Фараон. Книга 2. Прогрессор поневоле

Солнце скрылось за горизонтом довольно быстро, и темнота навалилась на пустынную местность. Я дождался, когда окончательно станет темно, и отложил поданные мне снизу закусь и вино.

– Давайте, то же самое, – крикнул я воинам.

Они, немного разморённые от длительного отдыха, действовали сначала не очень складно, на что я назначил три дополнительные пробежки, и у них сразу стало получаться значительно лучше. Воины, приноровившись к бегу с лестницами, довольно бодро на десятый раз стали взбираться на стену. Когда они явно устали, я попросил дать мне возможность спуститься и, оказавшись на земле, спросил у Меримаата и Бенермерута:

– Что думаете? Успеют они взять стену, до того как поднимется тревога?

Они уже поняли, зачем я тут устроил забеги, поэтому переглянулись. Ответил старший.

– Мой царь, это точно может сработать. Ведь в противном случае ты теряешь небольшое количество воинов.

– Я не сильно этого хочу, – пожал я плечами, – но да, сам думаю, что это может сработать, поскольку мы ещё так ни один город не брали.

Мы все отправились назад, и я, собрав своих военачальников, поделился с ними результатами наших сегодняшних тренировок.

– Мой царь, – ответил Ментуиуи мне словами Меримаата и Бенермерута, – мы и правда ничем не рискуем, можно попробовать.

– Тогда предлагаю завтра ночью и попробовать, чтобы не тянуть кота за… хвост, – предложил я, и они со мной согласились.

***

Как и вчера, войско вечером разожгло костры. Вот только их горело больше, чем сидело за ними реальных людей. Легионы в полном вооружении и готовности ждали сигнала выхода. Едва наступило моё любимое время, за несколько часов до рассвета, когда сон был особенно сладок, я повёл свою сотню вперёд, и мы за двадцать минут преодолели расстояние до города, а затем ещё быстрее добежали до стен и, словно птицы, с помощью лестниц взлетели на самый верх. Воины бросились резать спящих часовых, зажимая им рты, я же с десятком нубийцев спустился вниз и убрал тяжёлый запирающий ворота брус. Сигнальщики у стен, увидев, как ворота открылись, замахали факелами, показывая приказ к атаке. Вскоре в город хлынула толпа молчаливых легионеров. Я приказал не издавать ни звука, пока мы не окажемся внутри, и вот дальше я понял, что не продумал тот момент, что будет, когда воины окажутся уже внутри беззащитного города. Я почему-то акцентировался больше на том, как попасть внутрь, чем на опасении, что без дополнительных распоряжений начнётся натуральная резня. Воины врывались в дома, убивали всех, грабили и шли дальше. Те, кто награбил больше, чем мог унести, сносили свою добычу к воротам, оставляя её у товарищей, которые находились там для охраны входа в город.

«Бл…ь, – выругался я, смотря, как над городом стали то тут, то там подниматься дымы пожаров, – об этом я как-то забыл сказать военачальникам».

Воины делали привычную для себя работу: убивали мужчин, женщин насиловали или сгоняли на площадь, усаживая на колени, а вереница ценностей, золота и оружия всё больше стекалась к воротам, начиная превращаться в приличного вида холм.

– Мой царь, – ко мне подошёл улыбающийся Ментуиуи, вся броня которого была запачкана в чужой крови, – об этом походе точно сложат легенды. Два дня, и новый город пал. Всё благодаря его величеству!

Тут он посмотрел на мою кислую физиономию и тяжело вздохнул.

– Что случилось, твоё величество? Опять недовольно тем, как быстро мы захватили город?

– Нет, с этим нет вопросов, – покачал я головой, показывая рукой на творящуюся вокруг бойню, – ведь можно было захватить только дом наместника, не обязательно же убивать.

– Мой царь, – Ментуиуи удивлённо посмотрел на меня, – эти проклятые нехси должны чётко знать, что бывает, если они сопротивляются своему царю. Урок, который мы преподадим им сегодня, они точно запомнят надолго и в следующий раз сами откроют ворота, не допуская штурма.

– Просто не хотелось, чтобы пролилось столько невинной крови, – я постарался не слышать женских криков, которые раздавались повсюду.

– Воинам нужно выплеснуть свою ярость, мой царь, – к нам тихо подошёл и Иамунеджех, – к тому же у них долгое время не было женщин. Это опасно в длительном походе, твоё величество. Сегодня же они утолят все свои низменные позывы и станут снова покорными, словно ягнята.

Ментуиуи кивнул, подтверждая его слова. Мне происходящее не очень нравилось, я хотел обойтись меньшей кровью, но ещё лучше понимал, что меня бы сейчас никто не понял, если бы я бросился отнимать у воинов законную добычу.

– Ладно, заканчивайте тогда сами, – вместе с азартом от быстрого захвата ворот я потерял и настроение, – я в лагерь.

Военачальники переглянулись, и я видел, что они смущены. Оставив их, я вышел за ворота, где меня на колеснице поджидал Меримаат, и мы поехали обратно, а поскольку он едва не пританцовывал от разбирающего его любопытства, я рассказал, как мы захватили ворота и что сейчас происходит в городе.

– Не вздумай туда полезть! – сразу предупредил его я, видя, как он в сильном возбуждении от моего рассказа всё время хватается за кинжал, который висел у него на поясе, – я за тебя перед визирем отвечаю, мне прошлого раза с твоими поисками хватило.

Мои слова сильно его обидели, но спорить он не посмел.

