Погоня за судьбой

С этими словами я заковыляла в сторону кают-компании. Как была, в военных сапогах и в боевом комбинезоне я прошагала к бару, оставляя на ковре мокрые следы, достала оттуда первую попавшуюся бутылку и, сорвав пробку, припала прямо к горлышку. Обжигающая жидкость хлынула в горло. Я сделала несколько глотков, со стуком опустила бутылку на стол и плюхнулась в ближайшее кресло.

Голова была ватная, всё тело болело. За стеклом смотрового окна белела пурга – «Виатор» выжимал максимум из атмосферных двигателей, направляясь куда-то на юг. У нас была небольшая передышка, но нельзя было терять время. Я встала, прошагала в свою каюту, опустилась за монитор и набрала на коммуникаторе привычный номер: пять нулей, две двойки, семь, четыре, семь. Один гудок – и звонок сбросился. На меня вдруг накатила дикая усталость. Выждав с полминуты, я получила входящий вызов с неизвестного номера и ответила:

– Она у нас.

На той стороне голос с воодушевлением воскликнул:

– Молодцы! Я знал, что на тебя можно рассчитывать! Но есть небольшая проблемка – вас ищут, и в район операции сейчас стягиваются боевые корабли. Военные в ярости, и готовы рвать и метать за этот пропущенный удар, так что я рекомендую вам залечь на дно.

– Хорошо, что-нибудь придумаем.

– Да… Россы разнесли Институт и, оставшись с носом, прямо сейчас спешно покидают атмосферу Земли. В Содружестве объявлен режим чрезвычайной ситуации. Так что прячьтесь, глушите все приборы и ожидайте дальнейших инструкций по электронной почте.

– Принято.

– До связи.

Динамик пиликнул, и воцарилась тишина. Я громко и отчётливо произнесла:

– Надюша! Где мы находимся?

Механический голос отчеканил:

– Евразийское Содружество, Республика Алтай, Катунский горный хребет. Высота над уровнем моря: три тысячи двести метров, направление движения…

– Достаточно! Найди укромное место для посадки и снижайся. После приземления – отключить всю электрику, ретранслятор, приёмник, не включать транспондер. Полное радиомолчание.

– Будет сделано, Лиза.

С трудом поднявшись, я вышла из каюты и, сделав несколько шагов по коридору, оказалась в лазарете. Дядя Ваня орудовал над Марком манипуляторами, обрабатывая рану. Марк лежал с закрытыми глазами, белый как смерть. Грудь его слабо вздымалась и опадала. Было больно на него смотреть.

– Как он?

Не отрываясь от процесса, дядя Ваня прожужжал:

– Много крови потерял, но жить будет. Сейчас я его залатаю и волью гемодинамику… Кстати, принеси, пожалуйста, термос. Там, в холодильнике, на нижней полке.

Он сделал жест манипулятором. Я подошла к морозильной камере и открыла дверцу. Из освещённой полости повеяло холодком, и лёгкая дымка поползла над полом. Я нашарила серый металлический цилиндр и, хлопнув дверцей, вернулась к операционному столу. Дядя Ваня принял из моих рук ёмкость.

– Спасибо, Лиза. Тебе нужно отдохнуть, я позабочусь о нём.

– Ладно, деда. Но помни – я слежу за тобой…

Хлопнув его по металлическому боку, я понуро побрела в свою каюту, сбросила с себя экипировку и завалилась на кровать. Тело гудело, и меня почти сразу сморил сон…

* * *

… Стояла жара, белое солнце беспощадно обжигало лучами потрескавшуюся почву, из которой тут и там робко пробивались жёлтые сухие веточки местных растений. Я лежала в сиденье кабриолета, закинув ноги на лобовое стекло, а Марк расслабленно, одной рукой вёл машину по пустому прямому шоссе. На нём была пёстрая гавайская рубашка, на носу темнели солнцезащитные очки, а волосы его развевались по ветру. Он повернулся и сквозь шум ветра прокричал:

– Как думаешь, до заката доберёмся?!

– Конечно, доберёмся! Разве было когда-нибудь, чтобы мы не успевали?! – я понятия не имела, куда мы едем, и куда мы должны добраться, но это было неважно – ведь мы всегда справлялись. Справимся и на этот раз.

