Фараон. Книга 2. Прогрессор поневоле

– В Хор Дехмите сгорела целая пристань вместе с лодками и припасами, – хмуро заметил ещё один нубийский военачальник, – они тоже прекрасно знают, как ещё мы можем доставлять припасы к войску.

Тишина снова повисла над столом.

– Мы не можем противостоять богу, – наконец тихо сказал один то, что боялись вслух произнести другие, – пусть вначале мы не поверили вождю Лутфи, но сейчас любому из нас понятно, что он не человек. Никто так не воюет, как он! А его стрелы?! Они убивают издалека наповал!

– Мне приходится палкой вести воинов в атаку, – признался ещё один, – люди не хотят умирать от руки бога. Слухи о его перерождении распространились уже среди всех простых воинов. Они боятся за своё посмертие.

– Какой тогда выход, вожди? – снова переспросил старший за столом, но ответа не было. Гнева бога теперь боялись все.

Глава 3

– Мой царь! – в шатёр с утра забежал Меримаат с радостным криком.

– Ну чего ты орёшь? – недовольно поморщился я, ещё толком не проснувшись, но это никак не смутило молодого парня.

– Твоё величество! Ты должен срочно это увидеть сам! – широкая улыбка не сходила с его губ.

Видя, что он от меня не отстанет, я оделся и, зевая, отправился с ним на стену. Там уже стояло большое количество воинов, которые при моём появлении стали опять орать мне здравницу, потрясая оружием в воздухе. Явно случилось что-то неординарное. Что конкретно я понял, когда поднялся наверх и встал рядом с Ментуиуи.

– Мой царь, – он первым делом низко мне поклонился, а затем показал рукой на сворачивающийся лагерь нубийцев, – на рассвете треть войска снялось с лагеря и ушла. Сейчас стали собираться и все остальные.

– Парламентёров не было? – поинтересовался я, зевая.

– Нет, мой царь, – отрицательно покачал он головой.

– Тогда это, конечно, приятно, но не сильно поможет нам, город всё ещё не взят, – ещё шире зевнул я, оставаясь спокойным.

Моё поведение прямо его потрясло.

– Твоё величество! – возмутился он. – Я не знаю примеров, когда таким малым количеством войска кто-то побеждал столь сильного врага! Об этой победе должны узнать все!

– А, – отмахнулся я, поскольку и так знал, что моя тактика изматывания тылов должна была сработать, а с голой жопой они не могли взять наш укреплённый лагерь, так что ситуация была ровно такая, какую я и планировал. И даже в какой-то степени было плохо, что они уходили обратно в свои города, ведь теперь их оттуда придётся как-то выковыривать. О чём я и поведал своим военачальникам, заставив их выпучить на меня глаза.

– Царь Менхеперра, – Иамунеджех упал на колени и протянул мне руки, – мы убили триста врагов! Захватили оружие! И всё столь малыми силами, что мне никто не поверит, если я об этом расскажу! Я не понимаю, как можно быть недовольным подобными великими свершениями!

После его слов кругом попадали на колени все остальные воины, а я всё ещё не понимал, что тут великого произошло. Никакой битвы ведь, по сути, не было, мы просто отбили несколько атак, находясь в укреплённом лагере, а тактика перерезания поставок провизии напрашивалась сама собой.

– Пойду позавтракаю, – зевнул я и повернулся, слезая со стены. Не слыша, как Иамунеджех в отчаянии тихо сказал, когда я уже спустился вниз.

– Какими же огромными армиями тогда он командовал, если все наши битвы ему кажутся столь незначительными?

***

В полдень, поевший и отдохнувший, я вернулся на стену, чтобы увидеть, что лагеря сборного войска нубийцев больше не существует – город остался с нами один на один.

– Гонцы от Менхеперресенеб были? – поинтересовался я у Иамунеджеха.

– Нет, мой царь, последний был три дня назад, сообщил, как ты помнишь о сожжении целой пристани с тридцатью лодками проклятых нехси.

– Это он молодец, – повторил я, – правильно понял мой приказ.

– Иамунеджех, ты лучше его знаешь, чем я. Что можно ему подарить такое, чему он будет больше всего рад?

Воин задумался.

