Всё зло земное

Всё зло земное
Дарина Александровна Стрельченко

Питер. Fantasy
Заговорённая стрела приводит Ивана-царевича в земли хладного Край-Болота, где тесно сплетаются свет и мгла, – в обитель говорящей лягушки Василисы. Будучи дочерью владыки Тени, она хранит великие тайны и бездну тёмных знаний, способных изменить само бытие. Отныне Иван и Василиса связаны судьбой. Вместе они предстанут перед лицом смерти, столкнутся с предательством и разгадают тайны сумрачного прошлого. И лишь любовь, надежда и благородство помогут сохранить хрупкое равновесие двух миров.

Захватывающий ретеллинг классической сказки, где каждый выбор меняет всё.

Дарина Стрельченко

Всё зло земное

© ООО Издательство «Питер», 2024

© Серия «Питер. Fantasy», 2024

© ООО Издательство «Питер», 2024

Глава 1. Край-болото

Царица уронила путеводную нить.

Пахло можжевельником, сосной, ясноткой[1 - Ясно?тка – трава с белыми, розовыми или пурпурными цветами.]. Сгущались тени. Царица бежала по мокрой тропе, кривые ветки царапали щёки. На дворе стояла ранняя яблочная осень, но чем ближе было к Край-Болоту, тем холодней делался воздух, стыл, и тропа отзывалась ледяным звоном.

Высоко в кронах роились шорох и свист. Царица вскинула голову. Застыла, прислушиваясь. Всю дорогу от дворца заметала следы; ни зверь, ни птица не должны были её заметить. Но здесь, у Край-Болота, не только звери водились, не только птицы.

Тряхнуло ветви. В этот раз царица разглядела: вспорхнула пичуга, понеслась к ясному тёплому солнцу высоко над лесом. У корней же, между стволами, змеилась тьма. Царица постояла, прижав руку к груди, глубоко вдыхая можжевеловый дух. Тянулись уже тонкими жилами болотные запахи: гниль, багульник, сосновая смола. А впереди, там, где тропа заворачивала к берегу, мигали, маня, огни…

Немного. Совсем немного осталось.

Царица наклонилась, подхватила упавшую нить. Путеводная паутина мерцала серебром, вилась впереди – тонкая, но и сам владыка не оборвёт. Намотала на палец и пошла, побежала дальше, отталкиваясь от шершавых стволов. Ладони кровили, ноги сбила, но чувствовала: совсем, совсем близко Край-Болото. Тенью пахло. Пеплом, углями, берестой, свечами белыми. А к тому же – палыми листьями, поздней ясколкой[2 - Яско?лка – трава с мелкими бело-серыми цветами.], шалфеем.

Царица закрыла глаза. Шагнула за поворот. Нежно, едва уловимо повеяло дождём, мокрым камнем. Открыв глаза, увидела она Край-Болото. Всюду посветлело: вышли из лесу молодые берёзы, спустились к самой кромке – молчаливые, как невесты. По тине стелилась дымка, над водой стоял лебединый клик. Холодно и весело стало на душе. Путеводная нить выскользнула из рук и опустилась в болото, под цветы одолень-травы?. Царица нагнулась, вглядываясь в оконца ряски. В первый миг ничего не увидела, и во второй ничего. А в третий сердце подпрыгнуло, заметалось в груди. Спёрло дыхание; пёстрые пятна поплыли перед глазами. Царица опустилась на колени у болотной кромки, склонилась к самой воде. Там, в лазоревой мгле, в лаловой[3 - Лал – рубин или красная шпинель.] глубине вилась узкая тропка меж осин. По правую руку шло знакомое всхолмье, по левую вставали околицы Звериной земли, батюшкин кривой сад. Царица, забывшись, потянулась вперёд… Пальцы обожгло ледяной водой, гладь зарябила, исчезли и тропа, и угорья.

Царица, сжав зубы, опустила руку по локоть, но нащупала только скользкий ил. Корни обвили запястье, потянули вниз, впиваясь, царапая. Царица, охнув, отпрянула. Онемели пальцы – кто знает, когда отойдут.

Заломило запястье, холод дошёл до локтя – будто змея ужалила. Придерживая заледеневшую руку, царица снова вгляделась в воду. Болото успокоилось, разошлась ряска. Лучше прежнего стали видны узкие стёжки Те?ни. Потянуло туда с такой силой, что взвыть захотелось. Домой. Домой! Только как? Подскажи, владыка!

Царица сцепила пальцы, опустила голову. Венец давил, так и норовили выскользнуть косы.

Домой.

Блеснула в глубине путеводная паутина. Показалось или зовёт кто?

Царица распахнула глаза.

Близко-близко была вода. Ворчали колпицы[4 - Ко?лпица – болотная птица.].

Домой!

Далеко, глухо разносилось ворчание над болотом.

Царица склонилась ещё ниже. В нос ударил запах тины, влажной лягушачьей кожи. Ледяная вода коснулась лба. Царица зажмурилась, набрала воздуха и опустила лицо в болото.

Словно иглы вонзились в кожу – те, серебряные, которыми тени прорехи штопали. В носу закололо, от темени до пят прошило ледяным сабельным ударом, потянуло вниз. Царица беззвучно закричала: не было под тиной ни троп, ни башен. Только подводные корни, болотные норы, листья, осока, цепкие стебли – потянулись к лицу, захлестнули шею. Царица ощупью искала на берегу, за что ухватиться: хоть за корягу, хоть за камень… Пальцы скребли сырую землю, впивались в неё, а кувшинки манили вниз, слышались издали болотные колыбельные.

