Сонъ какъ мѣра пониманiя

Поодаль полотенце въ песк? и солнечный св?тъ. Смотришь въ патину зеркала, силишься разгляд?ть помолод?вшее лицо сквозь трещины амальгамы, но с?д?ютъ волосы, и приближается в?теръ. Но, какъ и прежде, дышится свободно. Если не принимать близко къ сердцу затхлый апельсиновый амбре.

– Душа моя, не устала ли отъ дiалога?

– Отнюдь.

– Влюблюсь в?дь.

– А зат?мъ?

Кислотой прожжённыя изображенiя п?ны моря, изображенiя трещинъ, что разсыпались гд?-то въ облакахъ, поля хризантемъ и потоки сливочнаго масла. Нырять и заново погружаться, ласкать и сглатывать сокъ, торопиться ото сна и отворачиваться къ лун?.

– Навка – душа д?вочки, умершей до крещенiя.

– Но навку сердца удивить не сум?ешь?

– Посмотримъ.

Зат?мъ онъ подойдётъ къ ней поближе и, почти не соблюдая личной дистанцiи, прикоснётся къ ея груди, вдохнётъ запахъ шеи, услышитъ, какъ накапливается ея женское.

Шёлъ и плакалъ

– Кто же тебя поб?дилъ, старикъ? – спросилъ онъ себя… – Никто, – отв?тилъ онъ. – Просто я слишкомъ далеко ушёлъ въ мор?.

    Эрнестъ Хемингуэй.
    «Старикъ и море».

– Ты спрашиваешь, отчего мн? такъ грустно? А разв? каждаго, кто въ такую лунную ночь оказывается въ пути, не одол?ваетъ тайная печаль? Разв? теб? не тоскливо?

– Да, конечно. Что и говорить, и мн? сейчасъ грустно. Но даже не понимаю почему.

– А ты взгляни на небо и поймёшь. Печально отъ луны. И если теб? тоскливо, поплачь вм?ст? со мной. Пожалуйста, поплачь, – Слова эти прозвучали какъ музыка, ничуть не уступая мелодiи бродячихъ музыкантовъ. И что удивительно: даже сейчасъ, разговаривая со мной, женщина продолжала играть на сямисэн?.

– Тогда и вы не скрывайте слёзъ… повернитесь ко мн?. Я хочу вид?ть ваше лицо.

    Дзюнъитиро Танидзаки.
    «Та, которую я люблю».

– Видишь? – сказалъ Ёжикъ. – У него н?тъ ни папы, ни мамы, ни Ёжика, ни Медв?жонка, онъ совс?мъ одинъ – и не плачетъ.

    Серг?й Козловъ. «Ёжикъ въ туман?».

Сейчасъ, какъ никогда, р?шить и выбрать опору.

Публично-пасторальное можетъ приглянуться, но сд?лать акцентъ на ноткахъ вульгарности и напрочь вышвырнуть изъ каждой глотки по трахе?. Можно пооб?щать сцены насилiя и аляповатыхъ непотребствъ. Но лучше представить глубокую осень въ стародавней л?пнин?, представить покинутыя ст?ны стол?тняго зданiя и отмершiй отъ н?когда насыщенной жизни курортъ.

Пос?тители, густое масло, холстъ и запахъ берега, что неподалёку. Картина ясна, но видимо малопонятна.

Ему правильн?е сказать н?сколько за сорокъ. Съ половиной.

Половина – ей н?тъ и половины его возраста. Ея фигура, скор?е всего, не можетъ похвастаться кр?пкими мышцами, но, несомн?нно, у нея есть удачныя сиськи и безудержно лысый д?вичiй лобокъ. Она какъ несравненная шлюшка, взятая напрокатъ въ одномъ изъ провинцiальныхъ городковъ, что на с?вер? ихъ страны.

Естественно, на ней есть подобающее лицо, есть алыя губки, присутствуютъ ухоженные маникюры и лакомыя бёдра – такимъ наборомъ ея хозяинъ вполн? доволенъ.

Прi?халъ ли онъ на отдыхъ отъ жены, уб?жалъ ли отъ любовницы къ новой, скрылся ли отъ своего кожанаго кресла, никто не знаетъ.

Ближе къ вечеру, п?шкомъ онъ идётъ до ближайшаго городка и въ омертв?вшемъ бар? пьётъ небольшими глотками пиво. Каменныя улицы и ч?мъ-то памятную площадь съ городской ратушей онъ не приметъ къ своему вниманiю. Остаётся безотв?тственный прiёмъ пива и разсредоточенный взглядъ, остаётся запахъ мяса и доносящихся голосовъ.

Это же время она проводитъ въ неплохо устроенной ванной, вымывая изъ себя густые остатки. Посл? п?ны споласкиваетъ своё т?ло прохладой, над?ваетъ его халатъ и тщательно разсматриваетъ своё юное лицо въ зеркал?.

Вечеромъ он? вм?ст? ужинаютъ, онъ принимаетъ таблетки, она разстёгиваетъ его ширинку и пуговицы рубашки. Происходитъ сексъ; спустя какое-то время они начинаютъ неизв?стный и пустой разговоръ.

Три одинаковыхъ дня и три столь же одинаковыхъ ночи. Потныя простыни, несп?шная грязь вокругъ и ея слова о счастливой жизни. Утро четвёртаго дня открывается руками полицейскихъ, вошедшихъ въ дверь заштореннаго номера. За ночь подсохшая кровь отчётливо видна вс?мъ. Виденъ чулокъ на его горл? и сперма на ея губахъ. В?ны перер?заны на рукахъ д?вушки, а его опавшiй членъ прикрываютъ ея волосы.

Женщина, которая рядомъ

Глотокъ кофе и можно смотр?ть сонъ. Тамъ безъ изъяновъ радуга, тамъ шорохъ сухого хмеля и стаи журавлей, – какой же это сонъ. Всё зд?сь, на ладони в?къ. На ладони – в?къ.

Сколько бы ни становилось ей л?тъ, она выглядитъ молодо. Время застынетъ сн?жинкой, когда придётъ зима, и, выкроивъ моментъ, она вспомнитъ то, что прошло. Вспомнитъ добрымъ словомъ и, казалось бы, станетъ моложе.

– Снова весеннiе анемоны распускаются въ ея сердце.

– Ты, правда, ув?ренъ, что мн? это подойдётъ?

– Какъ никогда.

– Стану счастливой?

– Мiръ вязи старается не позволить себ?, чтобы кому-то было прiятно вн? его круга.

Она обниметъ, искренне попроситъ подождать короткое время. Дотронуться до ея шеи губами и согласиться. Теперь осень, теперь всё рядомъ.

– Стану счастливой?

– Конечно.

– Какъ скоро?

– Только р?шись.

– Давай вм?ст??

– Согласенъ.

Ирисы

Почти съ самаго начала этой нед?ли на подоконник? въ спальн? выдыхалось вино. Ничего не происходило. Ещё совс?мъ немного и придётъ декабрь. Т?нь каждой ночи увеличивалась, а ея индиго расцв?тало въ оконномъ ине?. На кресл? всё чаще оставался пледъ, но тепло не приходило. Отчего не забылась встр?ча съ ней, сейчасъ и не придумать. Встр?тились и не забыли – такое бываетъ. И н?тъ ничего страннаго.

Рейсовый автобусъ съ м?стами рядомъ. Подлокотники немного лишали уюта, но отъ такой т?сноты становилось тепл?е. Такъ познакомились.