– Обещаю, мой царь, – наконец нехотя выговорил он слова клятвы, которые я у него потребовал произнести. Не хватало ещё его потерять в простой битве.

Довольный тем, что хоть с этой стороны подставы не следует теперь ждать, я вошёл в шатёр, где на циновках расположились девушки, тихо о чём-то беседуя. Мой вид, запах крови и дыма заставил их задрожать от страха, но я поднял руку, чтобы их успокоить.

– Вам нечего бояться, сегодня не повезло лишь городу.

На их лицах сразу появились улыбки, и они, поднимаясь с пола, заторопились за водой и свежими вещами, чтобы меня помыть и переодеть. Свои обязанности они знали прекрасно, обучили их превосходно, в этом у меня не было ни к дарителям, ни к ним нареканий.

Глава 5

Город грабили два дня и две ночи, оставив в живых из двадцатипятитысячного города хорошо, если пять тысяч. Узнав об этом, я спал с лица, спросив у них враз осипшим голосом:

– Нах…я это было делать? Вы ёб…е, что ли, перебить просто так столько народу? Хоть бы в рабство продали или выкуп взяли, а что с мёртвых-то взять?

Военачальники пожали плечами, сказав, что дали специально воинам, в том числе и недавним их соседям, сполна пролить кровь сородичей. Теперь они будут привязаны к легиону кровью, и случай дезертирства, который произошёл с Лутфи и его воинами, теперь точно не повторится. У меня было куча доводов, почему так было не нужно делать, но что толку, погибших было уже не вернуть. Гибель столь большого количества людей легла тягостным бременем мне на сердце и заставила задуматься о том, что нечего пускать все фазы захвата городов на самотёк. Оставил одну – и вот, что получил по итогу, груду бесполезных трупов.

Пока я рефлексировал по этому поводу, жизнь текла своим чередом. Оставшихся живых людей в городе связывали, делая рабами, и настало время делёжки награбленных богатств. Как я понял, они распределялись следующим образом: если воин захватил раба, он с ним и оставался, золото, металлы, ткани, масло и прочие ценности этого времени распределялись по степени влияния воина на бой. Первыми наградили ту сотню, которая брала вместе со мной ворота, затем тех, кто предоставил отрубленные руки воинов, а уже потом по спискам военачальников, тех отличившихся, кто, по их мнению, был этого достоин. Самым последним досталось уже самое не ценное, но наградили всех, мотивируя их этим прилагать больше усилий в следующем бою.

Когда общее награждение закончилось, ко мне подошли три военачальника.

– Твоё величество, – они торжественно мне поклонились, – твоя доля перенесена и упакована. Мы хотели спросить только, сколько из этого пойдёт на подношения богам? Чтобы мы сразу знали, сколько отделять для храмов.

– Каким богам? – удивился я, заставив их замереть.

– Ну, военная кампания идёт успешно, – замялся Ментуиуи, явно понимая, с кем разговаривает, – обычно принято подносить хорошие подношения в храмы богов. Цари обычно жертвуют в фиванский храм Амона-Ра треть от всей добычи.

– Думаю, отец не обидится, если я принесу дары позже, по собственному разумению, – спокойно ответил я, хотя в глубине души поднялась волна возмущения.

«Оху…и совсем, что ли? Хер этим жрецам, а не подношения», – разозлился я, вспомнив последний подарок оттуда.

– Как будет удобно твоему величеству, – тут же согласились они.

– Тогда последний вопрос, – сказал Ментуиуи, – может, стоит отправить караван с лодками с захваченным сейчас? Пока мы не пошли к следующему городу?

– Я думал об этом и считаю, да, надо наложниц и драгоценности отправить в поместье, – согласился я с ним, – неизвестно, что ждёт нас впереди, лучше идти налегке.

– Благодарю за разрешение, мой царь, – облегчённо ответил он, – я тогда распоряжусь, чтобы для каравана была выделена охрана.

– А я, мой царь, тогда отправлюсь вперёд, чтобы посмотреть, как готовятся в Гнауи Шема к нашему прибытию, – вмешался в разговор Менхеперресенеб, на поясе которого висел подаренный мной меч.

– Хорошо, только далеко не заезжай, чтобы не попасть снова в засаду, – попросил я.

Он поклонился и сказал, что учтёт прошлый негативный опыт. Дальше мне пришлось искать толмача, чтобы рассказать девушкам, что их ждёт дальняя дорога, поскольку войско идёт дальше, а они отправляются в моё поместье. Они поплакали, не захотев со мной расставаться. И вовсе не из-за того, что привязались ко мне, а только из страха плыть в неизвестность, но я убедил, что они будут под охраной, и в конце путешествия их ждёт спокойная жизнь в ожидании возвращения их господина. Пару раз утешив их, я освободился через несколько часов и покинул свой шатёр без сил, зато в приятной неге.

В лагере тем временем бурлила жизнь, воины обменивались наградами, выбирая то, что больше нравилось каждому, а военачальники были заняты формированием каравана. Захваченные в городах лодки служили для этого отличным средством, поскольку отправлять груз так было и проще и, самое главное, безопаснее. Осталось только выбрать главного, кто его поведёт. Остановились на Иамунеджехе, который должен был поторопить возвращение других военачальников, поскольку они что-то задерживались с возвращением.

– Рехмиру передай, чтобы следил за всеми наложницами, не дай боги свяжутся с кем посторонним, – напутствовал я его, – потом не разберёшь, где чей ребёнок.