Дьявол моего рода. 1 том

На этой ноте в дверном проёме комнаты показался маленький принц, при виде которого Велл сильно нахмурился и прикрыл глаза, Эдвард даже заметил, как его ладони сжались в кулаки и костяшки пальцев побелели.

– Юджин, тебе слово «гость» о чём-нибудь говорит? Что за неподобающий внешний вид?!

А вот с этим замечанием друга Император не мог не согласиться. Некогда белая рубашка Юджина была вся испачкана в земле и помята, на брюках почти не было живого места, они все были в пятнах и дырках, а ботинки покрыты толстым слоем пыли. Глядя на мальчика, создавалось впечатление, что перед тобой стоит самый обычный дворовый мальчишка, а не благородный принц. И дополняли картину чумазое лицо и грязные руки, причём до такой степени, что трудно было разобрать оттенок кожи. Но самого Юджина, в отличие от дяди, его внешний вид вполне устраивал. Об этом говорило его довольное выражение лица и лёгкая улыбка, а во взгляде, с которым мальчик смотрел на дядю, читался вызов и интерес к тому, что произойдёт дальше.

– Чего молчишь?! – Строго обратился Велл. – Поздоровайся с гостем!

– Здрасте. – Тихо пробормотал мальчик.

– Забор покрасьте! Немедленно пойди и приведи себя в порядок.

Тут Юджин вздрогнул от того, что сзади него начала открываться дверь и его увидела Ларем.

– О, Юджин, вот ты где! А я тебя искала.

– Ларем, приведи его, пожалуйста, в порядок. Я очень сомневаюсь, что он справится с этим самостоятельно. – Наказал ей Велл и гордо развернувшись, поправил пряжку на своей рясе.

– Пойдём! – Ларем взяла Юджина за руку и увела из комнаты.

Настало время обеда. Велл и Эдвард уже сидели за обеденным столом в ожидании Ларем с Юджином. Когда они вошли, Эдвард, наконец, смог рассмотреть крестника, когда тот сел за стол, напротив, рядом с сестрой. Кожа мальчика оказалась очень бледной, чему император не удивился. Потом он перевёл взгляд на глаза принца. Последние привели его в замешательство: темно-серые, почти чёрные глаза, совершенно не свойственные расе целителей, смотрели на кен меина исподлобья, холодно и недоверчиво, а на лице улыбкой уже и не пахло. Эдвард улыбнулся ему, в надежде, что мальчика это обрадует, и тот улыбнётся в ответ, но Юджин только заметно напрягся, а взгляд стал более недоверчивым и подозрительным.

На обед принесли жареную курицу с гарниром из овощей. Эдвард следил за поведением крестника, которое всё больше и больше казалось ему странным для целителя. Первое, что сразу бросилось в глаза императору, это размер порции Юджина. В то время, как Эдвард вполне насытился небольшим количеством мяса, Юджин оказался способен уместить в себя порцию раза в два больше. Второе, но скорее всего, как подумал Эдвард, ему просто показалось, он углядел у мальчика во время еды маленькие клычки. Присматриваясь, Эдвард и не заметил, как Юджин уловил на себе его взгляд и сильнее пододвинул к себе свою тарелку. Без сомнения Эдвард узнал в нём все повадки воина, такие как защита своей территории, недоверчивость и особенно аппетит.

Из размышлений Эдварда вырвал звук разбившегося бокала. Оказалось, по неосторожности Юджин случайно задел его рукой. Мальчик побледнел и испуганно посмотрел на дядю. Велл чуть было резко не поднял руку, так, что Юджин сильно зажмурился и сжался всем телом, но, словно сдерживаясь, мужчина сложил руки на груди и нервно прошипел.

– Осторожней, Юджин. – Он продолжал сердито поглядывать на племянника до конца обеда. После этого Юджин заметно сник, перестал есть, а от каждого жеста дяди непроизвольно вздрагивал и зажмуривался. Император даже заметил, как мальчик тяжело глотает, а руки пробивает мелкая, еле заметная дрожь. От этого ему стало не по себе, и он решил вечером поговорить с другом о Юджине и о его поведении.