– Менхеперресенеб – честолюбивый человек, которому больше всего нравится общественное признание, чем сама материальная награда, – наконец ответил он, – так что мой совет, любую награду, которую захочет дать ему твоё величество, лучше вручать при большом стечении людей.

Это было весьма ценное знание, поэтому я поблагодарил военного, что поделился им со мной. Он низко поклонился, затем извинился, сказав, что пора кормить крестьян.

– А мы их ещё не отпустили, что ли? – удивился я.

– Нет, мой царь, – удивился он, – твоего приказа ведь на это не было. Мне их разогнать? А то жрут без меры, скоты.

– Погоди, – я почесал подбородок, посматривая на городские стены, – пожалуй, они нам ещё пригодятся.

Кивнув, он пошёл распоряжаться о еде. Я же стал вспоминать, как в Средневековье обрушали стены, и навспоминал достаточно, чтобы улыбнуться. Наконец у меня появилась идея, что можно делать дальше.

– Мой царь, от твоей улыбки у меня холодный пот начинает течь по спине, – признался Меримаат, находившийся рядом, – каждый раз, когда ты улыбаешься, происходит что-то плохое.

Я рассмеялся от его шутки.

– Ты прав, мой юный друг, – повернувшись, я похлопал его по плечу, – на закате солнца собери совет, я поведаю им свой план.

– Будет сделано, мой царь, – склонил он голову.

Было, конечно, странно после той запомнившейся всем казни, что Меримаат и Бенермерут – оба прекратили называть меня просто Менхеперра, перейдя на более официальное именование, но это был их выбор.

Когда все военачальники собрались после захода солнца у меня в шатре, я почти всю ночь рассказывал, что хочу от каждого, выслушивал замечания, предложения, но главное мы сделали. Военачальники поняли, для чего я хочу заставить всех крестьян и свободных легионеров рыть траншеи, узнав при этом новое для себя слово, и заверили, что прямо с утра начнут претворять в жизнь мой новый план.

И правда, когда на следующий день пришёл проверить, как идут дела, я с удовлетворением увидел, как зигзагообразные траншеи зазмеились в сторону города. На его стенах было видно очень много людей, которые не понимали, что мы затеяли. Лучники пытались достать до копающих, но, поскольку траншеи были глубокими, а землю выбрасывали в сторону города, кроме самого факта проведения земляных работ, враг не видел ничего. Но, разумеется, они понимали, что ничем хорошим это для них не закончится, а потому предприняли атаку на копателей, однако сразу наткнулись на наших копейщиков, которые стали выныривать из глубоких переходов, вступая в сражение, а затем из лагеря по безопасным траншеям в бой были переброшены и лучники. Враг дрогнул и, теряя раненых, вернулся в город, а ещё через два часа на стене появилось белое полотно. Противники, видимо, решили не досматривать, чем закончится это рытьё земли в их сторону, и я не мог их винить.

***

– Великий царь Верхнего и Нижнего Египта, – обширная делегация из двадцати глав самых богатых семейств города рухнула на колени, стоило мне только прибыть на колеснице на переговоры. Я ещё даже не подъехал, а они уже сидели на коленях, лбом упёршись в землю.

– Вон как запели, – хмыкнул я, спускаясь с колесницы и подходя ближе к ним, – а месяц назад даже разговаривать со своим царём не хотели.

– Великий царь, прошу милости для твоих заблудившихся во тьме детей, – не очень натурально запричитал старший из них на отличном египетском, и я понял, что это просто спектакль для красивого зрелища.

– Ты встань и иди за мной, – тыкнул я в него пальцем и, когда он, ничего не понимая, поднялся, в сопровождении охраны отвёл его за границу общей слышимости.

– Мой царь, – он подумал, видимо, что его отвели на казнь, и попытался снова упасть, чтобы поцеловать мои ноги.

– Так, дед, хватит придуриваться, – огорошил я его, – всё, что меня интересует, так это размер выкупа за город, чтобы мои солдаты не стали его разорять, а также количество воинов, которых ты мне отдашь.

Глаза старика округлились, когда он посмотрел на меня снизу вверх.

– Вставай давай, я же вижу, что ты хе…й маешься, – я сделал жест рукой, и он, отряхиваясь, поднялся на ноги, широкими глазами продолжая смотреть на меня.