Канатоходец

С деньгами полная жопа, шесть тысяч в месяц пособие, даже не одеться, решили комнату Риткину сдать. Поехали договариваться, зашли в "Макдональдс" на Лиговском, где "Галерея" выпить коктейля для храбрости, и тут Дина…

– Дима?

– Дина. Я тебе все расскажу, ладно? Она сама подошла к нам, поговорили, спросила, сколько лет, оставила номер. Мы еще ржали, неужели так на блядей похожи!

Матерные междометия застряли у меня в глотке.

– А ты думал она сбежавшая принцесса!

Таню развезло, стала смелее, глазищи сверкали, как у пантеры.

– Ей повезло, первый клиент сразу же единственный он же и последний. Кузя, так Рита его звала, фамилия то ли Кузнецов, то ли Кузьмин. Какой-то олигарх – восемь детей, внуки есть, все на Кипре живут.

– Не бывает олигархов с такой фамилией.

– Выходит, бывает. У Дины есть несколько «випов», любителей «восьмиклассниц», так они называли совершеннолетних девушек с лицами школьниц. Кузя, как увидел Риту, так и вляпался по самые уши. Встречались у него на Таврической улице, подпольная такая хата, даже охрана не знала. Подарки, золото, машину купил, деньги давал, что бы Рита больше ни с кем, пока он на острове с семьей.

– Короче, пожалуйста.

– Да он умер, старенький ведь был. И не любила она его совсем, но мы же такие молодые и близких людей совсем нет. В последнее время прилетал не часто и всего на пару дней, обещал, что Рита переедет жить в Испанию поближе к нему. Пили какую-то гадость для бодрости – время мало, вещь долгоиграющая, что бы потом уснуть надо водки пол-литра. Ему хорошо, в аэропорту вылакает бутылку и в самолет спать, а Ритка вообще не пьет, все обратно из нее выливается. Вот она и мучилась бессонницей несколько суток. Мы тогда двухкомнатную сняли, здесь рядом на Чехова. Я уже почти не работала, были пара постоянников, в любой момент можно было завязать. Хотела учиться пойти.

Таня слезла со стула, прошлась по комнате, разминая ноги, села к стене на кровать. Глотнула еще из стакана. Скоро закроют винные прилавки, подумал я, надо бы…

– В общем, Кузя приезжал, вливал в нее эту гадость, и вот однажды ночью тихо ластами щелкнул. Ритка молодец не испугалась, вскрыла тайник, код знала, Кузя из этого сейфа постоянно ей разные цацки доставал. Она цифры помнила, там золото, бумаги какие-то, взяла только деньги, все что были, и правильно, такой удачи больше не будет. Никто про нее не знал, спокойно ушла. Подсчитали, что у нас есть. Если еще продать машину, можно год жить где-нибудь на другом полушарии и ни о чем не думать.

Таня замолчала, она смотрела на меня, будто сейчас я услышу что-то самое удивительное.

– Рита заболела примерно через месяц после смерти Кузи. Сначала стала узнавать каких-то левых, абсолютно незнакомых людей. Зашли однажды в одно кафе, на улице метель, а там не только для мужиков, чай есть и пирожные. Согрелись, через полчаса выходим, дядька в дверях навстречу, Рита ему:

– А, Банан, бздило-мученик!

Мужик с перепугу – здрасьте. Ритка – забор покрасьте, ворам власти, мусорам по пасти. И заржала, как дура. Побежали прочь, я оборачиваюсь, мужик нам вслед смотрит. Рот круглый, глаза надул, старый, лет семьдесят, удивился он надолго, будто парализовало. Кто это? Понятия не имею, говорит.

Этой же ночью слышу крики а-а-а, я к ней в комнату, она под кроватью, ладони свои грызет и кричит, и не вытащить, как каменная, потом затихла, так и спала там. Я сама на измене, всю ночь ворочалась. Утром говорит – в могиле была, лица наверху, могильщики, отворачиваются, в глаза не смотрят, им жалко, но надо. Засыпали ноги и грудь, быстрее мелькают лопаты, земля больно бьет по лицу, во рту хрустит на зубах, и глаз не открыть. А руки связаны, не пошевелиться. Земля давит и давит, и голосов уже не слышно…

Как-то говорит – поехали. В аэропорт. А документы? Еще ничего не готово. Поехали и все. Ну, ладно. Сидели в ресторане у окна, смотрели на самолеты. Зачем, спрашиваю. Не знаю… Потом на все вопросы отвечала – не знаю.