До вечера осталось пара часов, в течение которых Эдвард осваивался в отведённой ему комнате и осматривал залы дворца. Проходя по коридорам, краем уха уловил тихий плач и, кажется, голос Велла. Он прислушался и пошёл на звук, становящийся с каждым шагом всё громче и громче. Наконец, он нашёл комнату, откуда доносились звуки, и решил немного понаблюдать за происходящим через небольшую щель в проёме. Увиденное не могло не ужаснуть: Эдвард различил плачущего, трясущегося всем телом Юджина, который прижался спиной к стене и закрывал лицо ладонями. Перед ним с грозным видом стоял Велл, замахивающийся на мальчика чем-то на подобие кнута. Сначала он отнимал руки мальчика от лица и давал ему звонкие пощёчины, так, что тот еле удерживался на ногах. Потом мужчина начал с силой сжимать его руки, нанося удары кнутом по ладоням Юджина. Мальчик пытался вырываться, но Велл его резко одёргивал и бил сильней. Вдруг мужчина отбросил его к стене и ударил кнутом по спине, от чего мальчик вскрикнул.

– Жалкое беллаторское отродье! Грязный бастард! – Повторял мужчина, периодически нанося удары. – Такой как ты не имеет права даже близко подходить к трону, слышишь меня?! Если бы не твой дворняга отец, запудривший мозги моей сестре, ты бы вообще на свет не появился! Скажи спасибо Ларем, которая постоянно защищает тебя от меня! И только благодаря ей ты мозолишь мне глаза своим существованием!

Эдвард, услышав это, всё понял. Теперь все детали пазла собрались, осталось только поговорить с Веллом и выручать ни в чём не виноватого Юджина.

Увидев приближающегося к двери Велла, Эдвард быстро ретировался, чтобы не выдать себя. К счастью, целитель не заметил его, по крайней мере, так думал кен меин. Удостоверившись, что его друг ушёл, он тихонько зашёл в комнату, чтобы успокоить плачущего крестника, но, как оказалось, это не потребовалось, чему Эдвард был очень удивлён. Про себя он отметил, что этот шестилетний мальчик за один день удивил его намного больше, чем кто-либо ещё за всю жизнь императора. Войдя в комнату, Эдвард стал осматривать Юджина и заметил, что от пощёчин и кнута не осталось и следа, это говорило о том, что всё-таки в Юджине течёт целительская кровь, и он мог регенерироваться. Но кен меина поразило отнюдь не это. Бледное лицо мальчика не выражало обиды или боли, и Эдварду даже показалось, что он улыбается, но из-за полумрака в комнате было трудно разглядеть это. Потом мальчик поднял голову на императора и сверкнул исподлобья серыми глазами.

– Вы всё видели, не так ли? – Он немного наклонил голову на бок. – Я не виню вас за то, что вы не вмешались, напротив, я не люблю, когда кто-то мешает мне наблюдать за тем, как дядя беснуется на пустом месте и повторяет одно и то же из раза в раз.

Эдвард смотрел в лицо Юджина и видел, как тот слегка улыбается. В голове пронеслась мысль о том, что от испуганного мальчика не осталось и следа. От его улыбки мужчине сделалось не по себе. Но присмотревшись по внимательней, все неприятные мысли рассеялись в один миг. Улыбка мальчика была снисходительной и немного ироничной, а в глазах читалась грусть.

– Всё равно, – Начал Юджин, – придёт время, и я обязательно убью его! – Эта фраза уже немного испугала мужчину, он понимал, в каком состоянии сейчас находится мальчик, это состояние знакомо Эдварду, как никому другому. В такие моменты хочется рвать и метать, ты ненавидишь весь мир за то, как с тобой обошлись и, разумеется, маленький ребёнок в подобной ситуации способен сказать всё что угодно, а завтра же забыть об этом. Но Эдвард в этом сомневался, сомневался в том, что именно Юджин забудет о своих словах. В его возрасте очень легко ломается психика и человек может начать видеть и воспринимать мир в корне неправильно, что и начало происходить с Юджином. Это выражалось в его поведении с самого начала, и повадки воина, полученные в наследство от отца, здесь совершенно не причём.

– Я очень надеюсь, что ты передумаешь. Сейчас тебе, наверное, уже пора спать, а я пойду и поговорю с твоим дядей, хорошо? – Император потрепал крестника по волосам и начал выходить из комнаты, закрывая за собой дверь.

