Квадрат жизни. Грань первая. Путешествие

– Молодежь… Не видишь еще все изъяны мира и людей, а мне они очевидны. За людским стадом должен кто-то присматривать, направлять и наказывать, куда ж без этого. Прутся, не зная дороги, кругами ходят, делают что хотят, рискуют без пользы, а мы во всем порядок устанавливаем. Нравится мне наверно, реальное благо приносить, даже если народ того не разумеет.

– Да уж, спорить не стану. Но по мне, вы отнимаете у путников возможность получать уникальный опыт, и свободу выбора сокращаете. Большинство слишком узко смотрит, чтобы найти лазейку в вашей системе, но таковые есть. И просто боятся, им бы поблажек больше.

– Опасные речи ведешь, малец.

– Уже закончил, а слова при себе оставлю. Кто чокнутому поверит. Ладно, подумаю до утра над порядком, и над грузом моего приятеля. На ночь такие важные дела не делаются.

Врать и играть с огнем мне решительно не хотелось, урок пошел впрок. Просьба отсрочки до утра, на удивление срабатывает. Ставр соглашается, ибо условно зависит от меня. Его искаженное глубоким погружением восприятие мира порядочно озадачило меня. Такая дикая философия кажется мне признаком новых методов воздействия следящей системы на умы путников, ведь год назад подобного не наблюдалось. Возвращаюсь к приятелю, думаю о последней возможности выкрутиться, ибо обман раскроют, а дальше… Лучше даже не предполагать.

Потребность перемен

Навязанный мне судьбой напарник не скучал у огня в одиночестве. Непонятно почему, он уступил наше местечко Валентину с Эшли. Сам же Ванек сейчас скромно ютится под тентом, молча наблюдал за жаркой дискуссией. Наверно она согревает не меньше оставшегося в стороне костра, и мне кажется неуместным разрушать творящуюся сценку. Ум моментально отвлекается от тягостных мыслей, с любопытством вникает в суть беседы. Ваня понимает мое странное поведение, и шепотом рассказывает предысторию. Неумолкающие чудаки, один другого краше, игнорируют мое поведение, разве что Валентин напор речи сбавляет, переходя на новую тему.

– Как же ты не понимаешь? – снова вспылил музыкант. – Каждое странствие необходимо правильно завершить, покинуть дикий мир и вернуться туда, откуда явился, а избежать этого возвращения невозможно, пусть оно и имеет разную форму. Поэтому незачем заморачиваться с иными, конкретными целями. Важнее сам процесс.

– Твоя логика мне понятна, только все равно не могу разделять идею абстрактных странствий, –отвечает хиппи, меланхолично распутывая колтун в прическе.

– Ее не надо сразу разделять. Попробуй примерить и пожить иначе. Нет жесткой цели, значит нет пустой важности, и нет проблем, как у нас сейчас. Разве плохо?

– По-твоему, нам был лучше развернуться перед Синими, и последовать в любое иное место, лишь бы продолжать идти? А как же та гора? Ее тату на моем плече каждое утро станет напоминать о несбывшемся.

– Кто сказал, что каждому непременно нужна именно та вершина? – не унимается Валентин. – Если новая цель возникнет сама собой, так даже интереснее. Ведь мы не как все. Можно, и даже нужно быть оригинальным во всем. По-моему, так можно найти нечто действительно новое, получить уникальный опыт, открыть в себе новые качества, если с радостью пойти куда глаза глядят, доверившись наитию. Шире смотри на мир, а с другой стороны может быть и иные пути приведут на вершину. В любом случае надо менять что-то прямо сейчас, ведь мы в западне.

– Слова красивые, только на практике можно и в тупик прийти. Разочароваться, заблудиться, выбиться из сил, и в итоге остаться ни с чем. Знаю, что ты скажешь, нужно якобы рисковать.

– Не обязательно подвергать себя смертельной опасности. Для интересного и необычного путешествия требуются перемены, шаг в сторону от обыденности. Посмотри на несчастных в этом лагере. Они идут в одну и туже сторону, надеются на чудо, но даже не догадываются о возможности перемен, чтобы порадоваться иному пути, новым впечатлениям. Упертые.

– Согласен. Прогресс требует изменений. Сам себя всегда переделываю. Только вся эта философия разбивается в пыль под всеобщей косностью. Думаешь многие, даже в этом лагере, болтают вечерами на схожие темы? Одни сплетни, да перемывание костей, ты уж извини за прямоту.

– А нам и не надо за собой массы вести. Каждый сам себе властелин или холоп. И черт с ними, если хорошему примеру не последуют. Мне и одного единомышленника хватит, а куча последователей ни к чему, с ложным эго у меня полный порядок. Ну, убедил?

– В чем? – на внезапный вопрос Эшли, музыкант хватается за голову в исступленном жесте. – Не важничай, сам же говорил. Ясно мне все. Сейчас пойду, что-нибудь поменяю. Ты со мной?

