбляй мои уши враньём, – поморщился я, когда он попытался оправдаться, заверяя, что они так никогда со своим царём не поступят, – или хочешь, чтобы я проверил твои слова, подвесив тебя и всех остальных жариться на медленном огне?

Старик этого не хотел, так что быстро сказал, что они подумают по поводу увеличения выплаты выкупа.

– И насчёт воинов первые два города явно пожадничали, – заключил я, – а у вас тут, я смотрю, слишком много бездельников, которые не хотят работать, зато любят воевать, так что завтра жду тысячу нормальных мужчин у себя в лагере. И не вздумай мне доходяг каких прислать.

Старик осторожно кивнул. Я протянул ему руку.

– Пожав ладонь, ты скрепляешь договор с богом, – широко улыбнулся я, отчего он ощутимо вздрогнул, – думаю, не нужно напоминать, что будет, если ты нарушишь его?

Осторожно, словно пожимая ядовитую змею, он подержал меня за руку.

– Ну, вот и отлично, – я разжал рукопожатие, – завтра с утра собери народ на площади, я приму их клятву верности и, получив своё, пойду дальше.

– Мой царь не остановится у нас в городе? – удивился он.

– Я уже в одном остановился, – проворчал я, – так что нет. Думаю, ты теперь понимаешь, что в твоих интересах быстрее мне предоставить выкуп, людей и припасы, чтобы отделаться от войска под своими стенами. Всё понятно?

– Да, мой царь, – старик от нашего разговора всё ещё находился в лёгком шоке.

– Вот и отлично, – я завершил разговор, поворачиваясь, – завтра утром прибуду в город, подготовь там всё по красоте.

Когда колесницы египтян удалились в лагерь, к одиноко стоящему главе города подошли главы семейств, обступив его.

– Уважаемый, о чём вы говорили? – обратился один из них к замершему старику, который смотрел вслед уехавшему кортежу.

Тот вздрогнул, словно только сейчас отошёл от недавнего разговора.

– Это бог, – безапелляционно сказал он, смотря на свою руку, которой недавно пожимал ладонь высшего существа, – это и правда бог. Лутфи был прав.

Его слова заставили всех вздрогнуть и переглянуться.

– Нам нужно поспешить, – старик опустил руку, – прикажите немедленно доставить в его лагерь свежую еду.

– Так что случилось? Зачем царь отозвал тебя одного? – не понимали остальные.

На что старик покачал головой.

– Я всё расскажу, но сначала быстрее предоставьте ему припасы, после этого разговора я не хочу его злить.

Мужчины, всё ещё не понимая, пошли обратно в город, по пути выслушав разговор, который не мог никогда произойти между царём Египта и главой восставшего города. Этого не было нигде и никогда.

***

То, с какой скоростью в лагерь стали поступать еда и вино, потрясло всех военачальников, они попытались осторожно узнать у меня, что я такого сказал главе города, что его так проняло, на что я лишь хмыкнул и ответил, что это всё моя природная харизма. Они не сильно этому поверили, но другого ответа не было.

Буквально с утра к лагерю стали десятками стекаться обнажённые, грустные нубийцы, которых тут же распределяли по контуберниям, заново переформировывая легион, который наконец стал прибавлять в численности. Тех, кто хорошо стрелял из лука, тут же проверяли на это умение и распределяли в когорту сагиттариев. На первых порах они будут тренироваться одинаково с пехотинцами, затем их пути разойдутся. Об этом, правда, ещё мало кто знал, я сам в голове только продумывал, как совместить все имеющиеся у меня рода войск. Ведь, в отличие от настоящего Рима, я не планировал делать отдельно ауксилариев из неграждан и легионеров только из выходцев из Египта. Я помнил, какую мину это заложило в конце концов под римские войска, и не сильно хотел этого повторять. Пока же такого понятия, как «гражданин», не существовало, хотя двухгодичные переписи проходили веками, переписывали вообще всё: количество собранного зерна, скота, крестьянских общин в наделах и прочее, прочее. Но это всё были дела будущего, пока же я сосредоточился на формировании единого войска, которое будет действовать по единым правилам с единообразным вооружением. В этом я видел первую и самую важную свою задачу.

