Равновесие Парето

И к моему удивлению пилот услышал, повернулся, открывая серое, перекошенное от злобы лицо.

– Иди сюда! – Махнул рукой.

Я мгновение помедлил, раздумывая над целесообразностью освобождаться от ремней безопасности. Потом всё же высвободился и, придерживаясь за тянущийся под потолком страховочный леер, побрёл к кабине пилота.

Кресло второго пилота оказалось жёстким и холодным. Ноги упёрлись в близкую приборную панель, больно стукнулся о поднятый подлокотник плечом.

– Мудаки! Планеристы, мать их! – Шишов стукнул себя по шлему. – Чтоб им винты погнуло, уродам!

Он ещё пару раз топнул ногой и затих, гневно сопя носом. Я даже пожалел, что пришёл к нему, – а то как он меня обвинит в случившимся? Тут уж будет не до логики. Потому я посчитал за хороший тон промолчать, разглядывая приборы со стёршимися надписями на железных пластинках.

– Спасатели, будь они не ладны, – угрюмо пророкотал пилот, закуривая. Затянулся, выдохнул в сторону стекла клуб дыма и, к моему удивлению, протянул пачку мятых папирос мне. Я отказался.

– Мудаки, – повторил Шишов, одной рукой удерживая ручку управления, а во второй убирая пачку в карман. – Летают, словно они одни в небе.

– А что, у вас диспетчеров нет? Которые за небом наблюдают? – поинтересовался я, вспоминая фильмы про лётчиков.

Шишов посмотрел на меня как на идиота, ответил:

– Какие диспетчеры? За каким небом? Тут на сотни километров, кроме геологов да лесников, никого нет. К слову, и меня не должно было быть, если бы не твои внеплановые заявки.

– Но мне…

– Забей, – отмахнулся пилот, продолжил уже спокойнее, – у них график наших полётов есть, они по нему ориентируются. По приборам тут сложно, какие-то магнитные аномалии под горами. Говорят, залежи железа обширные. Летаем, как кутята слепые.

– А что за спасатели? – спросил я. Шишов покосился на меня недоверчиво.

– Ты что, новости не смотришь?

– Ну почему ж, смотрю…

– Хребет Полякова, – перебил пилот, – один из самых сложных горных маршрутов в нашем районе. Месяц назад пропала группа туристов. Нашли лишь пустую палатку и лежащие на своих местах вещи. Не слышал?

– Нет, – честно признался я.

Вообще-то я довольно редко смотрю новости. Ну не интересует меня происходящее в мире. Если слышу от знакомых что-то интересное, то ищу в Интернете, а вот старенький телевизор в моей квартире включается только на Новый Год. Тем паче, мало интересен мне туризм, особенно любительский, гитарно-костровый и комарино-палаточный. Туризм в моём понимании как-то неотделим от Европы, музеев и утреннего кофе в гостинице.

– Сначала из райцентра следопытов нагнали, да без толку, – продолжал просвещать пилот. – Потом какие-то специалисты из столицы приехали. Тот же результат. Теперь вот армейские спасатели ищут. На вертолёте пару раз в неделю прилетают и шастают по горам.

– Военные? – недоверчиво спросил я. – После того как две гражданские группы ничего не обнаружили, армейцы начали искать? Уж если специалисты прилетали из столицы, да и те…

– Много ты понимаешь в военных, – как-то даже немного обиделся Шишов. – Ищут, значит, так надо.

Он замолчал, потом, не поворачивая головы, произнёс:

– Ты иди, в своё кресло сядь. Подлетаем.

Уже уходя из кабины, я успел увидеть, как среди размазанных облаков на доли секунды показалась земля. И огромная каменная чаша с острыми краями, внутри которой покоилась искристая чернота.

В следующий миг вертолёт тряхнуло, Славинск внизу скрылся из виду. Я поспешил на своё место, потрясённо оценивая увиденное.

Город без дорог не был похож на представляемый мною райский уголок. Больше всего Славинск с высоты птичьего полёта напоминал старый, ржавый котёл. И что-то тревожное покоилось на дне этого котла.

Злой на весь свет, пилот Шишов посадил вертолёт без сучка и задоринки. Мы на миг зависли на месте, а потом я услышал, как заскрипели амортизаторы. Подавшись вперёд и посмотрев в иллюминатор, я увидел серое бетонное покрытие с нанесённым белой краской полукружием, приземистое здание в нескольких метрах от вертолёта, со стеклянной башенкой под тонким козырьком и металлической лестницей на крышу.

– Вылазь! – раздалось из кабины. – Прилетели.

Я не стал заставлять пилота повторяться, отстегнулся от кресла, подхватил сумку и с трудом, но открыл люк.

Славинск встретил меня почти полным штилем и запахом чего-то пряного. Так пахнет возле общежитий иностранных туристов из Индии, терпко и неуловимо знакомо, но вместе с тем непонятно и не всегда приятно.

