Конопляный рай

Пашка недоверчиво, и в то же время растерянно, посмотрел на Касю.

– Не переживай, Пашок, потом сойдемся. Выходим к дороге, и по разным сторонам. Вы с Андрюхой, я с Диманом.

Сердце у Димки колотилось под самым горлом. В теле всё ещё чувствовалась слабость от ночного путешествия, но события вытряхнули из него накатившую тоску, от чего тело уже ходило ходуном.

– Что, пан спортсмен, не ожидал такого оборота? При мне в еврейке одному чуваку ухо прострелили. Он на чужой пятак залез, думал самый хитрый. Поставили на колени, обрез приставили, никуда не денешься. Оторвало, как бумагу. Могли и вообще, башку прострелить. Такая у нас работа, за вредность не башляют. За коноплю запросто убить могут. Особенно, если один или в чужом месте. Правда, на кого нарвёшься. Извини, что раньше не предупредил. Теперь ты и сам знаешь. – Кася вытащил из-за пазухи сверток величиной со школьный пенал. – Вот за это можно мотоцикл сделать, а в придачу вертак канолевый с дисками американскими, и штаны. Понял?

Димка взял кусок тёмно-зеленой массы и понюхал. Плитка была твердой и имела характерный горьковатый привкус.

– Тут больше сотни косых. Твоему брату пыхтеть всю зиму можно.

– А тебе зачем столько?

– Найдем применение.

Пройдя с километр вдоль дороги, пробираясь через колючий густой кустарник, иногда переходя на бег, они вышли на небольшую полянку. На ней стояло два мотоцикла, припертых к дереву.

– Ух ты! Что я говорил. «Ява». Классная тачка. А это наш. Новый. «Иж-Планета-Спорт». Горбатый. Тоже, говорят, машина – зверь.

Кася бросил рюкзак и, не раздумывая, выдернул шланчики у обоих мотоциклов. Бензин тонкой струйкой потихоньку полился на траву:

– Думали, на дураков нарвались. Может, взорвать их к чертовой бабушке? А, Диман?

– Догонят. Услышат и догонят. Вообще убьют. Давай быстрее от сюда.

Кася с иронией посмотрел на товарища:

– Зассал, что ли? Да они и так могут убить. Хотя ты прав. Услышат, тогда пиши пропало. Найдут. Ладно, хрен с ними. Пусть живут. Жаль, дорога раскисла. Я бы один драндулет угнал, а Андрюха бы на втором. С ветерком бы прокатились до самого дома.

– А ты умеешь? Здесь же ключа нет.

– Это мелочи. И не такие угоняли. А ты, что ли, не умеешь?

– Нет. Один раз прокатился на «Верховине».

– А… Помню, рассказывали, как ты газ с тормозом перепутал. Везучий ты. Ладно. Пошли. Хоть бы к темноте успеть на дорогу выйти. Пару километров по лесу пройдем, срежем немного, а там по дороге придётся. Дальше всё равно мари пойдут. Да хрен они нас догонят! Теперь не догонят.

Неожиданно Кася остановился.

– А ну погоди Диман. Там у них рюкзак. Пойду, гляну, что у них.

Поймав на себе удивлённый взгляд, Кася хитро улыбнулся. – На добро отвечают добром, а на зло отвечают злом. Жди здесь. Я сейчас.

Через минуту Кася уже стоял рядом, и запихивал в свою рюкзак небольшой пакет. Лицо его было чем-то озадаченно.

– Не говори никому. Ни брату, ни Остапу. Это дурь. Они её у пацанов отняли. Я был прав. Суки они последние. Всё, погнали отсюда. Может, ещё Коляна догоним, а там решим что делать. Этих гадов проучить надо, чтобы неповадно было.

От сырости вся обувь быстро раскисла, ноги разъезжались в разбухших кроссовках и все время проскальзывали в грязной жиже, но Кася, словно бульдозер, шел вперед, прокладывая дорогу, наугад определяя по шуму речки правильное направление. Если бы не она, то в сером лесу трудно было бы держать правильное направление.

– А Пашка с Остапом не заблудятся?

– Ну, мы же с тобой еще не заблудились. Чем они хуже нас.

Дорога была где-то с правой стороны. Там, в таком же заросшем лесу, пробирались Пашка и Остап.

– Ничего, – успокаивал сам себя Кася, – не заблудятся, не дети.

Не доходя до дороги, где лес был относительно чистым, Кася остановился: он случайно зацепился за торчавший из земли острый пенёк.

– Ничего не пойму, кому взбрело в голову разбрасываться башмаками. Почти новый шуз.

Кася остановился, поднял с земли ботинок, и пожал плечами.

