Полёт японского журавля. Я русский

– На авось. Это называется «действовать на авось».

Тору недовольно отвернулся, угадать его мысли было невозможно, но то, что он волновался, это было видно. Когда суда поравнялись бортами, то несколько минут ничего не происходило, словно они принюхивались друг к другу, опасаясь подвоха. Члены команд молча стояли каждый у своего рабочего места, в любую секунду готовые к непредвиденной ситуации. Наконец, один из рыбаков «Запасного», так назывался русский траулер, словно узнав своего старого знакомого, крикнул:

– Кайташи, что за соляру ты залил? Дышать нечем. – Парня, как будто, не волновало, что Кайташи и половины слов не разобрал, но все дружно рассмеялись. Кайташи кинул швартовочный канат.

– Деньги при вас? – спросил Вайновский, оказавшись на борту «Цуки Мару». – У нас мало времени, рыба ждать не будет, и пограничники тоже.

– Ну, зачем же так спешить. Мы ждали вас столько времени, хотели угостить ваших друзей. Прошлый раз вы нас угощали, теперь мы, – Михаил учтиво показал в сторону общей каюты, где уже суетился Минору, разливая по чашечкам саке. – Не часто выпадает возможность поговорить с человеком из другого племени, но жизнь то у нас одна, не правда ли?

Вайновский долго стоял в раздумьях, явно не рассчитывая на японское гостеприимство. – Сначала покажите деньги, – сухо потребовал он, оглядываясь по сторонам.

– Ну что ж, деньги, значит деньги, – согласился Михаил, пожимая плечами. Пройдя в каюту капитана, он достал непромокаемую сумку на молнии, и ненадолго расстегнул её, при этом, по примеру Вайновского, тоже оглядываясь по сторонам. – Признаюсь, здесь не все, вы слишком большую сумму назвали. Если ваши карты действительно этого стоят, а я должен ещё в этом убедиться, то за этим дело не станет. Мы заинтересованы в сотрудничестве с вами, господин Вайновский.

– Ладно, вы правы по своему, – наконец согласился Вайновский, поглядывая на повеселевших товарищей. – Будь по-вашему.

– Зовите, зовите своих товарищей, дело никуда от нас не уйдёт, разве не так? – успокоил Михаил –Ямагути. Буквально за несколько минут до швартовки у него возникла идея усадить всех за один стол, для этого потребовалось извлечь из холодильника Тору все запасы еды, в том числе и припрятанное саке. Тору ещё не знал, во что выльется это предприятие, как и сам Синтаро, но с появлением этой неожиданной идеи он заметно повеселел, что было крайне важно для предстоящего дела. Да и сам Синтаро почувствовал особый импульс в теле. Это было состояние игры, и куда она могла вывести, уже было не так важно. Когда все были в сборе, заполнив всю кают-компанию, Синтаро попробовал одно из приготовленных лакомств, а потом предложил Вайновскому уединиться.

– Вы брезгуете нашими рыбаками, Ямагути? – спросил недовольно Вайновский.

– Дело не в брезгливости, а в соответствии. Мне просто не положено сидеть там. И вы это прекрасно знаете, – подыграл Михаил. – Предлагаю ознакомиться с картой.

– Там не одна карта, Их несколько.

– Почему же вы сразу этого не сказали?

– Вы откажетесь?

– Мы, японцы, не любим неожиданностей. У нас принято долго думать и проверять, и в этом нет ничего постыдного. Как у вас говорят, спешка нужна…

– Вы будете их смотреть? – нервно перебил Вайновский, остановившись у борта.

– Разумеется.

– Но сначала деньги, – потребовал Вайновский, когда они остановились, чтобы шагнуть на другое судно.

– Нет, – рассмеялся Михаил. – Сначала карты, мне же надо на них посмотреть. Вы что, чего-то опасаетесь? Что из-за угла выскочит подводная лодка, и тогда…