– Один момент, мне надо отлить…

– Без физиологических подробностей никуда, правда, Марик?

– Что естественно – то не безобразно!

Машина, поднимая пыль, съехала на обочину и остановилась. Марк, не открывая дверь, выпрыгнул наружу и поднялся на небольшой придорожный холмик. Приложив руку ко лбу, он несколько секунд всматривался куда-то вдаль, после чего скрылся за насыпью.

Я повернулась и стала смотреть на дорогу впереди. В уходящем вдаль полотне, казалось, отражался знойный вибрирующий в причудливом ритме воздух. Он извивался, подобно красавице из восточных сказок, танцующей танец живота. Зрелище было завораживающим, и я не могла оторвать взгляд от этого вечного движения. Прошло некоторое время, а Марка не было. Он что там, присесть решил?

Я выбралась из машины и стала взбираться на холм, на котором пару минут назад стоял Марк. На вершине я остановилась. Передо мной открылась бескрайняя голая пустыня без единого признака жизни. Ветер гнал песок вдоль барханов, закручиваясь в пылевые вихри. Марка не было.

– Марк! Хватит прятаться!

В лицо повеял прохладный ветерок. Никто не отозвался. Одиночество сдавило сердце тисками, и я что было силы закричала:

– Ма-а-арк! Не уходи!

– Марк… – прошептала я и открыла глаза. Было темно и тихо, только тускло горела синеватая лампочка ночника. Я взглянула на часы – стояло раннее утро. Голова раскалывалась, как это обычно бывало на следующий день после боевых стимуляторов, но я быстро оделась и вышла в коридор. Проходя мимо комнаты Марка, я заглянула через приоткрытую дверь. Заметно порозовевший, он сопел теперь в койке, накрытый одеялом из овчины.

У меня отлегло, я вернулась в свою каюту и наконец позволила себе принять душ. Бросив мимолётный взгляд в окно, я заметила деревья и снежные сугробы. Судя по тому, что времени прошло немало, а вокруг царила тишина, Надюша всё-таки нашла неплохое место, где можно было спрятать корабль.

Горячая вода расслабляла, смывая свинцовую тяжесть с уставшего тела. Наверное, нет ничего лучше, чем просто постоять под потоком ласковой горячей воды… А потом, конечно же, съесть что-нибудь вкусное, чтобы порадовать желудок. Я вспомнила принесённый Марком со станции жареный палтус, бесконечно далёкий и столь же бесконечно вкусный – таким он казался мне сейчас, когда желудок ворчал, требуя себе занятие…

В кают-компании одинокий профессор Мэттлок сидел у окна и вглядывался в раскинувшуюся по ту сторону ферропластика гладь озера, обрамлённого горами. Обернувшись, он улыбнулся мне:

– Какое великолепие, Лиза, вы только поглядите! Никогда не думал, что окажусь в столь красивом месте!

– Не потому ли оно такое красивое, что сюда не ступала нога человека?

Я прошла к синтезатору пищи и выбрала блюдо. Пожужжав, механизм выплюнул тарелку с овощным рагу и рыбным стейком, и желудок тут же нетерпеливо заворчал. Я присела напротив профессора. Тот заметил:

– Я думаю, что за эти сотни лет на матушке-Земле не осталось места, где бы человек не побывал.

Мне было что сказать – и про горы мусора, которые неизменно остаются после людей, и про разорённую природу, но рот мой был занят. Я уплетала завтрак, а Мэттлок задумчиво глядел в окно. Неожиданно на пороге показался дядя Ваня с каким-то выпуклым цилиндром, зажатым в манипуляторах. Мы с профессором вопросительно уставились на киборга, и Мэттлок неожиданно воскликнул:

– Иван, да это же… самовар?!

Ваня радостно воскликнул:

– Он самый! Я всё ждал подходящего случая, чтобы пустить его в дело, и наконец дождался!

Подкатившись, он водрузил блестящий пузатый самовар на стол. Повернувшись ко мне, он вкрадчиво промолвил:

– Лизонька, дорогая, сделай доброе дело – сходи в лесок за сосновыми шишками.