– Это фазанский ботинок, – догадался Димка.

– Сам знаю, что фазанский. Меня же выгоняли с четвертой фазанки, полгода проучился. Сейчас бы бульдозеристом был. Ладно, – Кася бросил ботинок. – Ты иди потихоньку, а мне чего-то на горшок захотелось. Я, честно говоря, еще с «пятака» на горшок хочу. От страха, наверно.

В Касином голосе чувствовалась тревога. У Димы тоже появилось неприятное ощущение, как будто кто-то наблюдает за ним. Он явственно ощутил тяжесть на плечах, словно кто-то сверху навалился на него. Состояние Каси было примерно таким же. Он огляделся. Небо оставалось тяжелым и серым, через листву снова заморосил мелкий дождь. Дима не спеша побрел по зеленому ковру, с каждым шагом ощущая на себе эту уже невыносимую тяжесть, как будто за ногами тащились пудовые гири. Стало тяжело дышать. Он обернулся. Кася стоял в нескольких метрах, весь белый, и смотрел себе под ноги. Дима пошел к нему, чувствуя, как его ноги каменеют с каждым шагом. Голова покрылась холодным потом, руки стали ватными, будто в них и вовсе не было костей. Он вдруг понял, кому принадлежал ботинок. Когда он подошел, Касю трясло в страшной лихорадке. Он, не отрываясь, смотрел в одну точку.

Это было старое русло реки или высохший ручей. По крайней мере, глубины ямы хватило для того, чтобы в ней смогло поместиться пять человеческих тел. На ее дне, почти полностью скрытые водой и заваленные наспех ветками, лежали, как попало, брошенные мальчишки. Сверху, в неестественной позе, с открытыми глазами, лежал Фасоль. Одна нога его была босой и белой как обглоданная кость. От вида этой белой костистой ступни с тонкими длинными пальцами Димку едва не стошнило. Он посмотрел на Касю и не узнал его. Глаза у Каси расширились, рот перекосило, а руки, сжатые в кулаки, ходили ходуном.

– Н-ну, т-ты-ва-ари! – заревел Кася. – Ссуки рваные! Вы у меня попляшете! – Ничего не сказав, он рванул обратно, не разбирая дороги перед собой. Он буквально летел, как будто кто-то нес его над землей.

– Ты куда!

– Сиди здесь! Или нет, – крикнул он, остановившись на секунду, – лучше иди. Иди и не останавливайся. Выходи на дорогу и дуй что есть мочи. Мы догоним.

– Я с тобой.

– Ты чё, не понял?! – Едва не сорвался на крик Кася. – Я сказал иди! Я потом приду. Иди. Найди Остапа. Меня не ждите. Я вас догоню.

Когда Кася исчез из виду, Дима шатаясь вышел на дорогу и, словно пьяный, на ватных обессиленных ногах, побежал по разжиженной почве. Он несколько раз падал в грязь, собирая руками противную жижу, снова поднимался и снова бежал, хотя ему казалось, что ноги его не слушаются, и он барахтается на одном месте. Он уже лишился сил и ободрал руки, когда на дорогу выскочили Остап с братом. Димку колотила истерика. Увидев брата, он остановился, по лицу его текла грязная соленая вода.

– Ну чего ты встал как баран посреди дороги? Где Кася? – заорал Пашка. Он подошёл к брату и тряхнул его за плечо. Димка не реагировал. И чем больше Пашка тряс его, тем глубже он проваливался в пустоту. Наконец терпение Пашки лопнуло, он схватил брата за шиворот и поднял с земли. –Где Кася! Чего ты молчишь? Ты оглох, что ли?

Димка судорожно дёрнулся. – Лапы убери! – заорал он. – Мало тебе дури?! Давай обратно, торчок недобитый. Пан спортсмен, пан спортсмен… Сами вы… Уроды.

Голос его сник и он снова безвольно завалился на мокрую землю:

– Да что случилось, Диман? – спросил Андрей, присаживаясь рядом на корточки.

– Да чё он разнылся как баба! Пусть лучше скажет, где Кася, – озираясь по сторонам, снова заорал Пашка. – Где Кася! Ты хоть скажи, что случилось? Чё ты разнылся, в натуре как баба!

Димка словно не слышал. Он посмотрел вверх и прищурился. Дождь постепенно уменьшался. Он с трудом поднялся, взвалил рюкзак на одно плечо и, пошатываясь, пошел по дороге.

– Кончай наезжать на брата, Пахан! – стараясь быть спокойным, сказал Андрей. Он догнал Димку и остановил за плечо. – Где Вовка?

Вдруг раздался резкий хлопок, за ним еще один.