К моему удивлению, небо уже темнело, словно мы прилетели на закате.

– Что-то никто тебя не встречает, – раздался за спиной голос Шишова. Он закрыл за мной дверь, даже не явив и тени недовольства. Подошёл, закурил, исподлобья зыркая в сторону дома с башенкой. – Ты, вон, в диспетчерскую сходи. Я ещё полчаса тут побуду, потом улечу дальше. Задерживаться мне тут совсем ни к чему.

– Небо какое-то тёмное…

– Тут всегда темнеет рано и светлеет поздно. – Шишов сплюнул сквозь зубы на бетонку. – Горы Солнцу мешают. Иди уже, не топчись на месте.

И тут я вдруг с удивлением понял, что лётчик нервничает. Видно было, что ему не по себе, что ему неприятно находиться здесь. Глаза Шишова беспокойно бегали, папироса таяла на глазах.

Меня это даже внутренне позабавило. Наверняка, этот предприимчивый лётчик должен кому-то из Славинска денег. Причём кому-то, кто мог появиться в любой момент на взлётном поле. Оттого и внеурочно лететь не хотел. Ох, жук! Мне захотелось его как-то подначить, заставить проявить своё беспокойство сильнее.

– А может, пойдём вместе? Вы же не будете торчать полчаса у вертолёта? – предложил я.

– Нет, – отрезал он поспешно, выбрасывая дымящуюся гильзу папиросы. – Мне вертолёт тут проверить нужно…

Я не сдержал лёгкую ухмылку. Ну, точно! Или дело в деньгах, или бравый лётчик не в ту кровать пристроился.

– Иди уже, – Шишов махнул мне, – я дольше положенного задерживаться не стану, учти. Прилечу только послезавтра в следующий раз.

С этими словами он стал залезать в кабину, походя пнув ногой колесо. Я победно улыбнулся, удобнее перехватывая лямки сумки. И уверенно зашагал в направлении здания диспетчерской.

Всё, что рассказывал о своём родном городе Денис Краснов, я мог бы уложить в несколько предложений. Я не отличался достаточной настойчивостью в этом вопросе, а он редко когда начинал ностальгировать по дому. Тем более что Краснов к ностальгии вообще не был склонен.

Про то, что Славинск находится внутри естественной каменной чаши, Денис рассказывал. Он гордился уникальностью расположения, приговаривал, что аналогов в мире нет. К слову, я позже абсолютно случайно увидел в туристическом журнале некий мексиканский городок, построенный внутри древнего потухшего вулкана, так что Краснов, по меньшей мере, заблуждался. Но, тем не менее, это не мешало восхищаться самоотверженностью строителей и тунелепрокладчиков, которые, опять же со слов Дениса, около пяти лет возводили здесь фундамент будущего города.

Признаюсь, я довольно далёк от горных разработок, да и вообще от шахт и скважин. Потому мне неясно, зачем нужно было размещать город внутри, а не снаружи. Денис путано что-то говорил про угол выхода рудных пород и глубину бурения, но я даже не стал вникать. Потому что, с экономической точки зрения, абсолютно глупый проект получился, как ни крути. Ведь куда проще построить город у подножия внешней стороны, проложить дорогу и возить ту же руду машинами или поездами, чем гонять туда-сюда через горные пики грузовые вертолёты. Даже с учётом того, что шахты пришлось бы делать глубже, не думаю, что ресурсов ушло бы больше. К тому же, помимо вывоза руды, ещё и строителей с шахтёрами нужно доставлять внутрь чаши, и стройматериалы, и продовольствие. Конечно, может, раньше с малым воздушным флотом в стране было и получше, может, люди были покрепче, да денег было побольше, но хоть убейте – не понимаю я этих строителей светлого будущего. То реки вспять, то города на скалах. Авантюристы, одно слово.

И вот ещё вопрос вопросов – а зачем мне квартира в Славинске?

С такими мыслями я остановился перед тяжёлой дверью диспетчерской и с усилием потянул ручку на себя. Скрипнула тугая пружина, на меня пахнуло спёртым воздухом вперемешку с сигаретным дымом. Поморщившись, я вошёл внутрь.

Зал диспетчерской показался мне пустым. Освещаемый одной лишь настольной лампой, прямоугольный, с клочками темноты по углам, он имел вид запущенный и нежилой. Длинная стойка регистрации поперёк всего помещения, с отколотым местами лаком на деревянной поверхности и треснутым в нескольких местах стеклом. Два стола возле пыльных окон, стоящие на столах картонные коробки с какими-то бланками. Неработающие настенные часы. Мелкий мусор на полу, куски слетевшей штукатурки вдоль плинтуса.

Я остановился на пороге, осматриваясь. Свет лампы пробивался из-за стойки, и я предположил, что там может кто-то быть. Потому кашлянул и спросил в пустоту:

– Эээ… Добрый вечер… Тут есть кто?