– Хорошо, будь по-вашему, – выдохнул Вайновский. Они перешли на палубу «Запасного», который во многом повторял очертания «Цуки Мару», разве что краска была поновей. Вайновский вновь остановился, словно преодолевал незримый внутренний барьер, было заметно его волнение; Синтаро не торопил и терпеливо ждал. Они спустились по крутой железной лестнице в жилой отсек, Вайновский завел его в одну из кают. Это была одноместная каюта с иллюминатором, под которым был небольшой стол, с двумя стойками, вмонтированными в пол. В каюте было чисто, и немного душно от спертого запаха пота. На столе лежал вахтовый журнал, газеты, тетрадь, несколько фотографий, которые Вайновский сразу же убрал в шкаф, на полу лежала пара гантелей, там же, под столом покоилась пачка старых газет. У правой стены находилась лежанка, наспех заправленная клетчатым одеялом, стена напротив была приспособлена под встроенный шкаф, откуда Войновский достал туго завязанный брикет, какие обычно сдают в макулатуру, и таких брикетов в шкафу было не меньше десятка, пожелтевших и пыльных. Газета на столе была развёрнута, словно её недавно читали, как догадался Михаил, – для видимости. Действительно, в плавании, долгими вечерами другого занятия, кроме как читать старые газеты, на судне найти трудно. Это был очень хитрый, и в то же время, простой ход. Секрет лежал под носом. Развязав один из брикетов, Вайновский стал разворачивать газеты, в них прятались ватманские листы четвёртого формата. Михаил сразу оценил это оригинальное решение – перед тем как украсть карты, Вайновский порезал их на части, в соответствии с размером газеты, рассортировав их по нескольким экземплярам, при этом уголки этих листов он склеил с самой газетой, чтобы листы случайно не выпали, даже если эти газеты разбросать. Под видом старой подшивки он и вынес их из института, и вероятнее всего, привёз на остров.

– Все листы пронумерованы, десять карт, по двенадцать листов в каждой газете. Всё смотреть не будем, – недовольно произнёс Вайновский, вынимая два листа из первой попавшейся газеты, и бросая их на стол.

– Это оригинал? – спросил Михаил, заглядывая в карту. Он стал внимательно осматривать листы, пробуя их соединить друг с другом, умышленно низко наклонившись к столу. – А это что? – указал он пальцем в одну из точек. – Это знак соответствия с другим листом? – В каюте было темно, и Вайновский низко наклонился, чтобы разглядеть то, на что указывал Михаил, при этом сняв очки. Михаил какое-то мгновение рассматривал голый затылок, а потом что было силы ударил ребром ладони в основание черепа, и тут же обхватил рукой за шею, делая удушающий прием. Но Вайновский оказался на удивление крепким человеком, он сполз со столика на пол, а затем, оттолкнувшись ногами от стенки, придавил Михаила всей массой, неожиданно оказавшись сверху, одновременно высвободившись от захвата. Его глаза, странные и нелепые от того, что были без обычной оправы, растерянно смотрели на Синтаро, лицо его было бледным. Всей массой своего тела он навалился на противника, пытаясь подобраться цепкими пальцами к горлу. На секунду он ослабил хватку и полез в нагрудный карман куртки. У Синтаро не было сомнения, что там было оружие, в это время левая рука Синтаро нащупала одну из гантелей. Он со всего размаха ударил Вайновского в ухо, Вайновский качнулся в сторону, а потом завалился набок. Михаил вскочил, мгновенно перевернул его на живот, стянул с него ремень и туго связал кисти рук, потом сдёрнул с койки простыню и, порвав её на ленты, сделал верёвку, которой связал ноги. Остатки пошли на кляп.

Переведя дух, он поднялся на палубу и прислушался к происходящему: у Тору продолжалось братание. Он незаметно скинул швартовочный канат с кнехта, а потом так же бесшумно прошёл в рубку. Там у штурвала в наушниках спиной к нему сидел молодой паренёк и, наверное, слушал радио. Михаил спрятался за переборку и стал ждать. Через минуту борта судов разошлись, и между ними образовалась небольшая брешь. Сердце стучало в висках как отбойный молоток. Даже борьба с Вайновским так не измотала, как это ожидание. Его буквально трясло от волнения. Неожиданно парень вскочил и отбросил наушники. Михаил мгновенно среагировал. Подскочив к нему со спины, он подсёк его колени, надавив на них ступнёй. Парень опустился на пол, Михаил ухватил его за волосы и повалил как куклу.

– Только не рыпайся, – произнёс он прямо в ухо. Если крикнешь, убью. – Михаил приставил к его виску пистолет, который нашёл в нагрудном кармане Войновского. Это был маленький дамский пистолет, очень похожий на зажигалку, но выяснять, что это было на самом деле, он не стал. – Слушай меня сынок. Вайновский работает на японскую разведку, я здесь, чтобы его арестовать, – произнёс он негромко. – Тебе ничего не будет, если поможешь мне.

