Равновесие Парето

Такая вот курьёзная история со мной приключилась. Впрочем, в противном случае я бы просто стал ещё одним из очевидцев странных явлений, коими полнится телевидение и жёлтая пресса. Но всегда интересно знать суть вещей, хотя и не всегда эта суть интереснее самой вещи…

– Интересная история, – без особенных эмоций кивнул Савохин. – Мы пришли, вот дом номер пять по улице Солнечной.

Передо мной высилась стандартная панельная пятиэтажка бледно-голубого цвета. В четыре подъезда, с балконами в шахматном порядке. На глухой боковой стене выложена мелкой плиткой мозаика – скуластый суровый юноша в шахтёрской каске и с комсомольским значком, под ним лозунг: «Труд – Родине!».

В общем, дом номер 5 по улице Солнечной оказался обычным домом из эпохи скоростного и дешёвого строительства.

– Идёмте, я покажу вам квартиру, – поторопил меня нотариус и первым вошёл в полутёмный подъезд.

Мы поднялись по узкой лестнице на третий этаж, остановились напротив квартиры с металлической цифрой 7.

– Счастливый номер, – без особенного энтузиазма заметил Савохин, щёлкнул замком кожаного портфеля и, немного покопавшись, вытащил коричневый конверт. Из конверта на ладонь выпала связка ключей.

– Вот этот, длинный, от металлической двери. Второй от внутренней двери, но я её не запирал, – прокомментировал старый юрист, отпер наконец дверь и отошёл в сторону, пропуская меня в квартиру.

У каждой квартиры есть свой уникальный запах. Каждый обжитый дом имеет свою гамму ароматов, сложенную из множества различных составляющих. И мы зачастую не замечаем, чем пахнут наши собственные жилища, привыкнув, как неряшливые владельцы собак не ощущают запаха псины, который сразу бьёт гостям в нос. Мне всегда было интересно, чем же пахнет моя квартира. Но как бы я ни принюхивался, открывая входную дверь, ничего не мог уловить.

Квартира Краснова пахла чем-то приятным, тёплым и домашним. Видимо, запах этот ещё не успел выветриться.

Короткий коридор с деревянными рогами вешалки, трюмо с большим зеркалом, дверь в совмещённый санузел. Над трюмо – встроенная антресоль с заклеенными обоями дверцами.

Я прошёл по скрипучим паркетным доскам в гостиную, остановился на пороге. Маленькая проходная комната с одним большим окном-балконом. У стены тёмно-коричневая «стенка» не первой свежести, в которой полки между собой делили книги и фаянцевая подарочная посуда. Тут же – часы, фотографии в рамках, небольшой пористый камень. Напротив столика с телевизором – диван – кровать. У дальней стенки, по правую руку от меня, – тяжёлый стол с двумя тумбочками, сложенные стопкой бумаги, раскрытый журнал с мятыми глянцевыми страницами, подставка для ручек.

– А там что? – Я указал на закрытую дверь напротив.

– Спальня, но дверь заперта, – ответил Савохин, прошедший вслед за мной. – А тут кухня у нас. Плита работает. Газ пока не отключили. Вот тут вентиль повернуть нужно будет, если захотите чайник, там, подогреть, или приготовить чего поесть. Холодильник, кстати, пустой.

Нотариус деловито прошёлся по квартире, осматриваясь, вышел из кухни и вернулся в гостиную. Остановился возле балкона, с шумом отодвинул тюль и открыл форточку.

– Балкон, конечно, немного в ненадлежащем виде…

Я его слушал вполуха, разглядывал фотографии на полке. Из-под пыльного стекла на меня смотрел Денис Краснов, улыбающийся, небритый, в брезентовом анораке и грязных джинсах, с гитарой на плече. Смотрел Денис Краснов строгий, в костюме с галстуком, окружённый так же одетыми мужчинами, один из которых пожимает Денису руку. Смотрел Денис Краснов, со смущённым лицом держащий на руках смеющуюся девушку.

И последним на меня смотрел я сам, обнимающий за плечи молодого Дениса Краснова в солдатской пятнистой форме.

Меня вдруг словно что-то кольнуло в груди, стало стыдно и неловко. Как я мог забыть, даже не поинтересоваться?

Я, не поворачивая головы к нотариусу, чтобы ненароком не встретиться с ним глазами, хрипло спросил:

– А что с ним произошло?

– Вы имеете в виду Дениса Семёновича? Обвал в шахте, – как-то буднично ответил мне Савохин. – Тут иногда такое случается. Сами понимаете, работа под землёй всегда связана с риском.

– Кем он работал?

– Кем-то в отделе по консервации шахт.

– А хотел учителем…

– Ну, этого я не знаю. Может быть, только последняя школа пять лет назад закрылась. Видимо, после этого Денис Семёнович и пошёл в Горную Управу.