И вот, как-то выходит из своей комнаты – здравствуйте. Первый раз я слышала это слово от нее – здравствуйте. Так удивилась, ничего спросить не успела. Ушла без телефона, куда не известно. Явилась на следующий день, долго спала и на все вопросы свое это – не знаю, не помню.

И вот однажды, собрались в кино, я одевалась, Рита на кухне. И мне такая в коридоре – привет, Вероника. И давай нести какой-то бред, говорит, говорит что-то, ходит по комнате, смеется. Рюкзак схватила, хлоп дверью, я следом, иду и плачу не могу остановиться. Сели в такси, она меня вообще не видит, таксиста шефом называет, остановились у Московского вокзала, там я ее потеряла.

Долго Риты не было, я собралась уже к себе на Лесной уезжать. Не, позвонила откуда-то, у тебя была, сказала – что скоро вернется, все замечательно, и какой ты хороший. Ну и славно, я уже думала на работу опять. В эскорте омерзительно летом – потные вонючие пезды, немытые хуи, хочется лежать у раскрытого окна и не шевелиться.

– А как она потом ездила? Ключи от машины у меня остались.

– Пфф, новые сделали, знаешь, сколько раз она теряла и ключи и телефоны. Вот телефон даже самый дешевый купили, все равно посеет.

В общем, ни хрена этот гугл не знает. В дурку сдаваться? Конечно, нет. А жить хочется. Тебя вспоминала, что надо все объяснить, собрались уже к тебе идти, но тут… Стояли мы у парикмахерской и мужик этот, родственник, как ты сказал, выскочил из-за угла, Ритку за горло как котенка вверх вот так, второй рукой ударить целился. Я ору на всю улицу, прохожих мало, одни тетки, если бы ударил – сразу смерть. А он вдруг отпустил и убежал. Кто это? За что? Привет от Дины? Вряд ли, расстались мы мирно. Плохо, если из-за денег папы Кузи – много потратили, но как-то неубедительно, давно бы нам уже головы отрезали. Утром в машину и, из города подальше, куда глаза глядят. Нашли речку, одни мамаши с детьми, дачный поселок рядом был, я купалась, Рита рисовала в своих блокнотах…

Я вытащил из ящика стола Риткины рукописи.

– Дай посмотреть. Почерк ее.

– Не поймешь, не старайся.

Таня прочитала пару строчек.

– Хуйня какая-то. Откуда у тебя, тоже из рюкзака?

– Я нашел вашу машину, даже за рулем посидел. Блокноты в бардачке были и еще деньги. Немного.

– Так и осталось все с лета. Деньги у нее в разных кошельках, много этих кошельков и дома и в кармане и вот в машине.

– Я отдам…

– Конечно, отдашь.

Она засмеялась.

– Ну, потом позвонили с Сенной, дверь, говорят открыта. Приехали, да, кто-то несколько дней жил в комнате, ждал, наверное. Соседи клялись Аллахом – никого не видели, не слышали. Кароче, догнал он нас прямо в парадной, привет, говорит, привет, привет. Как свихнувшийся робот, блядь. Упал и Ритку за ногу схватил, Ритка в юбке, визжит. Я ему по голове сумкой, он отпустил, достал, прикинь, пистолет. Правда, долго прицеливался и ба-бах! Промахнулся, мы дверь на все замки, валяемся на полу, как валенки, пошевелиться боимся. Милиция приезжала, дырку в стене смотрели, в дверь звонились, а нам пофиг. К окну несколько дней не подходили. Надо было тебя предупредить, а там этот псих по улицам бродит. В общем, пошли к тебе на следующий день, решили, если что будем орать. Здесь тебя не было, звонили, звонили, как в могилу. Пошли в магазин, где ты работал, я первый раз тебя тогда увидела, еще издалека. Ты и этот волк сидите в ресторанчике под тентом, курите, о чем-то треплетесь, тетка вам пиво таскает. Дружбаны. Ритка аж задыхаться стала, побежали обратно.

Танька сменила позу, легла, руки под голову, уставилась в потолок.

