Фараон. Книга 2. Прогрессор поневоле

– Не хотелось бы встревать в царские дела, – смутился он.

– Ты был другом Менхеперра, – устало взмахнул я рукой, – говори и не действуй мне на нервы.

– Никто после твоей первой победы, твоё величество, не усомнится в твоих силах, – попытался успокоить меня он, – взять такими маленькими силами этот город и правда вне человеческих возможностей.

– А если не человеческих? – я понял его оговорку.

Парень смутился, но повторил слова Менхеперресенеба:

– Тогда нам и правда нужно очередное чудо, мой царь.

Мы замолчали, и я приказал направить колесницу в лагерь. Вчера под большой охраной я отправил обратно в поместье всех своих наложниц вместе с большей частью выкупа, так что Менхеперресенеб и Меримаат были правы. Войск и, главное, колесниц у нас теперь стало даже меньше, чем было в начале похода. Не говорить же о том, что чуть больше тысячи чернокожих новобранцев, которых ещё учить и учить, сильно нас усилили.

***

Вечером по тревоге лагерь подняли прибывшие разведчики Менхеперресенеба. Одеваясь и выбегая наружу, я увидел сначала их лошадей по легко узнаваемым попонам, затем сам Менхеперресенеб подъехал и, спрыгнув с колесницы, низко мне поклонившись.

– Мой царь.

– Что случилось? – я огляделся кругом, видя, как центурионы строят легион.

– В Дебод прибыло подкрепление, мой царь, – сухо ответил он, – тысяча воинов сейчас входят в его ворота.

– Это всё, что прибыло? – нахмурился я.

– К сожалению, нет, мой царь, ещё пять тысяч двигаются сейчас в нашу сторону и будут здесь через пару дней.

– Решили, что им по силам будет откинуть нас после ухода каравана с ценностями и части войска, – сразу понял я.

Менхеперресенеб промолчал, да что говорить, и так было всё понятно.

– Отдохните, завтра для вас будет работа, – нахмурился я.

– Да, мой царь, – поклонился он и вернулся к своей колеснице.

Через полчаса, видя, что прибывшее передовое войско не предпринимает попыток напасть на нас, а лишь полностью втянулось в город, который сразу закрыл ворота за ним, Ментуиуи дал сигнал к отбою. Воины стали возвращаться на свои места, а военачальник появился передо мной словно тень. Он явно ждал от меня приказов, ведь главным в походе был я.

– Что скажешь? – вздохнул я.

– Нужно уходить и как можно быстрее, твоё величество, – ответил он прямо, – мы не выстоим против шести тысяч.

Он был, конечно, прав, если бы не укреплённый лагерь, который я приказал построить, пока мы осаждали город. Я огляделся по сторонам: ров, частокол, пусть и не во всех местах, а также торчащие заострённые и обожжённые на огне стволы по направлению к противнику и перекрытые деревянными баррикадами два въезда.

«Что делаем, Андрей?» – спросил я сам себя.

Правильнее было, конечно, послушать мнение опытного военачальника и отступить, но вот тогда не случится того чуда, которое поддерживает веру египтян в мою божественную исключительность. Я не сомневался ни секунды, размышляя над тем, как этот отход преподнесут во дворце Хатшепсут.

– Мы остаёмся, – я перевёл взгляд на Ментуиуи, – пошли колесницу к городу с белым флагом. Хочу поговорить с ними, перед тем как принять окончательное решение.

Военный был явно удивлён, но кивнул, и вскоре от лагеря в стремительно гаснущих сумерках отправилась колесница, а вскоре вернувшийся воин сказал, что со стен в него полетели стрелы, несмотря на белый флаг. Они явно не хотели с нами разговаривать.

– Что ж, – тяжело вздохнул я, нехотя принимая сложное решение, – пусть тогда их судьбу решат боги.

Через час в палатке собрались три человека, поскольку остальные высокопоставленные военные из моего войска отправились в составе каравана в поместье, со мной остались лишь те, на ком было сразу много обязанностей. Я внимательно осмотрел их лица, прежде чем начать говорить. На всех виднелось ожидание и вера в меня, это легко читалось по их расширенным глазам, напряжённым позам и тому, как внимательно они готовы были меня слушать.

– Что ж, я хотел по-хорошему, чтобы пострадало меньше воинов с обеих сторон, но, видимо, этого недостаточно для того, чтобы взять город, – я заговорил спокойно, взвешивая каждое своё слово, – поэтому вам поручения на завтра. Иамунеджех, твоя задача вырубить все оливковые и финиковые рощи в округе, стволы деревьев доставить в наш лагерь, остальное сжечь.

– Слушаюсь, твоё величество, – кивнул воин.

– Минмос, – повернулся я ко второму военачальнику, – согнать к нам крестьян со всех ближайших поселений, вместе с их сельхозинвентарём и провизией. Задача расширить ров и из привезённых Иамунеджехом стволов сделать нормальный частокол. То, что стоит сейчас, пустить на дрова.

Этот приказ их удивил, но военный лишь кивнул, подтверждая, что понял.

– Да, мой царь.

– Менхеперресенеб, – я посмотрел на главу разведки, которым он стал, поскольку чаще всего этим занимался по своей воле, – тебе самая сложная задача.

– Всё, что потребует твоё величество, – без колебаний ответил он.

– Подготовь все колесницы к долгому походу, набери, сколько нужно, припасов и, как только вражеское войско прибудет, ночью обойдёшь его по широкой дуге и отправишься в глубокий тыл, – я внимательно на него посмотрел, – ты не должен ни с кем вступать в сражения, при виде любых крупных сил сразу же отступать, поскольку твоя задача будет обрезать снабжение, которое пойдёт к вражескому войску. Убивай ослов, быков, любую тягловую силу, на которой будут перевозить припасы. Сжигай масло, пшеницу и всё то, что не сможешь увезти для собственного пропитания. Ценности не трогай, чтобы не отягощать себя и колесницы, берите только золото.

Когда я закончил, горло немного пересохло, и мне тут же протянули кубок с вином, из которого я сделал несколько глотков.

– Справишься?

– Конечно, мой царь, – он склонил голову, – распоряжение предельно ясное.

– Крестьян и торговцев, двигающихся в эти города, убивай также, – дополнил я, – чтобы нос высунуть боялись из своих общин и жилищ.

Военные внимательно слушали, хотя пока явно не понимали, как это всё нам поможет противостоять шести тысячам воинов.

– Направьте гонцов в Асуан, начальник тамошнего гарнизона показался мне адекватным. Скажите ему, что царю нужны все их запасы стрел, дротиков и луков.

Менхеперресенеб снова кивнул.

– Отряжу одну из своих колесниц.

– Тогда на этом всё, завтра с утра все за дело.

Совещание на этом закончилось, и воины поднялись, провожая меня. Я пошёл к себе, а они явно хотели обсудить мои приказы между собой. Это было логично.

***

Словно растревоженный улей, лагерь начал гудеть, когда я ещё спал. Под этот гул и привычные крики центурионов я проснулся и, лёжа одиноко в шатре, стал вспоминать вчерашний день, а также свои приказы.

«С каких пор, Андрей, ты стал таким жестоким? – поинтересовалась у меня совесть. – Сначала никуда не хотел лезть, отбрыкивался от местной жизни обеими ногами, а тут с лёгкостью отдал приказ убивать всех, кого увидят воины».

«Заткнись, – отрезал я её во внутреннем разговоре, – без тебя тошно».