– Удачи…она вам понадобится. – Услышал Эдвард у себя за спиной. Он даже представлял, какое выражение лица было у Юджина, когда он говорил это. Но теперь Эдварда впереди ждал серьёзный и, возможно, не самый приятный разговор с не менее неприятным в плане менталитета собеседником.

Нашёлся целитель быстро. Он сидел в большой гостиной у камина, вертя в руках недавно использованный предмет экзекуции. Приметив товарища, Велл поправил очки, в которых быстро промелькнули языки пламени из камина, встал и подошёл к небольшому сундуку, в который положил кнут. Император краем глаза заметил, что в этом сундуке лежало довольно приличное количество подобных орудий. Его сердце коротко ёкнуло от мысли, что Юджин вполне мог испытать на себе если не весь данный арсенал, то хотя бы большую или меньшую его часть.

– Велл, я хочу с тобой поговорить. – Начал Эдвард серьёзно.

– Если ты о Юджине, то я не считаю данную тему разговора действительно важной. – Отрезал целитель, явно выражая своё нежелание говорить.

– Я с тобой не согласен! Если не хочешь говорить, то хотя бы послушай меня. – Настойчиво произнёс кен меин, скрестив руки на груди.

Велл выпрямился в кресле, положил ногу на ногу, и сцепил руки в замок.

– Слушаю.

– Пускай я не видел всего, но думаю, что даже этого мне было достаточно.

– Я прекрасно знаю, что ты стоял за дверью комнаты и шпионил! – Сердито прервал его Велл, нахмурив брови. – По-твоему, это поступок порядочного и благородного человека?!

– А, по-твоему, унижать и бить беззащитного ребёнка это поступок порядочного и благородного человека? – Вопросом на вопрос ответил Эдвард.

Целитель сжал губы и судорожно выдохнул.

– Я делаю то, что ему полезно и что он заслуживает!

– Хочешь сказать, что он заслужил такое обращение к себе?!

– А если я скажу, что это так? – С неприятной ухмылкой спросил Велл.

– Тогда просто ответь мне на вопрос: чем он это заслужил?

– Не делай вид, будто ты не понимаешь, Эдвард. – Велл встал и начал ходить по комнате и вокруг кресла, в котором сидел император. – Ты сам прекрасно должен осознавать, что таким, как Юджин нужно строгое воспитание, и в данном случае, я не потерплю никаких пряников! Если бы не его отец, то из мальчишки, возможно, можно было бы вылепить что-то сносное, а так, подумай сам, что можно сделать из отпрыска грязного, необразованного крестьянина, да ещё и беллаторца! Я хочу выбить из него всю эту отцовскую грязь, не важно, каким способом, даже если мне придётся довести его до потери рассудка. Мне без разницы – всё же лучше иметь при себе безвольную, но воспитанную куклу, чем возиться с бешеным щенком, но с чувством собственного достоинства. Ты со мной не согласен? – Он посмотрел на собеседника, который, судя по всему, лишился дара речи от услышанного, и был не в состоянии ответить. – Ну, раз у тебя нет комментариев, друг мой, то я продолжу.

– Нет, мне есть, что сказать. – Перебил Эдвард, глядя целителю в глаза. – Можешь со мной не согласиться, что ты и сделаешь, но я не могу это так оставить.

– Я заинтригован. – Ядовито прошипел Велл, а его жёлтые глаза на секунду загорелись.

– То, что ты делаешь, неправильно! – На замечание Эдварда Велл саркастически усмехнулся. – Ты считаешь, что твой жёсткий метод воспитания единственно верный, но ты ошибаешься. Мне очень жаль, что ты этого не замечаешь, но к счастью, я не так слеп, как ты, и вижу, к чему это приводит. Ты надеешься сломать его, но ты не учёл одну вещь. – Велл вопросительно изогнул бровь. – Если ты продолжишь в том же духе, то и оглянуться не успеешь, как он не только сойдёт с ума, но и превратится в жестокого и бессердечного человека. На твоём примере он начнёт поступать с людьми также жестоко, как поступали с ним, и не потому, что он этого хочет сам, а потому что он будет считать, что так правильно. В его возрасте очень опасно перегибать палку, Велл, он ещё ребёнок и поэтому…

– И поэтому нельзя давать ему спуску! Щенков дрессируют с рождения, с людьми точно также. Пока его личность не сформировалась, нужно как можно сильнее давить на него, чтобы достичь желаемого результата.

