Без Границ

– Как раз о твоем счастье я и говорю…

– Да? – девушка сверкнула глазами. – По-моему ты, как всегда, говоришь о своем счастье. Всю жизнь ты думаешь за меня, навязываешь свое мнение. Уж прости, мама, но можно мужчину для себя я выберу сама на свой вкус, а? Можно он будет нравится мне, а не тебе?

– Что ты городишь? Тебе вообще не стыдно? Его уже влияние сказывается, да? Вот Данил был хороший парой тебе…. Но зачем тебе он? Конечно, тебе всяких уродов и хамов подавай. Что ты о нем знаешь?

– Я знаю о нем достаточно! – крикнула Вика, схватив сумку. – А с Данилом у меня не получилось, потому что он нравился тебе, а не мне. Дай мне пройти!

– Что у тебя на лопатке? – Ольга Владимировна стояла в проходе, не давая дочери выйти.

Виктория остановилась. Она совсем забыла про печать Люцифера.

– Ничего. – Буркнула она.

– Вика! – прозвучал строгий голос.

– Татуировка!

– Тату…Что? Ты что, совсем с ума сошла? – уже едва слышно переспросила взволнованная женщина. – Я тебя спрашиваю, у тебя с головой все в порядке?

– Все, мам. Завтра позвоню.

– Нет, не завтра. Я запрещаю тебе ехать с этим мерзавцем куда-либо!

– Мам! – усмехнулась Виктория, – я взрослый человек. Я поеду с ним. Завтра дособираю вещи. Я прошу тебя, не обижайся и попытайся хотя бы раз в этой сраной жизни понять меня и мои чувства. Я люблю его. Это ты понимаешь?

– Понимаю, Вика, прекрасно понимаю, более того даже вижу! А еще я вижу, что ему наплевать на тебя и твои чувства. Я не хочу, чтобы он разбил тебе сердце.

– Пока мое сердце разбиваешь только ты. Прекращай это, мам. Все будет хорошо. Можешь мне поверить. Разве я так много прошу?

Ольга Владимировна вздохнула и пропустил разгорячившуюся девушку.

– Эти двери для тебя всегда открыты…

– Спасибо.

Виктория выскочила на лестницу, где нашла улыбающегося Харона. Он демонстративно вытащил у девушки из рук сумку, неотрывно смотря ей в глаза.

– Твоя мать не очень-то жалует меня, детка.

– Да, ты не очень ей понравился.

– Не очень понравился? По мне, так это называется ненависть. Конечно, немного не привычно, когда женщина ненавидит меня, но ты знаешь, все равно забавное чувство. Она эгоистка. Так вы это называете?

– Что «это»? – Виктория улыбнулась.

– Когда люди слышат и слушают только себя. Когда думают, что Солнце вращается только для них. Когда уверены, что весь мир подождет. Вот отсюда, – демон взял девушку за руки приложил к своей груди. – Да? Сердце, потом в разум, да? Вот тут эгоизм? – Харон показал пальцем на висок девушки. – Да, здесь. Не в сердце. Подойди ко мне. Ближе. Еще. Чтобы наши тела соприкоснулись…

Послышался щелчок и тьма. Секунда. Вторая. Яркий свет. Кухня Харона.

– Как ты…? – Виктория огляделась.

– Как я это делаю? Тебя давно мучает этот вопрос… – Харон уже раздевался, вешая куртку. – Детка, помнишь, я говорил тебе, что пространство и время не изумляет и не поражает демонов. А вот пространство и время поражаются нам. Мы их подчиняем, не они нас. Почему ты так удивляешься?

– Почему? Да в этом мире полно всего, чему можно удивляться без остановки. Ты же удивляешься людям, хотя не должен бы.

– Позволь, я впервые живу так долго в человеческом мире.

– А я, наверное, каждый день с инкубами проводила и все о них уже знаю, да?

Харон усмехнулся, молча рассматривая стоящую напротив девушку.

