Без Границ

– Ну так попроси меня! – он улыбнулся. – Я слышу, что говорит твоя голова, она кричит, умоляет меня сделать это движение! Но я не слышу твой голос! Ты позволишь мне показать тебе абсолютное?

– Да… – выдохнула Вика. – Тысяча раз да!

Демон улыбнулся и сделал то самое движение, которое ждал несколько месяцев, о котором мечтала Виктория. Она вцепилась в раскаленную спину мужчины. Под натиском пальцев вскрикнули мышцы и с ними девушка, теряющая сознание. Ей казалось, что от выплеска такого огромного количества гормонов, гипофиз просто умрет, сердце остановится, легкие откажутся обогащать тело кислородом. Но нет. Она продолжала дышать. Все чаще. Более поверхностно. Сердце стучало. Сильнее. Сильнее. Сознание терялось в собственной голове.

Время остановилась. Тяжелая тишина, не знающая жалости, разрядилась от крика девушки, но не ушла. А за окном сверкнула молния. Ударил гром. Откуда? Конец сентября… Настолько хорошо, что она готова умереть в этом умопомрачительном экстазе. Сумасшествие. Топчется рядышком, смотрит, как тонкие, бледные пальцы истязают мужскую спину. Им хочется рвать плоть, что-то сжать и искромсать. Сильно сжать. Глаза закрыты. Они не хотят ничего видеть. Им настолько хорошо. Они желают, чтобы в мире ничто не смогло их отвлечь от происходящего ни на секунду. Его крепкие руки, не зная преграды, изучали тело. Его губы совершенно не знают, что такое усталость. Столько в нем энергии и жизни. Каждым своим прикосновением он дарил что-то невозможное. То, что разум срывает хуже наркотиков и алкоголя.

Гроза бушует, сильнейший ветер хлестал невидимыми ветвями по окнам, погода совсем расклеилась. Она плакала… Виктория кричала, разрывая плоть на части. Погода кричала, разрывая свою плоть. Девушка открыла глаза. На потолке тени огромных крыльев….

– Боже…. – Вика снова закрыла глаза.

– Нет, детка, – обхватывая руками талию девушки, прошептал Харон, – ничего общего у нас с Боже нет.

После имени Господнего в демоне проснулось непонимание. Он замер, зарываясь носом в волосах девушки. Он остановился, чтобы дать едва живой Вике отдохнуть, набрать воздуха в грудь.

– Почему, детка? – шептал он, – это же я привожу тебя к чистоте, я дарю желанное наслаждение. Почему же ты называешь его имя, а?

Демон вновь запустил колесо страсти, крепко сжимая ее в своих объятиях, целуя шею, слыша как бьется сердце, срывается дыхание.

– Я слышу твои мысли. Какие они…страстные. Вот ты где настоящая. И вот, наконец, и мое имя звучит… И мне это нравится…как скромно оно звучит …но я все равно его слышу.

– Я не хочу, чтобы ты больше останавливался…

– Как прикажешь, госпожа. – Усмехнулся Харон всецело погружаясь в происходящее…

К таким разговорам, умоляющим женщинам Харон уже привык давно. Ему нравилось, когда его обожествляли, умоляли продолжать, обнимать и целовать. Виктория не была первой и не была последней женщиной, сходящей с ума в руках инкуба…

Почти безжизненное, обессиленное, хрупкое тело девушки остывало после бурной страсти. Виктория лежала на животе, раскинув руки крестом. Она спала, глубоким, прекрасным сном, сном о котором можно только мечтать.

Ее обнаженное тело купалось в ночи, нежно укутываясь ласковым ароматом. Харон был рядом. Первый раз за всю его жизнь он лежал рядом с женщиной после соития. Он молча изучал ночной потолок, отражающиеся фары на нем, тишину.

Он не понимал, что дальше, как себя вести, что она скажет. Хотя, на счет «что она скажет», он точно знал – ничего. Она подумает, представит, вспомнит, мысленно подтвердит, что это самая лучшая ночь в ее жизни, но она ничего не скажет.

Виктория пошевелилась, но так, едва заметно. Харон окинул ее взглядом и перевернулся на бок, разглядывая тонкую линию горизонта. Он улыбнулся.