Следом за воинами стали подтягиваться многочисленные повозки с металлом, к приёмке которых я привлёк лично Иамунеджеха. Ценности описывали, взвешивали и определяли на хранение. Об этом мне можно было не волноваться, у египтян проблем с учётом всего и вся вообще не было. Вскоре и за мной прибыла огромная процессия с музыкой, красивыми, нарядно одетыми девушками и парнями, которые на носилках и под большой охраной доставили меня на площадь, где при огромном стечении людей я принял их клятву верности. Когда всё закончилось, я толкнул краткую мотивирующую речь и, часок попировав, убрался обратно в лагерь. Откреститься от новых наложниц мне не удалось, главы семейств явно знали, что мне дарили до этого, так что не только вручили мне четырёх девушек, но и добавили ещё четверых, когда я начал отнекиваться, думая, куда мне вообще столько. Они же подумали, что я обиделся на то, что мало дали, отгрузив мне ещё, вот так я и вернулся в шатёр сразу с восемью девственницами. Свой долг по отношению к ним пришлось честно выполнить, и следующим утром моего пробуждения ждали покорные наложницы с тёплой водой, косметикой и новой одеждой.

«Если так дальше пойдёт, придётся заводить себе евнухов», – с грустью подумал я, смотря, с какой скоростью разрастается количество моих наложниц.

Глава 4

Вечером мы собрали лагерь и выдвинулись в сторону Абиско, везде встречая следы разорения караванов и убийства людей. Грифы и гиены хорошо попировали здесь, ведь убрать тела было некому.

– Менхеперресенеб действительно славно потрудился, – заметил я, когда первый раз увидел подобные сгоревшие повозки и трупы.

– Да, мой царь, – согласился Ментуиуи, едущий рядом со мной на другой колеснице, – надеюсь, он не попадёт в засаду, ведь войска нехси вернулись в свои города.

– Я тоже на это надеюсь, – согласился я с ним.

Оказалось, что волновались мы не зря, поскольку через два дня мы встретились с Менхеперресенебом и его бандой колесниц. Оказалось, что да, его действительно поймали в засаду и ему с трудом удалось улизнуть, потеряв десять колесниц. Всё это он рассказал первым делом, как поравнялся с нами.

– Ты отлично выполнил и даже перевыполнил мой приказ, Менхеперресенеб, – покивал я, – как дойдём до города, дай отдых себе и своим воинам, вы его честно заслужили.

– Благодарю, мой царь, – склонил он голову, и колесницы, полные захваченных припасов, стали вливаться в наше войско. Но всё равно он не дал себе отдыха, и после небольшого перерыва разведка из трёх колесниц умчалась вперёд, чтобы нас не застали врасплох враги.

Мы с Ментуиуи обменялись понимающими взглядами.

Вечером, когда всё войско остановилось на ночёвку, я попросил десять минут и, когда все построились, произнёс речь.

– Мои доблестные воины, – начал я, смотря на пока ещё нестройно колышущиеся ряды, – кого-то я знаю с самого начала, кто-то присоединился к нам недавно. Хочу рассказать вам про пример отличного выполнения своего воинского долга, а также принятия самостоятельных решений, которые позволили облегчить жизнь своим товарищам по оружию.

Дальше я рассказал, пусть без особых подробностей, про свой приказ, а также про то, как этот человек его выполнил, из-за чего нубийское войско потеряло единство в своих рядах и разошлось по городам. Только из-за этого мы потом и захватили Дебод. Легионеры ещё не знали, о ком я говорю, но среди рядов, стоящих ось к оси колесниц, уже явно наблюдалось шевеление, и военные посматривали на Менхеперресенеба, который с застывшим лицом слушал меня.

– Кто же этот великий человек? Который нас всех спас, спросите у меня вы, – закончил я свою речь, – конечно же, всем известный господин Менхеперресенеб. Выйди ко мне, наш герой!

Я поманил к себе военачальника, и тот спустился с колесницы и быстрым шагом подошёл ко мне, преклонив колено.

– Мой царь, – глухо сказал он взволнованным голосом.