Они дружно покидают наш, почти догоревший костер, оставив на душе противоречивые чувства, а в голове призрачные сомнения в разумности собственного путешествия. Вопреки раздирающим меня сомнениям, остается уверенность в железной логике следящей системы. Ее заложенные программы с условиями победы просто не могут быть гибкими, изменчивыми, как человеческий разум. Поэтому победы на личном фронте, в областях смены стереотипов и поисков неведомого, как в парке, так и внутри себя, не считая сопротивления чужим порядкам, вряд ли обеспечат выигрыш во всем путешествии. Решив, что парни заблуждаются, по меньшей мере в контексте парка, мне удается привести мысли в порядок, ибо отстраненность начала реально мешать, и сесть обдумывать свой собственный план. С запозданием думаю, что последние полдня мне была совершенно безразлична своя судьба, но о таких вывертах не думал, когда пси-закладку ставил.

– Эй, тсс… – шепотом подзывает меня Ваня, с видом шпиона, да еще из-за дерева выглядывает. – Подтягивайся сюда, тут шанс наклевывается.

Ничего не понимаю, но поднимаюсь и следую за скрывшемся в кустах попутчиком. Долго не могу нагнать Ванька, а он ломится через заросли как танк, и лишь через три сотни метров, когда мои ноги уже стенают от болезненных уколов шишек и камней, наконец замирает. Сразу замечаю пламя костра, слышу непринужденный разговор, хотя смыслы его не ясен. Обчищенный владелец холодоса хватает меня за плечи, вынуждая пригнуться, и будто залечь в засаде.

– Гляди, они сами по себе, а может заплатили, не знаю, да и не важно. Видишь какие у них палатки? – спрашивает Ванек, и сам тут же отвечает. – С этими, как их, предбанниками короче. Ты же понимаешь, что не видать нам своей поклажи. Припашут завтра и привет.

– К чему ты клонишь? Все в кучу собрал. Но кажется догадываюсь…

– Правильно догадываешься, – Ваня перебивает меня. – Это еще те лопухи. Как заснут, берем их обувь, рюкзаки и чешем как можно дальше. Видишь, они все вещи в тех предбанниках оставили, даже застежками жужжать не надо, – неудачливый тяжеловоз что-то еще бормочет, но мне его уже не слышно, ибо задумываюсь о жутком выборе.

– Остановись, – говорю Ване, почти неслышно, и тычу его в бок. – Ты не думал, что из-за нас они сами дальше пойти не смогут? Не думаю, что наша зыбкая свобода стоит неприкрытого ограбления. Мы не можем опуститься до уровня Синих. Это все равно что псу в ответ лаять, причем на кого-нибудь другого, кто послабее.

– Это ты не понимаешь. Здесь такие порядки, что либо ты, либо тебя, или ждешь пока нас в расход пустят? Не сомневаюсь, тому усатому стремно не будет. А эти разгильдяи в следующий раз умнее будут, и вообще, мы же их не того, ведь не злодеи же мы с тобой.

– Нет и нет, – отвечаю Ване, понимая, что принцип оскверненного отчета о путешествии ему бесполезно объяснять. – Меня наизнанку вывернет, если чужим добром пользоваться буду без спроса, да еще понимая, что незнамо кого пути лишил, – вижу нездоровый блеск в глазах попутчика, содрогаюсь от мысли, что он может быть под контролем системы, поэтому соображаю, как бы спасти положение. – У меня есть более гуманный и практически идеальный план, – вру и не краснею, да и в темноте не видно. – Кстати, ничего, если ты донесешь только половину груза?

– В смысле? Лучше весь, но в инструкции вроде есть такая пометка. Что-то мне это не нравится.

– Не волнуйся. Твой план еще хуже, ибо ты только нас спасаешь. Ладно, возвращаемся, и посиди пока у нашего костра.

Заговор

Ночь уже давно началась, все-таки задержались мы с Ваньком, и хорошо, что дров не наломали. Лагерь наполнен звуками, вернувшихся с людей, которые смирно отрабатывали путевку к вершине или просто балдели в ожидании. Не знаю что именно меня вдохновило, наверно все разом под соусом страха о будущем, но в уме родился достойный замысел. За прошедшее время мне удалось выяснить, что наши вещи держат в капитальном сооружении. Еще в день прибытия мы с Ваней заметили несколько землянок, одна из которых всегда охранялась. Простая импровизация на ходу показалась наилучшей идеей, и опорой ее должны были стать людские слабости, помноженные на помутнение разума в погружении. И если Синие уже предали идею покорения вершины, то и нынешнюю игру способны оставить. Додумываю план по пути к землянкам, стараюсь не думать о последствиях, наблюдая себя со стороны, отстраненность мне в помощь.

Охранник с уставшим лицом замечает мое неспешное приближение и резко говорит:

– Чего шатаешься, тебе здесь делать нечего. Возвращайся на свое место, а то еще и штаны отберу.

Перехожу в роль лихого проныры, тихим голосом отвечаю стойкому стражу:

– Знали бы ты, какое богатство стережешь, и ладно бы для себя. Когда ваше руководство с замками справится, мало никому не покажется, могущество, понимаешь ли, вещь коварная, даже игра в ваш военный театр скучной покажется.