– Не могу дождаться утра, – сообщил он, застав девушку в конюшне.

Виктория причесывала черного коня. Он весь лоснился под палящем солнцем, цокал копытами, поднимая пыль и тряс головой.

– Ты здесь… – умиротворенно прошептала девушка, поворачиваясь к нему.

Вороной конь фыркнул и тоже бросил косой взгляд на мужчину. Виктория повернулась к демону: как же рада она была его видеть, как сильно она соскучилась, словно не видела его несколько недель.

В считанные секунды она оказалась в объятиях страсти и силы, вновь отдаваясь демоническому существу, мечтая лишь об одном, чтобы сон никогда не кончился.

Пока Харон едва заметными движениями уничтожал сарафан, выставляя мягким солнечным лучам нежную кожу, Виктория начала вспоминать, что совсем недавно она уже ощущала эти прикосновения. Совсем недавно она уже чуть не лишалась рассудка, отвечая на пьянящий, сладострастный поцелуй богоподобного мужчины.

– Мое нежное, прозорливое, человеческое чудо, – Харон взглянул в глаза девушки. – Придется мне отчитаться о своих действиях, раз ты спрашиваешь…мысленно. Я должен дать тебе все, что в моих силах, чтобы ты поняла, что секс – это не двухминутные игрища между полами заканчивающееся беспорядочным засыпанием в усталых позах. Буквально недавно мы выпустили огромный шар плотской энергии…но во сне я могу сотворить то, что в реальной жизни просто невозможно…

Харон стоял на одном колене около взволнованной Виктории, медленно спуская вниз ее трусики…

– Ты подтверждаешь мое бесцеремонное, наглое вторжение в твой Эдемовский сон? – прошептал он, прикасаясь губами к ее руке.

– Да. – Прозвучал до жути привычный и банальный ответ…

Утром в комнате разрывался будильник. Виктория открыла глаза и хотела было отключить душераздирающее устройство, как поняла, что у нее просто нет никаких физических сил даже моргнуть, не то чтобы шевельнуться. Мозгу беспрерывно отдавались сигналы взять телефон в руки, но руки не слушались, они уже плакали в ответ от обиды, от того, что их не понимают и не слышат, что у них нет сил шевелиться.

Виктория попыталась пошевелить ногами и тут оказалось все намного хуже. Руки ничего не могли делать, но девушка хотя бы их чувствовала, но ног она даже не чувствовала. Их не было. Разум просто не знал, куда отправить команду, чтобы ее хоть кто-нибудь выполнил.

– Х… – Вике хватило сил сказать лишь первую букву имени демона и то на выдохе.

Мужчина ее не слышал. Он с неподдельным интересом изучал шумную пробку под окнами. Разноцветные и в то же время однообразные машины, психующие водители, недовольные пешеходы. Харон даже мысли не допускал, что Виктория зовет его.

Семя подозрения закралось, когда уже третий раз он услышал разрывающийся будильник и никого спешащего его выключить.

Мужчина тихо вошел в комнату. В помещение стояла гробовая тишина. Харон нахмурился, присел на край кровати и тихо позвал девушку. Никакого ответа. Демон закрыл глаза, пытаясь проникнуть в сознание спящей Виктории, но наткнулся на странное препятствие: опять запутанные коридоры. Пустые. Нет мыслей.

Демон обошел кровать. Ему срочно нужно было увидеть лицо девушки.

Виктория все так же лежала на животе, раскинув руки. Глаза были открыты, а по щеке текла слеза. Едва слышное дыхание, слабое сердце и чувство страха. Виктория не понимала, что с ней происходит, почему она не может даже вздохнуть, не то что бы пошевелиться. Онемевшее тело, которое она совершенно не чувствовала, сходило с ума от страха. Инсульт. Ее первая мысль о том, что ее долбанул инсульт. Становилось совсем жутко и до боли обидно. В таком виде жить совсем не хотелось. Виктория мысленно призывала убить ее, но демон не мог услышать ее. Он блуждал по серым коридорам в голове девушки в поисках шальных мыслей, не в состоянии поймать ни одну из них.