– Как раз загранпаспорта получили, домой шли, дождь полил, женщину на перекрестке машина сбила насмерть, все как-то само собой получилось. Надо было умереть ненадолго, пока все не узнаем, Рита видела, как ты мечешься под дождем, плакала, первый раз видела, как она плакала…

– Могила чья?

– Предков моих, все равно к ним никто не ходит. Ну, в общем – тряпки в чемодан и первым рейсом в Бангладеш, или как его там. Таинственный берег, обещала реклама, пустынные пляжи, бунгало из тростника. Фотки на сайте аж глаза резали, такие яркие, заманчивые. Ну, приехали на край света, тут же познакомились с соседями мальчики девочки откуда-то из Англии. Три дня я просыпалась опохмелиться и чего-нибудь съесть. Риту вообще не видела, не буду подробности.

– Не надо.

– Она все на берегу сидела, смотрела за горизонт, ни разу не улыбнулась. Мне этот рай тоже быстро надоел, как там люди годами живут. Чайки эти безумные, местные дибилы со своими сувенирами, всю ночь кокосы с пальм падают – бум, бум. По улице идешь, обезьяны за сиськи лапают, у меня очки украли. Друзьям нашим только ебаться да героин, поговорить не с кем. Не, русских много, но такие рожи, мы уж лучше с нашими маленькими наркоманами. Гребаное вечное лето, кому-то нравится, но загар четкий. Вернулись в сопливый Питер, в ноябрьский дождь, сразу заболели, у Риты температура сорок. Тетка врач сказала ей, я слышала, вам пора анализы сдавать, голубушкой назвала. Выписала кучу таблеток, навешала, наверное, – услуги-то платные. На следующий день рано утром Рита ушла в поликлинику, я спала еще. Днем прислала смс-ку одно слово – беги. Больше ее не видела, телефон выключен или опять в какой-нибудь помойке…

– Вот черт!

– Что такое?

– Мой планшет! Если она ничего не удалила. Сейчас найду.

– Слушай, можно в душ?

– Иди. Полотенце в шкафу, верхняя полка.

Да, что-то есть. Почта, одно входящее, совсем недавно. На английском языке, почти в каждом абзаце вижу – Рита, Рита, Рита. Так, копируем, давай выручай, старина «Яндекс»

«Моя дорогая Рита. Извините за прямоту, но по моим подсчетам, ссылаясь на ваши письма, Вы или уже умерли, или поселены навечно в психиатрическую лечебницу. Дорогая Рита, Ваш случай уникальный, но не единичный. Совсем недавно ко мне за помощью обратился молодой человек из города Хельсинки. Общее психическое состояние вполне нормальное, до этого он лечился от игровой зависимости. Как и вы экспериментировал с бессонницей, кончилось все обмороком и последующей комой. К счастью, этот пациент оправился от коматозного состояния, бросил все вредные привычки и жил полноценной жизнью. В этом году он начал терять память. Ни гипноз, ни психоаналитическая терапия, ни медикаментозное лечение не дали ожидаемых результатов. Однако, вдруг вспомнил, что он «на самом деле» пожилой мужчина из Бразилии. Очень подробно описывал пляж и закоулки, достопримечательности «родного» города. Не пережил национальную трагедию восьмого июля, две тысячи четырнадцатого года. Как бы он пришел в спортбар, поздоровался, никто не ответил, все сидели, смотрели в стаканы. Телевизор на всю катушку, но комментатор молчал, в углу экрана цифры ноль – четыре и огромные немцы летели в атаку, бах, еще гол. Ноль – пять. И все плакали, и в Беллу-Оризонти на трибунах тоже, везде слезы, двести миллионов человек, это четыреста миллионов глаз. Нет больше Бразилии. Потом он сидел на полу в туалете, приколотый к стене инфарктом. Еще перед смертью вспомнил себя в детстве в городке Форталезо, каких-то баб, и, как тент над витриной хлопал на ветру.

Извините, увлекся. Психоанализ предполагает, что в подобных случаях на первый план обычно выходит феномен вытеснения. Это, как известно, одна из самых распространенных защитных реакций психики, которая спасается от опасного перенапряжения. Мы нашли выход! Чудо произошло – невидимый барьер дал первую маленькую трещину, когда психоаналитически ориентированная терапия была совмещена с вазопрессином. Этот пептидный гормон обладает свойством восстанавливать память. Молодой человек, в буквальном смысле, пришел в себя. Очень надеемся, что сможем помочь и Вам.