– Ты так меня и не понял, Велл. Ты считаешь, что невозможно воспитать и выпустить в люди человека с иным подходом, но ты ошибаешься. Учиться может каждый, и неважно, какого он сословия, он заслуживает к себе лучшего отношения.

– А если я скажу, что Юджин совершенно необучаем?

– Что ты имеешь в виду?

– То и имею. Если бы я не убедился в этом лично, то не разбрасывался бы подобными словами, поверь мне. Начну с того, что я лично занимаюсь его воспитанием и образованием, так как не доверяю посторонним личностям такое ответственное дело. Однако иногда мне приходилось прибегать к помощи проверенных мной лично людей, и знаешь, что говорил абсолютно каждый из них? «Ваш племянник безнадёжен!», «Он необучаем!», «Его поведение оставляет желать лучшего». И на мои вопросы, применяли ли они по отношению к нему телесные наказания, они только разводили руками в недоумении и смотрели на меня с широко раскрытыми глазами. Тогда я прогнал их всех и решил лично заниматься им, но на этот раз, учтя ошибки тех мягкотелых недоумков, утверждающих, что телесные наказания – это жестоко и неприемлемо по отношению к ученикам. Но это не столь важно по сравнению с тем, что они закрывали глаза на то, что их «будущий король» грязной крови. Я считаю, что сам факт его рождения вообще ошибка, непростительная ошибка моей сестры, которая умерла, родив от воина этого бастарда! – По состоянию целителя было понятно, что он взбешен. – И теперь ты мне хочешь сказать, что не согласен со мной, что ты не видишь в этом ничего позорного?

– Вот именно! – Эдвард подошёл вплотную к Веллу, так, что тому пришлось опуститься в кресло. – Я знал его отца, как никого другого, и знаешь, что я хочу тебе сказать? Ромвальд был благородным, умным и смелым воином из всех, кого я знаю. Он любил и уважал твою сестру, никогда не обижал её и уж точно он не имел против неё и тебя с Ларем никаких тёмных помыслов. У него и в мыслях не было претендовать на целительский трон. Кроме того, мать Юджина, Сиена, любила его также сильно, как и он её, она не относилась к нему, как к человеку низшего сословия. Она также, как и я видела в нём сильного человека, рядом с ним она чувствовала себя защищенной. Поэтому я хочу, чтобы ты понял одну простую вещь. Юджин был рождён от любящих друг друга людей, он символ того, что для любви нет таких преград, как классовое неравенство и разная природа. Возможно, это может стать точкой опоры для нового времени, чтобы этот устаканившийся мир, ограниченный со всех сторон подобными запретами, сдвинулся с мёртвой точки и открыл для себя что-то новое. – Эдвард остановился, словно переводя дух. Он действительно сказал довольно много на одном дыхании, но у него всё равно оставался один незаданный на сегодня вопрос. – Велл, скажи мне честно, ты ведь не со зла так поступаешь с племянником, то есть, он ведь не безразличен тебе? – Он перевёл на друга взгляд, полный пустой надежды. Почему пустой? Потому что он заведомо знал, что ответит целитель, но он хотел это услышать из его уст, как подтверждение.

– Люблю ли я его? – Мужчина опустил голову и закрыл глаза. В следующую секунду он поправил очки, не убирая руки с носовой перегородки, затем уголки его губ медленно поползли вверх, и он произнёс с уверенностью в голосе. – Нет. – Он открыл глаза. – Ты, наверное, думаешь, что это не нормально, ведь он мой племянник, мы близкие родственники и всё такое. Но я никогда не полюблю, ни его, никого-либо ещё.

Эдвард знал, что он так ответит, но что-то внутри него всё равно сжалось, а к горлу подкатила обида за Юджина. Но, как всегда, не выдав своих эмоций, он встал с кресла, намереваясь покинуть комнату, и сдержанно произнёс, уже не смотря на собеседника. – Благодарю за то, что составил мне компанию, я пойду. – Он гордо зашагал к двери.

– Я никогда не полюблю, и ты знаешь, почему. – Прошипел ему в след Велл, сверкая ярко-жёлтыми глазами с узким змеиным зрачком. – Спокойной ночи.