– Почему?
– Шняга какая-то, Анюта! На кой хрен смотреть на луну? На меня лучше смотри. Я лучше. Выбрось из головы этот дебилизм. Пойдем, с пацанами познакомлю.
Мне стало противно.
А я ведь тоже люблю смотреть на луну! Она выглядывает из-за башни и светит как-то особенно. Эх, Аня… Со мной бы тебе стоять сейчас.
Башня давила мрачной громадой. Луна подмигивала. Я подмигнул в ответ, посчитав это забавной фантазией. Луна подмигнула снова. И еще. А потом она мигнула очень сильно, и я подумал: “Все-таки я стукнулся тыквой”.
– Сегодня братца моего кто-то из ваших отмутузил, из старшеклассников, – сказал неотесанный. – Не знаешь кто?
– Нет, – сказала Анька. – Впервые слышу.
– За это я его грохну. Без шуток.
Я наступил на ветку, и она громко хрустнула.
– А это еще кто там?!
Я зажмурился. Дурак, что ж такой неаккуратный-то! На сегодня с меня хватит разборок. Может, ты просто уйдешь, приятель, а? Но “приятель” не уходил. Он отпустил (даже оттолкнул) Аннет и сделал два шага в мою сторону.
Незаметно слинять возможности не было. Либо резко рвануть, либо надеяться, что неотесанный прекратит играть в шпионов. Но настал момент, когда и бежать стало бессмысленно. Бандюган стоял в двух шагах от меня. Я мысленно упрашивал дерево скрыть меня. Выпирающее пузо – в том числе.
И так я проникся этой идеей, так захотел испариться, что все иголки интроверта зашелестели во мне тучной елью, а облако одиночества нахлобучилось сверху, как шапка Мономаха. Мир будто бы сузился до пределов меня одного и выдернул подключенные ко мне провода.
… Бандит резко выглянул из-за дерева и посмотрел на меня в упор. Я приготовился сказать: “Сорри, я просто мимо проходил”. Но неотесанный смотрел не на меня – а сквозь.
– Никого нет, – объявил он и вернулся к Аньке.
Я в очередной раз ничего не понял, но выдохнул, на всякий случай погладил ствол и сказал: “Спасибо, ты лучшее дерево в мире. Никогда не стану веганом”.
* * *
Когда они ушли, я обогнул Башню печали по тропинке, ведущей к главному входу. Возле калитки курил мятую папиросу Стивен.
– Эй, пацан, – позвал он.
– Здрасьте.
– Почему не на уроке, пацан?
– Закончились.
– А-а-а… Ну гуляй домой, раз закончились.
– Можно зайти в Башню? Хотя бы во двор?
Башня была закрыта для посещений. Когда-то в нее водили экскурсии, но потом из-за обвала на втором этаже несколько школьников покалечилось, и Башню закрыли. С год назад город получил деньги на ее реконструкцию (в собственной казне, естественно, денег на какие-то там достопримечательности не водилось), и у нас появился шанс снова войти в эти мрачные стены. Пару раз я видел, как во время строительства к Башне подъезжали люди в черных костюмах на не менее черных машинах. Видимо, с проверкой. Как я понял, рабочие, среди которых был и жестокий отец Сени, уже закончили основную работу, и остался косметический ремонт внутри.
– Нельзя, пацан, – Стивен затянулся и выпустил большой клуб дыма.
Я посмотрел на башню. Высотой с девятиэтажку, только без мусоропровода, построена из темно-серого камня с вкраплениями черного металла. Смотришь – и мурашки бегут по коже.
– Спать не могу я, понял? – сообщил Стивен. – Кошмары у меня.
– Ясно, – сказал я. – Я знаю.
– Откуда?
– Слышал…
– Слышь, пацан, есть вопрос. Куда после школы пойдешь?
– Домой. Раз вы не пускаете меня внутрь.
– После того как выпустишься из школы, пацан, я это имел в виду.
А ему-то зачем? Что вы все ко мне прицепились с этими университетами?
– Пока не решил. Мечтал изучать древних орвандцев, но меня не пускают в их постройки.
– Как мой сын, ёлки-моталки. – Стивен затянулся.
– Его вы тоже не пускаете?
– Пускаю, но не в том суть. Слушай, в общем.
Он рассказал о своем шестнадцатилетнем отпрыске, используя формулировки вроде: “Нифига не делает”, “Молодежь нынче – ни о чём”, “Вот я в свое время…” и так далее. Типичные бумерские разглагольствования.
– Лабуде вас в школе учат, – заключил Стивен. – Вот вы нифига и не смыслите. А кровь-то в вас – великая. Ты сам-то кто, орвандец?
– Орвандец.
– И родители орвандцы?
– Да. Только дедушка украинец.
– По маме или по бате?
– По папе.
Стивен одобрительно кивнул:
– Тогда нормально.
– Мне можно зайти?
– Сказано же: нельзя. Давай, проваливай.