– Так это значит, что он дарственную на меня оформил незадолго до гибели? – озвучил я пришедший в голову вопрос. – Зачем? Он не говорил?

– Нет, не говорил. – Савохин покачал головой. – Но вы не берите в голову, в шахтёрских городках такое не редкость. Как я уже говорил, риск для жизни большой, аварийные случаи со смертельным исходом нет-нет, да происходят. Потому многие предпочитают квартиры переписать на родных, на жён или детей. Вы Денису Семёновичу сослуживцем приходитесь, если не ошибаюсь?

– Да, но мы после армии и не виделись ни разу. Как-то первое время письма ему писал, но потом всё угасло само собой, контакт затерялся. Оттого для меня телеграмма ваша такой неожиданностью стала, всё-таки почти десять лет прошло с момента, как мы с Денисом последний раз виделись.

Я кивнул в сторону армейской фотографии.

– Причину выбора именно вашей кандидатуры на оформление дарственной Денис Семёнович не озвучивал, если вы об этом. – Савохин посмотрел на меня поверх очков. – Расспросите его друзей, близких, если найдёте.

– А вы?..

– Мне о них неизвестно, я не интересовался. Если есть желание, то сходите в Управу, возможно, там вам скажут, с кем он общался. Теперь прошу извинить меня, другие дела ждут.

Я отвлёкся от своих тягостных дум и критически посмотрел на нотариуса Савохина. Вот ведь истинный юрист – врёт и не краснеет. Какие у него могут быть дела? Все клиенты уже по ту сторону гор, а он всё делает видимость чрезвычайной занятости. Мало того, что вообще не эталон приветливости, так ещё и поскорее избавиться хочет. Или зря я так? Ведь печатал что-то… Да ну его, в конце концов! Пусть катится, куда хочет, мне нужно побыть одному, переварить события дня.

Савохин отлепился от подоконника, прошёл мимо меня к выходу. На пороге оглянулся:

– Папку с документами я оставил на кухне. Будут вопросы – приходите. Прощайте.

– Подождите! – окликнул я его, пронзённый мелькнувшей мыслю. – А во сколько завтра вертолёт прилетает?

– В три часа дня. Что-то ещё?

– Да… Наверное… Где у вас магазин? Или столовая какая-нибудь? Я бы пообедал.

– Магазин в соседнем доме был. Сейчас не знаю.

– Спасибо.

Савохин кивнул и вышел из квартиры, прикрыв за собой дверь. А я, влекомый каким-то импульсом, подошёл к окну, упёрся лбом в стекло и смотрел ему вслед. Нотариус вышел из подъезда и, ссутулившись, пошагал по дороге вдоль проезжей части, чуть покачивая своим кожаным чемоданчиком. А я вдруг подумал о том, отчего он сказал «Прощайте»? Как-то это слово звучит по-киношному, сейчас так не говорят. Сейчас говорят «До свидания», «Пока», «Увидимся» или псевдомодное «Бай-бай». Но никак не «Прощайте», это слишком драматическое слово. Такое, конечное, что ли. Не подразумевающее продолжения. И отчего-то после такого слова обязательно должен звучать выстрел. Стереотип, видимо, опять же, из фильмов. «Прощай, ничего личного!» – и БАХ! из пистолета. И титры.

Не говорят сейчас «Прощай». Современные люди не любят явных контрастов. А это слишком контрастное слово, в нём совсем нет позитива новой встречи.

Впрочем, может, нотариус как раз хотел подчеркнуть, что больше не хочет меня видеть? Или просто намекнул, что мы больше не увидимся? Странные, странные люди населяют тебя, Славинск, город-котелок.

Я повернулся к окну спиной, заняв на подоконнике место ушедшего юриста, и окинул взором комнату.

Если бы тут жил я, то мебель бы расставил иначе. Как-то сухо она стоит, очень правильно, рационально. Ничто не выделяется, всё одинаковое. Никаких округлостей, сплошные горизонтали и вертикали. Никаких излишеств. Прямо подчёркивает характер хозяина.

Зачем ты мне оставил всё это, Денис Краснов? Почему именно мне?

– Так, ладно. – Я хлопнул ладонями по поверхности подоконника и выпрямился. Оставим загадки на вечер. Сейчас нужно, пока не стемнело, найти магазин и купить что-нибудь на обед. Пельмени, пожалуй, вполне подойдут.

На всякий случай я прошёл на кухню. Проверил газ, воду. Щёлкнул пару раз выключателем. В отличие от газа и воды, электричества действительно не было. Заглянул в холодильник и удостоверился, что он пуст. Бросил взгляд на лежащий на столе серый конверт, но трогать не стал. Удовлетворённый осмотром, направился на улицу.

Я вышел к дороге и встал на распутье, засунув руки в карманы пальто. Посмотрел в одну сторону, в другую.