В тину, в тишину сердце утяну…
Позабудь печаль, незачем кричать…

Воздух кончался. Свет мерк. Пригрезился в старой осиновке[5 - Оси?новка – небольшая долблёная лодка, которая делалась из цельного осинового ствола.]мальчик-лодочник.

Спи и забывай… Горести забудь,
Закрывай глаза. Тёмен будет путь.

Бледный жёлтый цветок качнулся перед взором, вспыхнула красным ягода.

В темноте легко: морок[6 - Мо?рок – нечто одуряющее, помрачающее рассудок.] и покой,
Шёпот, бирюза… Закрывай глаза.

Осеннее солнце послало под воду луч. Царица отчаянно дёрнулась и вырвалась из плена. Вдохнула, зарыдала, захлёбываясь от ужаса. Только тут вспомнила: Драгоми?р! Ратибо?р! Пускай ничего не вышло, зато снова увидит их… И Милоне?га… Потеплело на сердце.

Квакая, отплыла сонная лягушка. Царица проводила её мутным взглядом: большая-то какая. И вокруг – сияние, совсем как в Тени ветер колышется…

– Эй, – окликнула царица, сглотнув горечь. – Эй… Лягушка!

Лягушка уселась на кувшинке, опустила веки. Царица собралась с силами, потянулась к ней взглядом, мыслью:

– Ты… из Тени?

Лягушка не шелохнулась. Не услышала будто даже. А царица, как ни пыталась, не могла ни дозваться, ни дотянуться. Словно скорлупа наросла вокруг лягушачьего тела – невидимая, колдовская, такая знакомая… знакомая… Царица ахнула, узнав. Кощеево колдовство, тёмное грубое кружево. Оно! Владыка руку приложил, он лягушку заколдовал, чтоб не дозваться было.

– Лягушка! Помоги! Ты же из Тени, ты Кощея знаешь. Помоги мне домой вернуться!

Лягушка тяжело соскользнула в воду – без брызг, без кваканья.

– Лягушка… – прошептала царица, уронила руки. – Помоги! Горячо мне здесь, больно, тяжко… Батюшка у меня там…

Миг спустя распрямилась, собрала всю силу, какая осталась, подозвала ближе тёмные воды, нагнала ряби, сгрудила тину, потянулась к лягушке, затихшей под ряской. Теперь, когда не пыталась царица нырнуть, болото слушалось, легко подчинялось. Но колдовство на лягушке лежало крепкое, не по царицыному уменью. Она б с таким и в Тени не справилась, не то что здесь. Не услышит её лягушка и не расскажет, как сюда попала, тут ли дорога домой. Колдовство на ней Кощеево, на живом и мёртвом замешанное, на острие, на самой тропочке пограничной. Значит, и разрубить его под силу одному только Кощею да тому, кто и в жизни, и в смерти побывал. Куда уж ей, унесённой из Тени, чужой в Соло?ни…

Но лягушка, лягушка эта – неспроста до неё не дозваться, неспроста она на Край-Болоте сидит – в месте, где в чёрных сказках дорога в Тень открывается. Нужно дознаться. Отыскать способ! Перемолвиться с лягушкой, проведать… А пока, выходит, нет тут пути. Назад надо.

Пошатываясь, царица поднялась на ноги. Ухватилась за ветку, рукавом вытерла лицо. Тяжело, сладко дышалось болотным маревом. Колыбельная ещё звучала в ушах – глухо, на сто голосов. Давняя, знакомая – её и сыновьям пела, пока малы были.

Цепляясь за стволы, побрела царица прочь. Край-Болото только притворяется светлым-ласковым. Силы до того выпивает, что ноги еле переставляешь – ровно как в той сказке говорилось. Силы тянет, в сон клонит… Точно так всё. Но не испугалась ведь, пошла, отыскала. И всё, всё напрасно, если только не разгадать, как до лягушки добраться!

Миновала лес, миновала погост. Темнел по левую руку свежий холм, под которым спали семеро девок – угорели разом в одной бане. По правую руку двадцать холмов темнело: ратники с раха?зских полей на щитах вернулись.

Скользнула в ворота, глянула на дозорных с копьями на забрале[7 - Забра?ло – площадка для воинов наверху крепостного ограждения, защищённая с внешней стороны брёвнами или зубцами.]. Заперла за собой тяжёлые створы, побрела тихими улочками Крапи?вы-Гра?да, на ходу убирая сторожевые струны, распутывая охранные узелки. Добралась до дворца. Шагнула через порог покоев, провела ладонью по лицу, махнула рукой. Оттаяло и пошло время; никто не заметил её отлучки.

Скинула отяжелевшую телогрею[8 - Телогре?я – распашная одежда, застегивающаяся на множество пуговиц.], красную рубашку[9 - Красная рубашка – нарядная шёлковая рубашка с очень длинными рукавами, надевавшаяся поверх нижней, льняной.], пояс и опястья[10 - Опя?стья – украшенные вышивкой или камнями ленты из плотной ткани.]. Осталась в льняной рубахе до пят, опустилась в кресло – заморское, с ажурным узором, точёными, золочёными ножками – подарок Милонега к венчанью. Уж сколько лет прошло, а кресло будто вчера сработано.