Траулер уже успел отойти на приличное расстояние, и была гарантия того, что никто не захочет прыгать с борта на борт. При этом Михалыч полагался на то, что у Тору хватит ума подыграть. Так оно и вышло. Когда обнаружилось, что «Запасной» отшвартовался, все стали бегать по палубе и кричать. В это время «Цуки-Мару» дала задний ход и отошла ещё дальше. Не полагаясь на этот запас пространства, Михаил спросил у парня: – Кто в машинном? Остался кто-нибудь на судне?

– Нет там никого, – с трудом произнёс парень, поскольку положение его головы было очень неудобным. – Только я один на «Запасном».

– Послушай меня. Как тебя зовут?

– Миша.

– Замечательно, я тоже Миша, фамилия моя Куан Ли, отчество Михайлович. Мы с тобой тёзки. Ты обязан мне помочь. Твоим дружкам ничего не будет, обещаю. Если сотворишь глупость, то пощады не жди, надеюсь, ты понимаешь, что я не шучу. Я могу уложить всю вашу команду, но тогда кто-то обязательно погибнет. А я не хочу, чтобы наши ребята гибли из-за какого-то подонка и предателя.

– Витёк – предатель?

– Да, ваш Витёк оказался предателем. Он похитил секретные карты, и хотел продать японцам. Они в каюте Вайновского, потом покажу.

– Что мне делать? – спросил паренёк растерянно, когда Михаил немного ослабил захват.

– Нам надо отвести судно на безопасное расстояние и выйти из этого сектора. Здесь могут проходить японцы, и тогда у нас появятся проблемы. Сделаешь? Не подведёшь?

Паренёк растерянно кивнул. – Давай сынок, действуй, – скомандовал Михаил, поднимая свою жертву с колен. Он знал, что сильно рискует, но риск этот был оправдан. Оставалось только ждать. Траулер вздрогнул. Испуганно поглядывая на Михаила, парень перевёл ручку управления на полный ход, и они стали быстро отдалятся от «Цуки Мару». Михаил одобряюще кивнул, а потом снова спустился в каюту. Вайновский, по-прежнему, лежал на полу, и всё ещё был без сознания. Ухо его было синим от удара, но крови было немного. Михаил пощупал его пульс, потом собрал раскиданные газеты, сложил их обратно в брикет, с которым вернулся на капитанский мостик.

–Ты радировать сможешь? – спросил Михаил, пытаясь разглядеть, что происходит на борту у Тору.

– Так я радист. А кому радировать?

– Нашим, конечно.

– На общей волне?

– Да, на общей, капитану Сапожкову.

– Это на «Сторожевой»?

– Да на «Сторожевой». Рыбу поймали, икра в полной сохранности. Всё понял? Давай, действуй Миша.

Михалыч уже не сомневался, что этот парень его не подведёт, он принял штурвал, продолжая идти заданным курсом. Судно немного повиляло, но постепенно выровняло ход, позади в четверти мили, тем же курсом шло «Цуки Мару». Дело было сделано, он возвращался домой, в Россию.

Поезд дружбы.

Он не часто оказывался в городе, и всякий раз делал это с большой неохотой. Из чистого воздуха, тишины – да в пыльные шумные улицы. Всякий раз, оказываясь среди шума и толкотни, Михалыч замечал, как меняется его настроение и отношение к происходящему – всё казалось нарисованным и выдуманным, но не настоящим.

В этот ранний час вокзал был пустынным, на лавочках сидели работники вокзала и о чём-то беседовали; у кассы стояли несколько человек в ожидании открытия заветного окна. Он занял очередь и вышел на перрон. На первом пути стоял длинный состав, и первое, что его поразило, это снующие вокруг азиаты, в основном, молодые девушки. Это были японцы. Сначала Михалыч ничего не понял – почему, откуда, куда… Целый состав японских студентов. Это было так необычно, что он даже забыл о билетной кассе и очереди.

– Кто такие? – спросил он у милиционера армянина, скучавшего до этого. Вместо ответа милиционер сказал: – Здэсь нэлзя находытця. Прощю покинут тэрриторыю пэрона.

– Это почему нельзя? – лукаво спросил Михалыч, озираясь по сторонам. – Где написано, что нельзя?

Его задело необоснованное предложение блюстителя порядка, пусть даже с горячей кавказской кровью.

– Нэлзя. Нэ видыщ, иностранци. Ващи докумэнты.

– А… Ну если так, то, пожалуйста.