Из-за соседней землянки выходит второй сторож, и грубо меня одергивает:

– Надеешься нам головы задурить, на допросе таким разговорчивым был бы. Станешь тут крутиться в яму посадим, – он опирается обеими руками на боевой шест, буквально испепеляя меня взглядом. – Да-да, не зыркай, без штанов посадим, и муравьев подселим.

– Прежде чем сажать выслушайте предложение, – говорю, обращаясь сразу к обоим охранникам. – Вы просто даете нам наши вещи, половину контейнеров и мы вместе покидаем лагерь, – мне понадобилось поднять ладони, прося не перебивать. – Мы, в свою очередь, отпираем контейнеры, но у нас только половина пароля, в этом и загвоздка, до второй его части нужно еще дойти. Два комплекта военных экзоскелетов из гибридного волокна ваши. Понимаете, какая это сила? Отдать ее любому начальству, непростительная глупость. Равно что выкинуть.

Парни явно нервничают, во взглядах появляется сомнение и отблеск желания обладать. Мне отлично известно, из множества книг и фильмов как сила и могущество манят людей, увлекая с верного пути, отвращая от любых целей. Прием грязный, но злого умысла у меня нет, также как и паролей, а содержимое пришлось из головы выдумать. Импровизация – мой конек, как оказывается не только на концертах. Думаю, главное выйти на простор, а там видно будет. Истинный груз для меня загадка, и приходится надеяться, что его можно трясти, в случае быстрого бега. С запозданием понимаю, что в идеале нужно вернуть контейнеры Ване, но загадывать преждевременно.

Охранники прекращают шептаться, и видимо придя к обоюдному согласию, выбираются на освещенное пространство. Наиболее разговорчивый обращается ко мне:

– Через десять минут ждем здесь, уходить будем сейчас, но груз понесем мы, – он не дает мне возразить, погрозив увесистой тростью. – Ботинки потом отдам, все, не мешайте собираться.

Ваня, с виноватым видом, сидит у костра, похоже совсем скис после своего то ли помешательства, то ли проявления настоящего характера. Мне остается прийти с ним к взаимопониманию, так как мы теперь повязаны одним делом и одной целью. Прежде чем посвятить его в подробности авантюры, подбираю подходящие слова, ибо считаю нечестным распоряжаться чужим имуществом, ценой в судьбу или жизнь, если верить Ваниным словам. Но дело сделано. Мое предложение вызывает на его лице бурю эмоций, прибил бы на месте, не будь мы знакомы, хотя четверть часа назад уже предупреждал его, видать не поверил.

Сначала он молчит, хватая ртом воздух, от возмущения, но потом торопливо шепчет:

– Ненормальный, как ты можешь так вещами разбрасываться?. Мне казалось, ты не всерьез говорил. Они же прихлопнут, когда ящики вскроют. Ты просто псих. Мне тогда точно не рассчитаться с долгами. Хотя нет, что-то меня занесло. Пароли-то мне не известны, – Ванек истерически начинает хохотать.

– Вот видишь, все ты верно понял. Для чего тебе контейнеры, если завтра с нами невесть что собираются сделать. И поверь, все останутся целы, у меня всегда так, по жизни, – после моих слов Ванек успокаивается, приходя в свое нормальное состояние. – Это хоть какой-то шанс, чем просто ждать или грабить невинных человечков. Кстати, прав Валентин, хоть и чудак, каких мало.

Побег

В условленное время мы подошли к землянке, где топчутся от нетерпения уже бывшие охранники, нынешние дезертиры. Они успели поделить груз между собой, сняв верхние модули ранца. Все мои вещи, включая обувь и даже шляпу, лежат рядом неопрятной кучей. Низкий, коренастый человек назвался позывным «Жук», после чего торопит нас с выходом. Ваня остается без ноши. Мне кажется это неразумным. Напарник, повинуется моему жесту, по-хозяйски заглядывает в землянку. Спустя считанные секунды, он выскакивает наружу, с первым попавшимся рюкзаком, чем-то прогрохотав внутри. Жук шипит на нас за неловкость, и через пару мгновений мы уже крадемся вдоль одиночного холма по условной границе. Продравшись через молодой ельник, мы покидаем изрядно надоевшее местечко.

– Эй, слышишь? – тихо окликает меня Ваня. Какой-то звук сзади, и он приближается.

– Все в стороны, лицом в землю и не дышать, – мгновенно реагирует Жук.

Припаю к земле, ощущаю себя озорным подростком, ограбившим соседский сад, и теперь удирающим вместе с сообщниками, но коленки не трясутся, ибо стараюсь смотреть на все со стороны. Просто трудно всерьез воспринимать приключения в парке. Совсем рядом шуршит трава, раздается хруст шишек под ногами, короткий «Ой.» и звук падения. Дезертиры выбираются из кустов, давая понять, что опасность миновала. В темноте, рассекаемой тремя лучами фонарей, трудно что-либо понять, только слышится сдавленный смех Вани.

– Какого лешего вы здесь делаете, олухи?. – громкой шипит неизвестный мне дезертир. – Валите назад в лагерь или куда угодно, – он нагло светит фонарем прямо в лицо Валентина.