Дети Балтии

– Я бы подослала шпиона, – предложила Дотти. – И действовала бы уже исходя из тех сведений, которые он добудет.

– Попробуй ещё найди этого шпиона, – недовольно откликнулся князь. – Они же мигом вычислят чужака. Кто знает каких-нибудь поляков и католиков?

– А если просто подождать? – спросила Дотти.

– Чего ждать! – не сдержался Пьер. – Пока всех нас не устранят? Не задвинут в дальний угол?

Кристоф устало взглянул на него. И проговорил:

– Они сами попадутся в ловушку, которую устроят нам. Всё просто.

– Но я не согласен ждать так долго! – воскликнул князь. – С польской угрозой надо покончить до осени.

– Это всё, что нам теперь остается делать, – подытожила Доротея. – Кроме того, мы можем спокойно наблюдать за их неудачными попытками нас сломить.

– А вы уверены, графиня, что сии попытки будут неудачными? – решил поддеть её Долгоруков. – Не дождёмся ли мы, что нас всех уничтожат?

– Чарторыйский не так глуп, чтобы повторять своих ошибок, какие он совершил с Алексом, – произнес Кристоф.

– Ну так что же? – нетерпеливо спросил князь. – Что мы решаем?

– Оставьте поляка нам, Петр Петрович, – улыбнулась Дотти. – Мы придумаем, что с ним сделать.

– Не понимаю, – яростно зашептал князь на ухо Ливену, но графине было слышно каждое его слово. – Зачем ты втянул её? Какая от нее польза? Она только всё путает.

– Пять лет назад я считал так же, как ты, – смерил его взглядом Кристоф. – Но потом она меня очень выручила.

Доротея демонстративно отвернулась от них, ибо этот разговор и непроходимая дремучесть некогда влюблённого в неё человека начали её утомлять.

– Я пошла к себе. Доброго вечера, господа, – бросила она, выходя из комнаты.

– Ma chеrie… – начал Кристоф, но она оборвала мужа:

– Любимый. Повнимательнее выбирай себе людей, – и направилась к дверям своей спальни.

– Ну и ну, – тихо проговорил Долгоруков, глядя ей вслед. – У тебя чересчур умная жена, на мой вкус. Только слегка обидчивая.

– Свои замечания оставь при себе, – сердито отвечал Кристоф, которого покоробили слова союзника. – Давай к делу. Мы так ничего и не решили.

– Нет, почему же. Вы решили сидеть и ждать. Сидите и ждите, а я поехал, – запальчиво произнес князь.

– Есть какая-нибудь альтернатива нашему решению?

– Я готов убить их всех! – торжествующе объявил Пётр.

– Убить? Один? – скептически переспросил Ливен.

Князь обессиленно сел в кресло и засмеялся, к вящему изумлению его собеседника, осторожно наблюдавшего за ним.

– Знаю, что веду себя глупо, – отсмеявшись, наконец, проговорил Долгоруков. – Но ненавидишь ли ты пшеков так, как я ненавижу их? Иногда мне кажется, что тебе всё равно.

– Тебе так только кажется, – возразил граф.

– Но отчего же мы бездействуем?! – воскликнул Пьер.

– Нужны люди.

– Куда ещё? Нас и так много. А теперь через Катьку мы можем перетянуть государя на нашу сторону, – самоуверенно отвечал князь.

– Государя так просто не перетянешь. И я не хочу вмешивать августейших особ в ту войну, которую мы ведём с Адамом. Это личное дело, – Кристоф уже устал от разговоров, и хотел бы лечь под бок жены, обнять её и заснуть, а тут его опять ловит за руку этот самонадеянный друг и ведёт свою партию, продвигая её грубо и топорно.

– Неужели ты хочешь сказать, что тебе нет никакой выгоды в этом деле? Тебе лично? Не верю, – продолжал Долгоруков.

«Какая мне в этом выгода? Ага, прямо так ему всё и рассказал», – усмехнулся граф про себя, а вслух произнёс:

– Я думал, ты знаешь мои мотивы. Они совпадают с твоими собственными.

…Когда друг его распрощался с ним, а Кристоф пошел спать, он обнаружил, что жена его ещё бодрствует.

– Иди ко мне, – графиня обняла его, присевшего на край кровати, за плечи, потянула к себе, потёрлась щекой о его подбородок, уже начавший зарастать золотистой щетиной, расстегнула верхние пуговицы рубашки… В её действиях, впрочем, не было намерения его соблазнить – лишь родственная забота, семейная ласка.

– Твоё мнение о князе? – тихо спросил он у жены.

– Идиот поганый! – вырвалось у Дотти, – Слушай, если он твой союзник, то, боюсь, он всех погубит.

Граф улыбнулся, услышав, как забавно ругается его жена. Она, однако же, озвучила то, что он давно собирался сказать князю.

– Как ты думаешь, что он хочет на самом деле? У меня есть предположения на этот счёт… – Кристоф радовался, что его супруга наводила его на верные мысли своими советами.

– Он? Власти, конечно, – холодно произнесла Дотти. – Только князь Пётр её не получит. Ибо тягаться с таким матерым интриганом, как Чарторыйский, у него мозгов не хватит.

– Его можно использовать.

– Не уверена. Пусть уж гибнет сам.

Кристофа сначала очень возмутил ответ его супруги. Вообще-то князь ему друг. Это и высказал Доротее, не упомянув о том, что Екатерина Павловна нынче тоже присоединилась к их партии.

– Нам следует ждать, – повторила графиня. – Если твой так называемый друг начнёт зарываться… – она выразительно посмотрела на мужа. В её зелёных глазах блеснуло то, что всегда пугало его в ней. Действительно, леди Макбет, он не ошибся. Готова на всё. Хоть бы не стала его толкать на убийство князя Долгорукова. До этого он не скатится.

Они помолчали. Потом Кристоф заговорил, в сущности, ни к кому не обращаясь:

– Я был на войне. Там всё просто – вот враг, вот твоя винтовка – стреляй. Здесь – лабиринт. С ловушками. Я не могу просто так взять и убить князя Адама. Ты давеча говорила, он штатский, мы военные, поэтому мы сильнее. Нет. Это ещё не значит, что он не способен драться. Но он не будет.

– Скажи, кто у нас? – прервала его рассуждения жена.

– Ты, я, Штрандманн, Алекс, Лёвенштерн, Карл, Уваров, Долгоруков, Нарышкина, – перечислил он. – Может быть, ещё кто присоединится.

– А сколько у Чарторыйского?