– Тогда удиви меня совместным проживанием… – Демон подошел к ней ближе и расстегнул кофту. – Твоя мать увидела след Люцифера. Почему ей так не понравилось, что у тебя, как ты ее назвала, татуировка? Что в этом такого? Я видел миллионы людей с татуировками.

– Правда, но есть и миллионы людей, которые считают, что тату – это уродство, к тому же на всю жизнь. Понимаешь, Харон, война между «хорошо» и «плохо» никогда не кончится. И есть лишь одна беда в этом – никто на самом деле не знает, что есть хорошо, а что плохо, этого вообще не существует, есть твое отношение и оно либо хорошее, либо плохое. Моя мать считает тату злом и уродством…

– Это же всего на два года. – С ноткой грусти произнес он.

– Ты такой чудной порой! – Виктория снова улыбнулась. – Я понимаю, что Люцифер – твой бос, ты его знаешь лично, можешь позвонить и встретиться. Но если моей маме сказать, что знак на моей лопатке был сделан самим Люцифером, которой погостил какое-то время у меня в комнате и я заключила с ним сделку, то она отправит меня в дурдом. Это уже просто не вписывается в категорию «плохо», это наглый перебор!

– Глупые люди, – прошептал демон, двумя пальцами стаскивая с девушки расстегнутую кофту. – Как же мало вы на самом деле знаете…

Он жадно впился губами в губы девушки и, не отрываясь от тяжелого поцелуя, незаметно направился с ней в спальню.

– Харон… – девушка закрыла глаза, ощутив под собой невесомость, а затем мягкую кровать.

– Вы ничего не знаете о свете, который ежесекундно дает вам жизнь. – Натиск демона сводил с ума опьяненную чувствами Вику. – Сколько же сил и желания должно быть, чтобы давать жизнь этому свету… Сколько энергии он отдает вам.

– Нет, нет, Харон, прошу тебя, остановись… – девушка крепко обняла разгоряченного мужчину, который довольно проворно избавил ее нежное тело от одежды и ему оставалось лишь стянуть трусики с завороженной магнетическим шепотом девушки.

– Что тогда вы можете знать о тьме? А? Детка? – в полутьме демон с хищной улыбкой разгадывал подло висящую на его указательном пальце белую ткань.

Все. На Виктории не осталось никакой защиты и разум вот-вот предаст. Слишком этот мужчина настойчив, слишком сильный и красивый. Его невозможно не хотеть… Ему невозможно отказать..

– … Никто из вас не знает, – горячие губы опускались ниже, на ее живот.

Вика вздрогнула. Ей хотелось открыть глаза, остановить чарующие и сводящие с ума действия. Но она не могла шевельнуться. Ей было безумно стыдно. Но и наслаждение не дремало. Оно проникало во все мышцы, сковав их своим крепким телом.. ох уж это наслаждение! И как же возможно не любить его? Отказывать ему? Что за бесчувственным куском железки надо быть, чтобы прогнать от себя всеобъемлющее наслаждение?

– Вы все делите на хорошее и плохое, – Харон опускался все ниже, заставляя сердце девушки почти уже выпрыгивать из груди. – Вы делаете это так безрассудно, потому что вы неразумные невежды…

Зубы. Мягкий, приятный укус на внутренней части бедра. Девушка вздохнула и выгнулась как змея. Его горячее дыхание аккуратно пощипывало нежную кожу, унося Вику ввысь.

– А что вы знаете об истине? – Харон уже снова нависал над девушкой. – Скажи мне, Виктория. Скажи!

Но она не могла уже говорить. Блаженство от прикосновений, от поцелуев, сердце уже останавливалось. Девушке едва хватало воздуха, чтобы дальше жить в этом безумном потоке эмоций.

– Я готов показать тебе истину… Она не хорошая и не плохая. Она безупречно чиста, всеобъемлющая и всепоглощающая. Готов погрузиться вместе с тобой в нее…прямо сейчас. Вика, детка… Лишь одно движение отделяет нас от истины… – Харон шептал ей на ухо, нежно покусывая мочку, обжигая страстным дыханием.

– Харон, – задыхаясь произнесла Виктория, обхватив ногами его тело, – больше не могу….не могу больше отказывать.