Харон смотрел как текут слезы, одна за другой, и постепенно до него начала доходить истина случившегося. Он не смог не улыбнуться и, конечно же, ему было не жалко девушку.

Демон осторожно развернул ее на спину, убрал волосы с лица и поцеловал онемевшие губы.

– Сегодня день моего монолога. – Сказал он, ложась рядом с Викой.

Виктория лежала и только вертела глазами. Увидев улыбку Харона, ей стало немного неприятно. Она в таком нелепом виде, а он осмеливается делать из нее посмешище, когда ее тело отказало.

– Я, пожалуй, начну с себя. – Заявил он, поглаживая обнаженное плечо. – Меня слегка смущает… Я бы даже сказал, пугает сеть непонятных коридоров в твоей светлой головушке. Второй раз я с этим сталкиваюсь. Все бы ничего, детка, но есть одно но – я не могу выдернуть ни одну твою мысль. Я не вижу, о чем ты думаешь, кроме этих несуразных коридоров.

Харон взглянул на лицо Виктории: никаких эмоций, полная прострация и безразличие. Но в душе и сердце все было с точностью да наоборот. Ей и так было страшного от непонимания своего состояния, а после слов Харона стало еще страшнее. Если он не видит и не слышит ее мысли, то и помочь он не сможет…

– Безмолвное человеческое дитя… – прошептал он, все еще улыбаясь. – Знаешь в чем причина твоего физического состояния сейчас? Знаешь, почему ты не можешь шевельнуть мизинцем и вздохнуть полной грудью? Я тебе скажу…

Демон лег на спину, положив руки под голову. Посмотрел, как утренняя полоса света медленно крадется по еще спящему потолку. Город приветствовал утро, встречал еще одну новую линию жизни, такую же как и предыдущие, которые были вчера, позавчера, годы назад.

– Это не болезнь и не недуг, это – умиротворение. При любом сексуальном воздействии человек выделяет столько энергии, что можно было бы ею заполнить всю эту квартиру… И это нормально! Если ты спишь с себе подобным…с человеком. Ты выбрала другой путь, другого избранника. Ничего не зная обо мне, ты придалась стихии, которая тебя полностью поглотила. Я знаю, что сегодняшняя ночь была лучшей в твоей жизни, ты шептала мне об этом, когда могла… Как и при любом соитии, ты, находясь в объятиях неземной страсти, выплеснула почти всю свою энергию… Я забрал ее.

Харон снова перевернулся на бок, уставившись на загадочное лицо девушки. Конечно, ей стало спокойнее, что она не с инсультом, но что будет дальше, и незнание этого все еще пугало Викторию.

– И все было бы ничего, не будь ты такой…жадной. – Он улыбнулся. – Я пришел к тебе во сне…и скажи ты мне, что с тебя хватит ночи, сегодня ты смогла бы двигаться, дышать, в общем, жить нормальной жизнью. У тебя было бы легкое недомогание, усталость, но с этим можно было бы жить. Но ты, детка, не смогла отказать своим желаниям…. В твоем прекрасном сне я забрал остаток твоей энергии. Вот, почему ты не можешь даже глазом моргнуть. Зато я чувствую себя превосходно. Никогда лучше себя не чувствовал. Я все еще не слышу твои мысли… Позволь.

Харон прикоснулся двумя руками к голове девушки и слегка надавил на виски, медленно, как закрученный штопор, проникая в сознание.

– Ты прячешь их от меня, детка… как ты это делаешь? А? – не отрывая рук, Харон поцеловал девушку, тем самым отвлекая ее от блокады мыслей. – Кучи коридоров…ходы, выходы и входы. О, вот они! Сокровенные мысли!

Харон закрыл глаза и улыбнулся, считывая все переживания девушки. Все ее страхи за свою жизнь, все воспоминания о просто божественной ночи, проведенной в объятиях лучшего мужчины, волнения из-за неспособности выйти на работу, первородная радость того, что этот день они проведут вместе с Хароном. И плевать ей, что она, словно статуя, лежит и даже не шевелится. Главное, что он рядом, что его бархатный голос шепчет ей на ухо приятные слова, руки гладят ее, а сам он тихонько посмеивается над юношеской ненасытностью.